Теплый осенний день золотил листву в скверике, где Виктор Семёнович проводил почти все свои пенсионные дни. Он жил в этом городке всю жизнь. Здесь подростком встретил войну, работал у станка, делая снаряды для фронта. Отсюда же ушёл воевать, был ранен, вернулся с орденом. И здесь же, уже после Победы, познакомился с ней – с той, с кой рука об руку они шли уже пятьдесят лет.
Его главным увлечением на покое стали шахматы. Он выносил на лавочку старую деревянную доску и подолгу решал задачки из журнала. Мир в эти моменты сужался до размеров клетчатого поля.
В один из таких дней произошло нечто странное. На лавочку, словно из ниоткуда, запрыгнули две кошки. Одна – крупная, с густой шерстью и умными зелеными глазами, другая – поменьше, с задорными кисточками на ушах. Виктор Семёнович удивился, осторожно протянул руку. Большая кошка спокойно позволила себя погладить, меньшая насторожила уши, но не убежала.
«Вроде не похожи на бродячих. Интересно откуда они?», – рассеянно подумал пенсионер и вернулся к своей доске, продолжая переставлять фигуры. Спустя какое-то время он поднял голову и замер. Обе кошки сидели неподвижно и смотрели на шахматную доску. Не просто смотрели, а вглядывались, их взгляд был настолько осмысленным, что Виктор Семёнович удивился.
Однако додумать мысль он не успел. Его прервал шум приближающейся компании. Несколько молодых людей, явно навеселе, шли по аллее. Они были злы на весь мир и искали, на ком сорвать свою злобу. Их выбор пал на одинокого старика с кошками.
– Вали отсюда, дед, это наше место – грубо крикнул один из них.
Виктор Семёнович попытался их образумить, сказал спокойно:
- Ребята, идите своей дорогой, не надо скандалить.
Но их это только раззадорило. Посыпались оскорбления. Побледневший старик растерянно пытался хоть что-то сказать, но у него ничего не получалось. Растерянно он проговорил:
- Неужели за это мы воевали?
Этот довод стал последней каплей. Компанию «прорвало».
–Воевал? – передразнил его самый рослый. – Лучше бы сдались, сейчас бы на мерседесах ездили и баварское пили! Это такие как ты во всём виноваты!
От этих слов, от этого чудовищного, невежественного бреда у Виктора Семёновича внутри что-то перемкнуло. Дикая, разрывающая боль сжала грудь. Потемнело в глазах. «Это конец…» – пронеслось в голове, и он медленно стал оседать на лавочку.
Однако время шло, а смерть не приходила. Сознание возвращалось. Открыв глаза, он увидел, что большая кошка стоит у него на груди и мнет лапами именно то место, где было сердце. Странно, но от этих мягких, настойчивых движений боль отступала, сменяясь теплом.
А потом кошка посмотрела на него и сказала человеческим, хрипловатым голосом:
–Ты что, отец, из-за этих <нехорошее слово> вздумал помирать? Это ты зря. А мы сейчас с сестрой им объясним, кто тут не прав.
Пенсионер онемел. Компания тоже застыла с открытыми ртами. А кошка, обернувшись к ним, выдала словесную конструкцию которой позавидовал бы любой боцман. Она обвиняла их в трусости, глупости, историческом невежестве и, заодно, в поклонении лабубе с такой яростью и убедительностью, что у тех от злобы и испуга пошли круги перед глазами.
Обидевшись, что их, взрослых парней, кошка посылает куда подальше, они, несмотря на страх, решили ее проучить. И, будучи трусами, способными нападать только толпой, даже на кошку полезли с ножами.
Это была их большая ошибка.
...Когда-нибудь у этой компании зарастут шрамы от когтей. Когда-нибудь они перестанут вздрагивать при виде любой промелькнувшей в сумерках кошки. А пока они бежали из сквера помятые, исцарапанные и очень напуганные.
А две кошки с кисточками на ушах остались играть в шахматы с Виктором Семёновичем. Играть они, конечно, не очень умели и постоянно норовили сжульничать в свою пользу. Но Виктор Семёнович только посмеивался. Ему было с ними хорошо. И сердце больше не болело.