О ДЕКОРАТИВНОЙ МЕБЕЛИ, ЕЕ ФОРМЕ, ЦВЕТЕ И ИСТОРИИ (часть 4)
ИНКРУСТИРОВАННЫЙ ЛАРЕЦ ИЗ ОРЕХОВОГО ДЕРЕВА. ПАНЕЛИ НА ЛИЦЕВОЙ, БОКОВЫХ СТОРОНАХ И КРЫШКЕ.
Длина — 62,2 см; высота — 35,6 см; глубина — 29,2 см.
Надпись на французском языке, выгравированная на овальном картуше в центре основания, сообщает, что этот шедевр инкрустированной мебели был «изготовлен в Масвё (Masevaux) Жаном Конрадом Торнье, мастером по аркебузам, в 1630 году». Следовательно, предмет имеет строго французское происхождение, ведь Масвё — небольшой город близ Белфора, в Верхнем Рейне, на границе с Германией.
Тем не менее, его декоративные детали типичны для изящного немецкого орнаментирования из слоновой кости, подобного тому, что встречается на ложах аркебуз того времени, представленных в той же коллекции. В ранние времена огнестрельного оружия, до того как воинственный утилитаризм стал диктовать его конструкцию, мастера по изготовлению аркебуз считались настоящими художниками своего дела и пользовались заслуженным уважением.
Каждая панель ларца украшена композицией завитков (scrolls), в рамках которых расположены формально организованные группы фруктов, цветов, птиц, дельфинов и cornucopiæ — «рогов изобилия». Инкрустация выполнена из гравированных и тонированных зелёных оленьих рогов и перламутра. Углы рамок панелей дополнительно обогащены бронзовым орнаментом в виде scrollwork — завитков из бронзы. Маркетри крышки ларца отличается такой же тонкостью и утончённостью отделки.
СВАДЕБНЫЙ ЛАРЕЦ В СТИЛЕ БУЛЛЬ (COFFRET DE MARIAGE BOULLE)
Музей Лувра, Париж
Высота — 180 см; ширина — 99 см; глубина — 51 см.
Существует двойная уместность в том, что этот типичный образец — один из пары, авторитетно приписываемой великому Андре-Шарлю Буллю, — хранится именно в том великолепном хранилище галльских искусств, каким является Лувр. Ведь эти bahuts (ларцы, сундуки) не только представляют собой характерные образцы творчества Булля, но, с большой вероятностью, были изготовлены прямо в стенах Лувра.
Следует помнить, что знаменитая семья ébénistes (мастеров по тонкой деревянной мебели и инкрустации) во многом обязана своим становлением именно Лувру. Пьер Булль, родоначальник династии, происходил из Швейцарии и был одним из тех иностранных мастеров, кто воспользовался гостеприимством Франции, когда Генрих Наваррский (Генрих IV) распорядился устроить в галерее Лувра своеобразный «питомник» прикладных и изящных искусств. Залы Лувра были обустроены так, чтобы предоставить помещения лучшим мастерам по декоративной резьбе, золото- и серебряных дел, живописи и скульптуры, а также другим выдающимся художникам.
Булль-отец (Boulle le Père), когда после смерти Жана Масе занял освободившиеся мастерские своего дяди, получил не просто жильё, но и почётное место. Чтобы оценить все преимущества, которые имели луврские мастера, стоит напомнить, что могущественная парижская гильдия huchiers-menuisiers (плотников и краснодеревщиков), существование которой достоверно прослеживается с 1396 года, обладала обширными правами и привилегиями, подтверждёнными в 1467 году Людовиком XI и вновь — в 1580 году Генрихом III.
Мастера, работавшие при Лувре, были освобождены не только от арендной платы, но и от надзора со стороны гильдий; им позволялось свободно практиковать различные направления искусства, а не ограничиваться одной специализацией. Эти условия оказались чрезвычайно благоприятными для творчества Андре-Шарля Булля, который именно здесь развил ту технику металлической маркетри (marqueterie de métal), навеки связанную с его именем (часто писалось Boule, позднее искажённое в английской форме Buhl).
Фигура из литой бронзы изображает Людовика Великого (Людовика XIV) в полудоспехах, в римской тоге и с париком с пышными локонами — достаточно эклектичное сочетание, напоминающее одновременно Цезаря, Антония и Кориолана в английской интерпретации XVIII века, навеянной шекспировской драматургией.
ШКАФ ИЗ ЧЁРНОГО ДЕРЕВА С ИНКРУСТАЦИЕЙ ИЗ ГРАВИРОВАННОЙ ЛАТУНИ И БЕЛОГО МЕТАЛЛА. ЛИТЫЕ БРОНЗОВЫЕ НАКЛАДКИ (ORMOLU). КОРОЛЕВСКАЯ МОНОГРАММА «L» В ЗЕРКАЛЬНОМ ОТРАЖЕНИИ, ПОМЕЩЁННАЯ В ОВАЛЬНЫЕ МЕДАЛЬОНЫ ЦВЕТА БИРЮЗЫ.
Работа Булля по рисунку Жана Берана.
Высота — 259 см; ширина — 145 см; глубина — 53 см.
Деревянная основа этого знаменитого произведения металлической инкрустации Булля, хотя и вполне достаточна по исполнению, сравнительно проста, и потому трудно согласиться с мнением некоторых авторов, называвших этот шкаф одним из chefs-d'œuvre (величайших шедевров) мирового мебельного искусства. Однако без сомнения можно признать безупречное совершенство техники, проявленное в характерной для Булля металлической маркетри.
Художественная ценность этой маркетри в значительной мере зависит от мастерства гравёра. Орнамент сначала вырезается «вслепую» — без теней и объёма — включая изображения белок, птиц, амуров и театральных масок, — а затем получает живость и выразительность благодаря тонким штрихам гравёра, в которые втирается чёрный пигмент.
Орнамент шкафа демонстрирует все характерные черты богатого воображения Жана Берана (Jean Berain), чьему карандашу обычно и приписывается этот рисунок. Сам Андре-Шарль Булль, автор инкрустации, по свидетельству современников, «от природы обладал исключительным даром к изящным искусствам», и если бы отец не настоял на том, чтобы сын продолжил его ремесло, Булль, вероятнее всего, стал бы живописцем.
ПИСЬМЕННЫЙ СТОЛ С ПРОЁМОМ ДЛЯ НОГ (KNEEHOLE TABLE) ИЗ КРАСНОГО ЧЕРЕПАХОВОГО ПАНЦИРЯ, СО СТАЛЬНОЙ ЛАКИРОВАННОЙ СТОЛЕШНИЦЕЙ. РАБОТА БУЛЛЯ.
ПОЗОЛОЧЕННЫЕ КРЕСЛА (FAUTEUILS), ОБИТЫЕ ГОБЕЛЕНОМ.
Из спальни Людовика XIV, Версаль.
Нет сомнений в том, что Андре-Шарль Булль — резчик и позолотчик короля, — был главным мастером, создававшим роскошную мебель для королевских дворцов во времена правления Людовика XIV. В эпоху, когда, по словам леди Дилк, «итальянские тенденции были восприняты, гармонизированы и уравновешены французским гением».
Хотя эта версальская вещь не столь богато украшена, как некоторые другие бесспорные образцы мастерства Булля более позднего периода, она характерна для его обращения с формой письменного стола с проёмом для ног — типа мебели, возникшего в последней половине XVII века.
Беран (Jean Bérain) и Лебрен (Charles Le Brun), как уже отмечалось, предоставляли Буллю проекты для его наиболее значительных работ. В известном смысле, все произведения Булля-отца (Boulle le Père) носят подобный характер: он был подлинным аристократом среди мастеров по дереву, создававшим исключительно мебель для государственных интерьеров или meubles de luxe — предметы высшей придворной роскоши.
Завершая комментарий о Булле и технике металлической маркетри, с которой связано его имя, следует упомянуть, что в современных дешёвых подделках его работ часто встречаются ложные материалы: рог, перламутр и черепаховый панцирь заменяются имитациями, а само эбеновое дерево нередко подделывается окрашенной грушей.
Начало французской мягкой мебели (upholstery) относится ко времени Людовика XIII, когда стремление к комфорту вызвало интерес к креслам с мягкой набивкой. Эти кресла имели высокие спинки и широкие сиденья, обтянутые шпалерной тканью, сотканной на мануфактурах Бовэ. При Людовиках XIV и XV искусство обивки развилось ещё больше; показанные здесь fauteuils относятся уже к более позднему периоду.
Деревянная панель из старого дома близ Хоборна, с резьбой Гринлинга Гиббона. Рама зеркала.
Ореховый стол, конец правления Вильгельма и Марии (1689 по 1694).
Ореховое кресло, начало правления Вильгельма и Марии.
Высокие напольные часы из ореха
Этот типичный стол и стул, представляют стиль переходного периода от Каролинского к раннему Георгианскому. Массивная прочность этих предметов исключает всякую «нервозность» конструкции. Они, подобно своим владельцам, не поддаются внешним влияниям — даже в тех апартаментах, где, по преданию, обитает один из «призраков» дворца — некая миссис Пенн, кормилица и воспитательница Эдуарда VI (1547 – 1553), сына третьей жены Генриха VIII, Джейн Сеймур. Говорят, что духи королевы и няни время от времени появляются вместе, и что ни один ребёнок, рождённый в стенах дворца, не переживает этих появлений.
С восшествием на престол Вильгельма и Марии голландские формы мебели становятся обязательным элементом модного английского интерьера, однако обработка стен по-прежнему подчиняется архитектурному влиянию классического Возрождения.
Гиббон был истинным художником своего ремесла, не менее великим, чем живописец или ваятель мрамора. Он с любовью проектировал, вырезал, покрывал позолотой и лелеял свои творения, но мир, кажется, воспользовался его талантом чересчур щедро. Ему редко доставалась заслуженная слава, но, возможно, не стоит жалеть его: он обрёл свой «сад Эдема в уме ремесленника» — в собственном искусстве.
Помимо хоровых стасидий собора Святого Павла, Гиббон создал множество деревянных украшений для лондонских церквей, восстановленных после Великого пожара 1666 года.
Трудно адекватно передать богатство деталей и совершенное мастерство, проявленные в таких произведениях, как рама зеркала из липы, изображённая в центре — с полным основанием приписываемая Гиббону. Это подлинный волшебный сад, сплетённый из природных форм: колосьев пшеницы, початков кукурузы, шишек хмеля, бобов, гороха, яблок, слив, винограда, роз и маков, переплетённых с акантом, плющом и другими листьями. Лавровые ветви, гирлянды из бус и целые группы раковин завершают эту почти избыточную по изяществу композицию.
РЕЗНОЙ ОРЕХОВЫЙ ДИВАН ТИПА «DARBY AND JOAN»
Длина — 147 см; высота — 99 см; глубина — 53 см.
Около 1725 года
Появление батавийских (голландских) вкусов, проявившееся ещё до прибытия Вильгельма и Марии, продолжая линию развития цельнодеревянных сидений и диванов, задержало появление более удобных мягких кушеток и соф, начало которым было столь удачно положено в знаменитом диване из Кноула.
Следует признать, что красота англо-голландского дивана с открытой резьбой (open-work settee) значительно превосходит его удобство; спинка столь вертикальна, что опереться на неё можно лишь сидя почти «по стойке смирно».
Маски стервятника и орла, а также льва использовались мастерами орнаментального искусства эпохи Анны (Queen Anne ornamentists) в качестве завершающих резных мотивов на подлокотниках подобных диванов. Эти живописные модели получили название «chair-back settees» — «диваны со спинками от кресел» — по аналогии с узором на их спинках, напоминающим соединённые между собой кресельные спинки.
Поскольку такие диваны высоко ценились коллекционерами, сходство их форм с отдельными спинками кресел привело к появлению множества позднейших имитаций, собранных буквально из соединённых между собой спинок старинных кресел.
ИНКРУСТИРОВАННЫЙ ОРЕХОВЫЙ БЮРО-КАБИНЕТ С ВЫПУКЛЫМ ФАСАДОМ (BOMBÉ)
Глубина верхнего шкафа — 25 см; ширина верхнего шкафа — 81 см; глубина по ножкам — 61 см; общая высота — 229 см; ширина по ножкам — 117 см.
Около 1725 года
По словам Дефо, написавшего в 1724 году в книге A Tour through Great Britain, королева Мария (Mary II) обвинялась в том, что именно она ввела в Англии «обычай, или, как можно сказать, прихоть — украшать дома китайским фарфором». Эта мода впоследствии приняла такие масштабы, что фарфор стали выставлять повсюду — на верхушках шкафов, бюро, над каминными полками и даже устанавливать для него специальные настенные полки.
Даниэль Маро (Daniel Marot), дизайнер-гугенот, чьи религиозные убеждения заставили его покинуть родину и сблизили с Вильгельмом Оранским, для которого он создавал проекты, не раз в своих рисунках предусматривал специальные ниши и полки для размещения фарфора.
Эта комбинация письменного стола и шкафа для фарфора — необычная по своей изяществу и плавности выпуклого силуэта нижней части — была отнесена к раннему XVIII веку.
КРОВАТЬ КОРОЛЕВЫ АННЫ.
КОМОД НА ПОДСТАВКЕ
Размер кровати: высота — 5,9 м; длина — 2,18 м; ширина — 2,54 м.
Огромная высота парадных и других кроватей с балдахинами, получивших распространение с времён Людовика XIII, быстро возросла до таких размеров, что затмевала всё остальное убранство покоев — и в ещё большей степени это проявлено в кровати, представленной на данной пластине.
Типичная обитая кровать времён Вильгельма и Марии и королевы Анны состояла из тяжёлых драпировок, скрывающих столбы на углах, и была украшена балдахином в изголовье. В её конструкции использовались:
- vallains — то, что мы ныне называем valances (ламбрекены или подбортные занавеси);
- basses — боковые ламбрекены, закрывающие пространство под кроватью;
- bonegraces — закреплённые шторы, защищающие спящего от сквозняков между боковыми и задними занавесями.
Во времена Вильгельма и Марии, а также королевы Анны для обивки кроватей часто применялись ситцы (chintz), тогда как бархат, шёлк и вышитые шпалеры изготавливались для более роскошных, «государственных» лож.
Эти бархатные драпировки, как правило, приписываются колонии французских гугенотов, чьи ткачи и вышивальщики после отмены Нантского эдикта (1685) обосновались в Англии, привнеся с собой высочайший уровень мастерства в текстильное производство. Их искусство оказало значительное влияние на развитие английского декоративного текстиля конца XVII – начала XVIII века.
ПИСЬМЕННЫЙ СТОЛ С ИНКРУСТАЦИЕЙ ИЗ ОРЕХА
Длина — 135 см; высота — 102 см
Письменный стол с центральным проёмом для ног (kneehole writing-table) появился в Англии в конце XVII века — через несколько лет после того, как Булль (Boulle) придал этой форме роскошный вид, применив металлическую инкрустацию.
Для данного стола использован отбелённый ореховый шпон (в основном на сосновом основании), отличающийся исключительно красивой текстурой. Работа по отделке гораздо тоньше, чем обычно встречается в британских изделиях этого периода.
Верхняя панель, снабжённая петлями по центру, откидывается назад, открывая откидной клапан для письма. Центральная ниша или «kneehole» несколько мелковата для удобства, поскольку частично занята ящиками, закрывающимися дверцей.
Мелкий растительный орнамент маркетри — с листьями и стеблями в виде изящных арабесок, известный под названиями «Seaweed», «Cobweb» или «Spiderweb» — типичен для мебели времён Вильгельма и Марии, хотя постепенно вышел из употребления до появления Чиппендейла. Эти узоры, почти всегда выполненные с филигранным мастерством, демонстрируют высокий уровень ремесла того времени.
Характерной особенностью является и деление поверхности на панели, составленные из частей кругов; чередование оттенков шпона в фоне и рисунке значительно усиливает декоративный эффект.
Профиль bull’s-nose (округлый наплыв) по краю рамки украшен инкрустацией, как и границы ящиков и дверец, выполненные в технике обожжённого лаврового орнамента, создающего мягкий контрастный оттенок.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩИХ СТАТЬЯХ…