Глава 1 / Начало
— Интересно, — думала Василиса, бодро топая по широкой тропинке. — А во сне можно устать? А лаской обернуться? Надо попробовать.
Она остановилась, подумала: надо ей об земь биться или нет? А если баба Яга на неё рассердится? Она и так зла на Василису за то, что та не похожа на её дочь, Марью Моревну. А она, Василиса, похожа на свою мать?
Василиса опять задумалась.
— Нет, не похожа. У мамы волосы всегда как на картинке из парикмахерской лежат, а у меня... словно проволока. Ну, бабушка же не сердится на Василису, что она не похожа на маму? Или сердится?
Василиса тяжко вздохнула.
— Ладно, не будет она обращаться лаской, а то мало ли что во сне может произойти.
И тут Василиса вспомнила слова Бабы-Яги: «Ваши отдельские»! Ха! Значит, она всё же в отделе! Эти слова её подбодрили, и она вприпрыжку побежала по тропке.
«Вот сейчас уговорю, как там её? Забыла? Или Яга имя бабушки Барана не говорила? Вот же блин! Как я с ней буду разговаривать?»
— Бабушка! — крикнула Василиса. — Бабушка Яга!
Полнейшая тишина, даже комары не жужжат. А ведь лес лиственный. Василиса обернулась, намереваясь вернуться назад и переспросить имя прабабки Барана. И ничего за своей спиной не обнаружила. Совсем. Просто белая стена, словно густой туман поглотил весь лес. Василисе стало нехорошо. Она опять вернулась на тропинку, но теперь шагала не так весело, постоянно всматриваясь в стоящие деревья. Но и они постепенно окутывались туманом, и лишь тропинка, по которой топала Василиса, была видна чётко. Василиса ещё раз позвала Ягу, но её голос утонул в тумане.
Вдруг её глаз уловил какое-то яркое пятно сбоку от тропинки. Остановившись, Василиса подумала, что ей показалось. Но потом всё же решила проверить. И да, под кустом, сбоку от тропинки, лежало что-то яркое.
Заинтересовавшись, Василиса шагнула с тропки к кусту, присела на корточки и подняла предмет с земли.
— Куколка, — удивилась Василиса. — Надо же. Кто тебя здесь потерял? Прабабушка Барана... А как его звали? Что ж, и имя мальчика Василиса забыла. Девичья память у неё.
Так и держа куколку в руке, Василиса хотела вернуться на тропинку, но та оказалась у неё прямо под ногами. А ей показалось, что к кусту она сделала пару шагов. Или нет? Да и ладно. Тропка есть, по ней и пойдёт.
Всматриваться в лес Василиса перестала и принялась рассматривать куколку. Красивая какая! В ярком красном сарафанчике, в белой вышитой блузке. Вот только ног у куколки не было. Куколка была просто одетой деревянной чурочкой. Волосики сделаны из шерсти животного, глазки и ротик нарисованные. Но красиво. К сарафану куколки была привязана тесёмочка, явно для того, чтобы её можно было надеть на шею. Василиса так и сделала.
Опять остановилась, наклонив голову, рассматривая, как куколка смотрится у неё на груди.
И тут что-то произошло. В голове раздался страшный бум! Из глаз посыпались искры. Тропинка ушла из-под ног. И Василиса провалилась в темноту.
— Глянь, — услышала она словно через вату, — оберег царский на ней. Нечего с неё взять. Давай к городу снесём.
Опять раздалось какое-то «бум», но уже без боли, и Василиса куда-то поплыла, словно по волнам. Было приятно, но отчего-то холодно.
Потом её окутало теплом, на грудь легло что-то мягкое, приятное. Василиса подтянула это облако к себе, к подбородку, и, укутавшись в него, заснула.
— Кукареку!
— Нет, только не это! — возмутилась Василиса, плотнее укутываясь в одеяло.
— Кукареку!
— Да ну нет! — возмутилась Василиса, натягивая на голову подушку.
— Кукареку!
— Вот чья это скотина! И почему под моим окном! — Открыла глаза Василиса и осеклась.
Бревенчатая невысокая комната. Брёвна выбелены, на каждом — рисунок яркой краской. Высокая тумба со скошенной столешницей. На столешнице, на ровной её части, — стопка серой бумаги, чернильница с торчащим в ней пером. Видела она такое в музее Пушкина. Это стол для письма. Стоя. Как же он назывался?
Василиса попыталась встать с кровати, но ноги до пола не доставали. Она глянула вниз. «Ничего себе. Зачем такая высокая кровать, а как на неё залезать?»
Василиса огляделась. Стены комнаты бревенчатые, а у кровати три стороны и потолок — ровные. Она потрогала стенку. Ну да. Фанера, что ли?
Скрипнула дверь, затопали торопливые шаги, и перед глазами Василисы предстала баба Яга. Только намного моложе: ещё не такая согнутая, и бородавка не так безобразно торчит.
— Очнулась! Ну и напугала ты нас, девонька! — запричитала бабка, подставляя к кровати маленькую лесенку.
Василиса спустилась на пол, подумав: «А если ночью в туалет захочется? А лесенки нет?» А баба Яга тем временем суетилась у низкого столика, всё приговаривая:
— Отцу-то как сказали, что ты ушла! Ой, и сердился он! Кричал: «Не пущу больше в дом!» Меня-то ругал, я мол, своевольной тебя воспитала. Менять няньку надо было. Вырастила его хорошо, а вот дочь не смогла. Старая стала, размягчилась, дисциплины никакой. А Тихон-то прибежал... Да мы отцу-то и не сказали. Сама потом расскажешь, где гуляла. Напугались-то как! Лежишь у ворот бездыханная. Думаю, ну всё, не сносить головы, хоть и вырастила-то царя-батюшку.
После слов Бабы-Яги, что прибежал Тихон, Василиса перестала рассматривать кровать, на которой она спала. Вернее, шкаф. Да-да. Она спала в шкафу, на второй полке. Шкаф был красиво украшен резьбой и разноцветными единорогами.
— Тихон Баран? — поинтересовалась Василиса.
— Какой баран? — повела носом баба Яга и впервые за всё время посмотрела на Василису. Подошла ближе, опять повела носом, взяла голову Василисы в свои ладони и всмотрелась в глаза. — Ты кто? — оттолкнула она Васёну.
— Бабушка Яга, ты чего? Василиса я. Ведьма. С Мишей.
— Какая я тебе бабушка! Тридцать годков мне всего. Ишь! Бабушка. Где моя Василиса? А ну! Стражу сейчас позову! — грозно проговорила Яга.
— Какую стражу?! Вы чего? — возмутилась Василиса. — Сначала барана спасти надо, а теперь стражу.
— Какого барана? Чего его спасать? Растили его на мясо, мясом и съедим. Ты мне чего зубы заговариваешь?! — топнула ногой бабка, надвигаясь на Василису.
В это время дверь скрипнула, и в комнату ворвался невысокий, полноватый... да ладно, чего уж там, толстый, бородатый мужчина. Одетый в длинную вышитую рубаху, в белые брюки, заправленные в вязаные носки. На голове мужчины был колпак, длинным своим концом лежащий у него на плече. Он стремительно, несмотря на свою комплекцию, подошёл к Василисе и крепко обнял её.
— Доченька, — не отпуская Василису, заговорил он, — что ж ты меня перед иностранными послами позоришь? Я ж для тебя всё. Хочешь кровать англицкую — пожалуйста. Я в англицком дурацком колпаке спать должен — пожалуйста. А ты — бежать! Одумалась, а то я няньку-то нашу выпороть хотел. — При этих словах баба Яга округлила глаза. — Доченька, я же не настаиваю. Ну, ты только согласись на этого принца посмотреть. Да и когда он там приедет? Следующим летом, не раньше. Пока посол туда, пока назад... — Пока мужчина говорил, Василиса всё пыталась вырваться и вставить хоть слово. Глянув на бабу Ягу, поняла, что должна молчать. Уж больно красноречивые жесты были у бабки, особенно когда она провела большим пальцем по горлу. — Ты, доченька, не разговаривай со мной, не разговаривай. Ты только кивни. Да, согласна. — Баба Яга интенсивно закивала головой.
— Согласна, — кивнула Василиса.
Мужчина отстранился от Василисы, глянул на неё, довольно рассмеялся.
— Нянька, заговорила! А! Заговорила! Ай да нянька, ай да молодец!
Мужик отстал от Василисы, хлопнул бабку по плечу и так же стремительно вышел вон из комнаты.
— Что здесь происходит? — строго посмотрела на бабу Ягу Василиса.
— И я бы хотела знать, — вздохнула та. Продолжение