Я сидела за своим ноутбуком в углу гостиной, погруженная в очередной проект. Андрей называл это «клацаньем по кнопочкам», а его мама, Тамара Игоревна, — «баловством от безделья». Никто из них всерьез не воспринимал мою работу веб-дизайнером. Для них я была просто женой, которая сидит дома.
Ну и пусть думают так, — размышляла я, подбирая цветовую палитру для сайта нового клиента. Мне так даже удобнее. Меньше знают — крепче спят. Я уже давно перестала пытаться им что-то доказать. Андрей, менеджер среднего звена в крупной фирме, считал, что семью обеспечивает исключительно он. Мои доходы, которые я тактично вкладывала в общий бюджет на продукты или бытовые мелочи, он воспринимал как приятный, но несущественный бонус. Какая-то копеечка от моего «хобби». Я не спорила. Я просто открыла отдельный счет, о котором никто не знал.
Около одиннадцати раздался звонок. Андрей. Его голос был каким-то нарочито бодрым, слишком веселым для обычного рабочего дня.
— Привет, котенок! Как ты там?
— Привет. Нормально, работаю. Что-то случилось?
— Да нет, все отлично! Просто новость хорошая. Мама моя к нам приезжает!
Внутри у меня все похолодело. Визиты Тамары Игоревны всегда были стихийным бедствием, после которого приходилось неделю приходить в себя и приводить в порядок не только квартиру, но и нервы.
— Надолго? — спросила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
— Ну… на пару месяцев, может, чуть больше, — небрежно бросил он. — Ей там надо дела свои уладить, отдохнуть, обстановку сменить.
Пара месяцев. Эта фраза прозвучала как приговор.
— Андрей, мы же это не обсуждали… У меня проекты, дедлайны…
— Да ладно тебе, Маш, — перебил он меня. — Какие там у тебя проекты. Поможешь маме, она уже в возрасте, ей по городу мотаться надо будет. Ты же все равно дома. Будешь ее возить, куда попросит. Все, целую, мне бежать надо!
И он повесил трубку, не дав мне и слова вставить. Я сидела, глядя в погасший экран телефона. Ты же все равно дома. Эта фраза, как кислота, разъедала что-то внутри. Он не спросил, он поставил перед фактом. Он уже все решил за меня. В его мире моя жизнь, мое время и мои планы не имели никакой ценности. Просто удобное приложение к его собственной жизни.
Через два часа раздался пронзительный звонок в дверь. Я открыла. На пороге стояла Тамара Игоревна во всей своей красе: в шляпке с широкими полями, с двумя огромными чемоданами на колесиках. Она отстранила меня и, не разуваясь, прошла в гостиную, оглядывая все критическим взглядом.
— Ну, здравствуй, дорогая! — прогремела она, сбрасывая на пол свою сумочку. — Никакой работы! Мама приехала!
Она обернулась ко мне, и ее взгляд остановился на моем ноутбуке.
— Это баловство свое прекращай. Будешь моей личной шофершей на пару месяцев. Дел у меня — невпроворот.
Я молчала. Возражать было бессмысленно, это было бы все равно что спорить с ураганом. Вечером пришел Андрей. Он весело поцеловал маму, обнял меня и, заметив мое кислое лицо, отвел в сторону.
— Маш, ну ты чего? Потерпишь немного, — прошептал он. — Это же моя мама.
Он посмотрел на меня своими честными голубыми глазами, в которых не было ни капли сомнения в собственной правоте. Он искренне не понимал, чем я недовольна.
Я кивнула.
— Конечно, потерплю.
Но в тот момент, глядя на его самодовольное лицо и на хозяйничающую в моей гостиной свекровь, я поняла, что мое терпение закончилось. И что мой ответный ход, который я готовила последние полгода на всякий случай, придется применить гораздо раньше, чем я планировала. И он им очень не понравится. Я улыбнулась самой вежливой улыбкой, на которую была способна. Игра началась.
Первая неделя прошла в тумане. Тамара Игоревна просыпалась в семь утра и начинала командовать. То ей кашу надо было сварить «не такую жидкую, как ты умеешь», то пыль протереть «не просто тряпкой помахать, а с душой». Мой рабочий уголок она презрительно называла «завалом макулатуры» и постоянно норовила что-то оттуда переставить. Ноутбук приходилось прятать, чтобы она случайно не пролила на него чай. Моя работа теперь начиналась в десять вечера, когда они оба засыпали, и заканчивалась в три-четыре часа ночи. Я сидела в темноте на кухне, подперев щеку рукой, и смотрела на цифры на экране. Цифры на моем секретном счете. Еще немного. Совсем немного.
А днем начиналась «служба шофера». Нашей машине, старенькой, но надежной «японке», которую мы покупали вместе, но оформлена она была на Андрея, теперь не было покоя.
— Машенька, поехали! — раздавался зычный голос из коридора ровно в десять утра.
И мы ехали. В поликлинику на другом конце города, где нужно было просидеть в очереди три часа. Потом на рынок, потому что «только там правильные помидоры». Потом к ее подруге Зинаиде Петровне, где мне приходилось сидеть на краешке дивана и слушать их бесконечные разговоры о болячках и неблагодарных детях, пока Тамара Игоревна хвасталась, какая у нее послушная и услужливая невестка. Посмотрите, как я ее выдрессировала. Сидит, молчит. Я чувствовала себя не человеком, а функцией. Деталью механизма, который обслуживал комфорт моей свекрови.
Однажды вечером я не выдержала. Андрей вернулся с работы, довольный, пахнущий уличной свежестью. Тамара Игоревна тут же поставила перед ним тарелку борща, который сварила я, но представила как свое творение.
— Андрей, я так больше не могу, — начала я тихо, когда мы остались на кухне одни. — Я сегодня пропустила два важных онлайн-созвона с клиентами. Я теряю заказы. Твоя мама использует меня как бесплатное такси.
Он тяжело вздохнул, как будто я нагрузила его невыполнимой задачей.
— Маш, ну что тебе стоит? Ты же все равно дома сидишь, не на заводе пашешь. Ну повозишь маму, она же не навсегда. Прояви уважение.
Уважение? А где уважение ко мне? К моему времени, к моей работе, к моему личному пространству? Я посмотрела на него и увидела не любимого мужа, а чужого, самодовольного человека, для которого мое "я" не существовало.
— Андрей, моя работа — это не «сидеть дома». Она приносит деньги. Иногда больше, чем твоя зарплата.
Он рассмеялся. Не зло, а снисходительно, как смеются над забавной детской выдумкой.
— Ой, ну перестань, Машунь. Молодец, что подрабатываешь на булавки, я же ценю. Но не сравнивай это с серьезной работой. Все, давай не будем ссориться из-за ерунды.
Он обнял меня, поцеловал в макушку и ушел смотреть телевизор с мамой. А я осталась стоять посреди кухни, и во рту у меня был привкус пепла. На булавки. Это было последней каплей. Унижение было таким густым, что его можно было потрогать руками. В ту ночь я работала с какой-то звериной энергией. Я закончила большой проект, получила на свой счет приличную сумму и поняла — пора. Время пришло.
Ключевой момент наступил через пару дней. Тамара Игоревна решила, что ей срочно нужно съездить на дачу к знакомым, за рассадой. Дача эта находилась в ста километрах от города, по разбитой дороге.
— Машенька, собирайся, поедем, — скомандовала она с утра.
Я медленно пила свой кофе.
— Тамара Игоревна, я сегодня не могу. У меня очень много работы.
Она замерла с чашкой в руке. Такого открытого неповиновения она не ожидала.
— Что значит «не могу»? — процедила она. — Я сказала — поедем! Андрюша, ты слышишь? Она мне хамит!
Андрей вышел из спальни, протирая глаза.
— Маша, что опять началось? Мама попросила, значит, надо ехать. Закрывай свой компьютер и поехали.
— Я никуда не поеду, — спокойно повторила я. — У меня сегодня крайний срок сдачи проекта. И я не собираюсь его срывать из-за рассады.
— Да что ты привязалась к этому проекту! — взорвался Андрей. — Сколько можно терпеть твои капризы? Я глава семьи, и я сказал, что ты поедешь!
— Правда? Глава семьи? — я усмехнулась. — А глава семьи в курсе, что эта квартира, в которой мы живем, уже три месяца оплачивается с моего счета? Потому что твоей «серьезной» зарплаты после покупки новой приставки и походов с друзьями в бар стало хватать впритык.
Андрей замер. Его лицо вытянулось. Он открыл рот, но не смог ничего сказать. Тамара Игоревна смотрела то на него, то на меня, ее лицо побагровело.
— Врешь… — просипел он.
— Я могу показать выписки со счета, — я пожала плечами. — Но это уже неважно.
И в этот момент в дверь позвонили. Долго, настойчиво. Андрей и его мама недоуменно переглянулись. А я знала, кто это. Я пошла и открыла дверь. На пороге стоял молодой человек в форме курьерской службы.
— Здравствуйте. Доставка для Марии Волковой. Распишитесь.
Он протянул мне небольшую коробочку и планшет для подписи. Я расписалась и взяла коробку. Внутри лежали ключи и брелок от сигнализации.
Я вернулась в комнату. Андрей и Тамара Игоревна все так же стояли столбами.
— Что это? — выдавил Андрей.
Я подошла к окну и нажала кнопку на брелоке. Внизу, на парковке, моргнула фарами и пискнула новенькая, сверкающая вишневая иномарка. Она сияла на солнце так, что было больно смотреть.
— Это? — я повернулась к ним, поигрывая ключами. — Это моя машина. Я купила ее вчера. На деньги, которые заработала, пока «сидела дома и баловалась». Так что, Тамара Игоревна, если вам нужно на дачу за рассадой, можете вызвать такси. Или попросить своего сына вас отвезти. Если он, конечно, найдет деньги на бензин.
Я смотрела на их лица. Шок, неверие, злость, растерянность — целый коктейль эмоций.
— А теперь, если вы не против, я пойду собирать вещи.
— Какие вещи? — прохрипел Андрей, приходя в себя. — Куда ты собралась? Маша, это не смешно!
— Почему же? По-моему, очень смешно, — я улыбнулась, но улыбка вышла ледяной. — Я переезжаю. Сегодня.
Секунды тянулись, как резина. Тишина в комнате стала такой плотной, что, казалось, ее можно было резать ножом. Андрей смотрел на меня, потом на ключи в моей руке, потом в окно на машину, и его лицо медленно приобретало оттенок серого. Он выглядел как человек, у которого земля уходит из-под ног.
— Куда… куда ты переезжаешь? — его голос был едва слышен. — Маша, у тебя же никого нет в этом городе. Ты не можешь просто так уйти!
— Почему же не могу? — я достала из шкафа дорожную сумку, которую собрала еще позавчера ночью. — Я сняла квартиру. Небольшую, но уютную. И, в отличие от этой, она будет только моей. Место, где никто не будет называть мою работу «баловством» и распоряжаться моим временем.
Тут взорвалась Тамара Игоревна. Ее лицо из багрового стало пятнистым.
— Ах ты неблагодарная! Мы тебя в семью приняли, а ты! Да как ты смеешь! Андрюша, скажи ей! Поставь ее на место!
Но Андрей молчал. Он смотрел на меня с каким-то отчаянием и паникой. В его глазах я вдруг увидела не гнев, а страх. И в этот момент маска с него спала. Он не был «главой семьи». Он был просто испуганным мальчиком, который привык, что все вокруг него вертится, и вдруг мир перестал подчиняться его правилам.
— Машенька, доченька, не надо… — вдруг запричитала свекровь, резко сменив тон. Ее голос задрожал, стал плаксивым и жалким. — Ты не так все поняла… Мне же… мне идти некуда!
Я замерла с кофтой в руках.
— Что значит «некуда»? А ваша квартира?
Она опустила глаза, и по ее щеке покатилась слеза.
— Нет у меня больше квартиры. Мой младший, Витька, попросил ее продать, чтобы в бизнес вложиться… Сказал, что снимет мне жилье, а сам… исчез. Деньги забрал и исчез. Я потому к вам и приехала… Думала, поживу, пока все не наладится…
Вот оно что. Вот и второй поворот, которого я не ожидала. Ее приезд был не просто гостевым визитом нагловатой родственницы. Это был акт отчаяния. Отчаяния, которое они оба решили переложить на мои плечи, даже не спросив меня. Меня пронзила острая жалость. На секунду. А потом я вспомнила все: ее унизительные слова, презрительные взгляды, бесконечные приказы, смех Андрея над моей работой. Моя жалость испарилась, оставив после себя лишь холодную пустоту.
— Мне очень жаль, Тамара Игоревна, — сказала я ровным голосом. — Это ужасно. Но это ваша семейная проблема. Проблема, которую вы с вашим сыном почему-то решили сделать моей, не поставив меня в известность.
Я застегнула молнию на сумке.
— Маша, постой! — Андрей шагнул ко мне, схватил за руку. — Мы поговорим! Все решим! Я… я извинюсь! Я был неправ, слышишь? Не уходи!
Я посмотрела на его руку, сжимавшую мою.
— Слишком поздно, Андрей. Ты не просто был неправ. Ты меня не уважал. Ты меня не видел. Для тебя я была удобной мебелью. А я не мебель. Я человек. Отпусти, пожалуйста.
Он разжал пальцы. Я взяла сумку и ноутбук и пошла к выходу. В спину мне неслось отчаянное нытье Тамары Игоревны и растерянное молчание ее сына.
Я закрыла за собой дверь квартиры, в которой прожила пять лет, и не почувствовала ничего, кроме облегчения. Как будто я сняла с плеч тяжеленный рюкзак, который носила слишком долго. Лифт медленно спускался вниз, и с каждым этажом я чувствовала, как возвращаюсь к себе. К настоящей себе.
Запах новой машины — это ни с чем не сравнимый запах. Смесь пластика, кожи и обещания свободы. Я села за руль, положила руки на прохладную оплетку и несколько минут просто сидела, глядя перед собой. Моя. Заработанная. Никто больше не скажет мне, куда ехать. Я повернула ключ в замке зажигания. Мотор мягко ожил. Я выехала со двора, не оглядываясь на окна своей бывшей квартиры. Я знала, что они смотрят. Но мне было все равно.
Моя новая съемная квартира была на семнадцатом этаже, с огромным окном во всю стену. Оттуда открывался вид на город, который вечером зажигался тысячами огней. Я поставила сумку посреди пустой комнаты, открыла ноутбук и подключилась к Wi-Fi. Пришло несколько сообщений от клиентов с благодарностями и новыми предложениями.
Я заварила себе чай в новой, еще пахнущей магазином кружке и села у окна. Телефон разрывался от звонков Андрея, но я не брала трубку. Мне больше нечего было ему сказать. Я не чувствовала злости или желания мстить. Только тишину. Впервые за долгие месяцы в моей голове была полная, оглушительная тишина. Я смотрела на огни большого города и понимала, что впервые в жизни я по-настоящему дома. В месте, где меня никто не будет оценивать и использовать. Впереди была неизвестность, но она была моей. И это было самым главным.