Звон вилки о тарелку прозвучал как выстрел. Я замерла, не донеся ложку супа до рта. По спине пробежал холодок, когда свекровь, Валентина Сергеевна, отодвинула тарелку и промокнула губы салфеткой с таким видом, будто только что попробовала уксус.
- Лариса, я понимаю, что у современной молодежи свои представления о еде, но щи без мяса - это, знаешь ли, даже не щи. Это просто капуста в воде, - она поджала губы, обводя взглядом стол, словно искала поддержки у остальных членов семьи.
Мой муж Андрей уткнулся в свою тарелку, делая вид, что не слышит. Его младшая сестра Олеся скользнула по мне сочувствующим взглядом, но промолчала. А свёкор хмыкнул и продолжил есть, видимо, решив не вмешиваться в очередную «женскую перепалку», как он это называл.
Я медленно положила ложку. Сердце колотилось где-то в горле. Три года. Три года я терпела эти замечания, вздохи, покачивания головой и «добрые советы». Сегодня что-то во мне надломилось - может, усталость после двенадцатичасовой смены в больнице, может, месяц бессонных ночей с простудившимся Мишкой, нашим двухлетним сыном, который только сегодня наконец уснул без капризов.
- Если вам так не нравится моя готовка, можете ужинать в ресторане или готовить сами, - слова вырвались раньше, чем я успела их обдумать. Голос звучал тихо, но твёрдо, даже мне самой он показался чужим.
Валентина Сергеевна побагровела. Олеся издала нервный смешок и тут же закашлялась, пытаясь его замаскировать. Свёкор поднял брови и отложил ложку. А Андрей наконец оторвался от тарелки и посмотрел на меня так, словно я только что разбила его любимую модель корабля, которую он собирал полгода.
- Лариса! - свекровь задохнулась от возмущения. - Что за тон? Я просто хотела помочь. Ты же знаешь, что Андрюше нужно полноценное питание. Он с детства любит наваристые супы. Я просто забочусь о сыне.
- Мама, - начал Андрей примирительно, но я его перебила:
- О сыне теперь забочусь я. И о внуке тоже, - я кивнула в сторону детской, где спал Мишка. - И если бы вы действительно хотели помочь, вы бы предложили посидеть с Мишей, когда я на суточном дежурстве, а не критиковали бы каждую тарелку, которую я ставлю на стол.
Валентина Сергеевна поджала губы так сильно, что они превратились в тонкую линию. Она перевела взгляд на сына:
- Андрей, ты слышишь, как она со мной разговаривает? В нашем доме?
- В нашем доме, мама, - тихо поправил Андрей, и я почувствовала укол благодарности. Он редко осмеливался противоречить матери. - Мы же договаривались.
Три года назад мы с Андреем решили жить в родительском доме - огромном, на две семьи, доставшемся его родителям от бабушки. Отдельный вход, своя кухня, три комнаты... Казалось, что места хватит всем, а мы сэкономим на аренде и сможем быстрее накопить на собственное жильё. В теории - идеально. На практике - ежедневная война за территорию и право принимать решения.
Валентина Сергеевна поднялась из-за стола.
- Я вижу, сегодня мне здесь не рады. Пойдём, Виктор, - она кивнула мужу. - Олеся, ты идёшь?
Свёкор вздохнул, с явным сожалением глядя на недоеденный суп, но послушно встал. Олеся замялась.
- Я, пожалуй, останусь. Хочу ещё с Ларисой посидеть, поболтать.
Валентина Сергеевна наградила дочь взглядом, в котором читалось «предательница», но комментировать не стала. Через минуту входная дверь захлопнулась, и на кухне повисла тяжёлая тишина.
Я ощутила, как к глазам подступают слёзы - смесь облегчения от высказанного и страха перед последствиями. Андрей потёр виски, как делал всегда, когда был растерян.
- Лар, зачем ты так? Ты же знаешь, какая она... чувствительная.
Олеся фыркнула:
- Чувствительная? Андрей, ты серьёзно? Мама просто привыкла, что все пляшут под её дудку. Особенно ты.
- Не начинай, - поморщился он. - Просто Ларисе надо быть... тактичнее. Мама старой закалки, ей трудно принять, что в её доме теперь другая хозяйка.
Я почувствовала, как внутри всё закипает снова.
- Тактичнее? Я три года улыбаюсь и киваю на каждое замечание. Три года слушаю, что мой борщ «слишком острый», котлеты «слишком сухие», а салат «слишком пресный». Что я не так складываю твои рубашки, не там ставлю цветы и вообще не умею вести хозяйство. Мне надоело чувствовать себя вечной двоечницей в собственном доме!
Андрей протянул руку через стол и накрыл мою ладонь своей.
- Ты права. Прости. Я поговорю с ней, обещаю. По-настоящему поговорю.
- Ты обещал уже десяток раз, - я мягко, но решительно высвободила руку и начала собирать тарелки.
- На этот раз всё будет по-другому, - Андрей встал и принялся помогать убирать со стола. Это было так непривычно, что я на мгновение растерялась. - Я просто не хотел конфликтов, думал, всё само наладится. Но ты права - это наш дом, и мама должна это уважать.
Олеся подпёрла щёку рукой, наблюдая за братом с нескрываемым удивлением.
- Надо же, а я уж думала, что ты навечно застрял в роли маминого послушного мальчика.
- Оль, не начинай, - поморщился Андрей, но в его голосе не было злости.
- Ладно-ладно, - она подняла руки в примирительном жесте. - Просто приятно видеть, что у тебя появился хребет. Лариса, ты чудотворец.
Я улыбнулась, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает. Но улыбка быстро угасла, когда я подумала о завтрашнем дне. О том, как придётся смотреть в глаза свекрови, как снова входить на её территорию.
- Знаешь что, - вдруг сказал Андрей, словно прочитав мои мысли, - давай в выходные поищем квартиру. Хотя бы для начала съёмную.
Я обернулась, не веря своим ушам. Мы говорили об этом раньше, но всегда откладывали - то денег не хватало, то удобно с бабушкой для Мишки, то ещё что-нибудь.
- Ты серьёзно?
- Абсолютно. Я понимаю теперь, что нам нужно своё пространство. Настоящее, а не условное, - он посмотрел мне прямо в глаза. - Я хочу, чтобы ты чувствовала себя дома... дома.
Олеся захлопала в ладоши.
- Браво, братец! Наконец-то здравое решение. И я даже знаю, где сейчас сдаётся хорошая двушка - моя коллега съезжает в следующем месяце. Недалеко от твоей больницы, Лар, и садик рядом.
Я почувствовала, как внутри разливается тепло. Впервые за долгое время показалось, что всё может наладиться, что мы с Андреем действительно семья - отдельная от его родителей, со своими правилами и границами.
Но радость была недолгой. Вечером раздался звонок - Андрею позвонил отец. После разговора муж выглядел подавленным.
- Что случилось?
- Маме стало плохо с сердцем. Папа вызывал скорую.
Моё сердце ёкнуло. Как бы сложно ни складывались наши отношения с Валентиной Сергеевной, я не желала ей зла.
- Господи... Надеюсь, ничего серьёзного? Что сказали врачи?
- Жизни ничего не угрожает. Но папа говорит, что она очень расстроена из-за нашей ссоры. Считает себя ненужной... - он замолчал, но я и так поняла невысказанное: «Это из-за тебя».
Знакомое чувство вины тяжёлым камнем легло на сердце. И в то же время внутри поднялась волна возмущения. Неужели опять? Опять этот приём - заболеть в нужный момент, чтобы вернуть контроль?
- Я пойду проведать её, - сказал Андрей. - Ты со мной?
Я покачала головой.
- Извини, но нет. Мишка только уснул, и я не хочу его будить. Да и... честно говоря, не думаю, что моё появление сейчас её обрадует.
- Возможно, ты права, - он вздохнул. - Я недолго.
«Недолго» растянулось на три часа. Вернулся Андрей задумчивый, с потухшим взглядом. Сел на край кровати и долго молчал.
- Что случилось? - не выдержала я. - Ей хуже?
- Нет, с ней всё в порядке. Физически, по крайней мере, - он потёр лицо руками. - Она плакала, Лар. Говорила, что всю жизнь положила на семью, на этот дом. Что её теперь отовсюду выживают, даже дочь от неё отвернулась... Что она просто хотела как лучше, а её не понимают.
Я сжала кулаки, пытаясь сдержать раздражение.
- И что ты ей сказал?
- А что я мог сказать? Успокаивал как мог. Обещал, что всё наладится, что никто её не выживает...
- А как же квартира? Наши планы?
Андрей отвёл взгляд.
- Я подумал... может, пока отложим? По крайней мере, не будем говорить им сейчас. Маме нужен покой, лишний стресс ей ни к чему. Подождём немного, пусть всё уляжется...
Я почувствовала, как что-то обрывается внутри. Всё возвращалось на круги своя. Опять уступки, опять «потом», опять я должна понять и принять.
- Хорошо, - сказала я, удивляясь спокойствию собственного голоса. - Подождём.
Утром я собралась раньше обычного. Одела Мишку, приготовила завтрак, собрала сумку.
- Ты сегодня в утреннюю смену? - удивился Андрей, зевая.
- Нет, у меня выходной.
- Тогда куда ты собираешься в такую рань?
- К маме, - я застегнула куртку на Мишке. - Давно не виделись. Поживём у неё пару дней.
Он нахмурился.
- Лар, ну зачем так драматизировать? Я же сказал, что поговорю с мамой...
- Ты уже поговорил. Вчера. И мы видели результат, - я подняла на него глаза. - Я не драматизирую, Андрей. Мне просто нужно пространство, чтобы подумать. И маме будет легче без моего присутствия.
- Но...
- Я позвоню вечером, - я поцеловала его в щёку, взяла Мишку за руку и вышла, не оглядываясь.
Дорога до маминого дома занимала почти час. Мишка, обычно такой болтливый, притих, словно чувствуя моё настроение. Он крепко держал меня за руку и только изредка спрашивал: «К бабе Свете едем?»
- Да, солнышко, к бабе Свете.
Мама встретила нас в халате, с чашкой кофе в руках. Она не задавала вопросов - просто обняла, забрала Мишку и повела его на кухню «кормить оладушками», давая мне время собраться с мыслями.
Вечером, уложив Мишку спать, мы сидели на кухне. Я рассказала ей всё - про вчерашний конфликт, про слова Андрея, про его визит к матери и решение отложить переезд.
- А чего ты ожидала, Ларочка? - спросила она без упрёка, просто констатируя факт. - Он всю жизнь жил с матерью, которая решала за него всё. Такое за пару лет не исправишь.
- Но что мне делать, мам? Я не хочу разрушать его отношения с родителями. Но и жить так больше не могу.
Она помолчала, потом сказала тихо:
- Знаешь, когда мы с твоим отцом поженились, моя свекровь тоже была... непростой женщиной. Всё критиковала, всё делала по-своему. Я тоже пыталась терпеть, улыбаться, подстраиваться. И знаешь, чего добилась? Только того, что твой отец привык считать, что я всем довольна. Что всё в порядке.
- И что изменилось?
- Я перестала улыбаться и молчать. Начала говорить прямо - что меня устраивает, а что нет. Твой отец был в шоке поначалу, - она усмехнулась. - Потом пришлось выбирать - либо мы с тобой и наши правила, либо мама и её порядки. И он выбрал. Не сразу, не без борьбы... Но выбрал.
- А если Андрей не сможет выбрать?
Она накрыла мою руку своей.
- Тогда тебе придётся решить, готова ли ты жить так дальше.
Три дня у мамы пролетели незаметно. Андрей звонил каждый вечер, спрашивал, когда мы вернёмся, говорил, что скучает. Я отвечала, что мне нужно ещё немного времени.
На четвёртый день он приехал сам. С цветами, с игрушкой для Мишки, с виноватой улыбкой.
- Можно поговорить? - спросил он, когда мама тактично удалилась с внуком в другую комнату.
- Конечно.
Он сел напротив меня, нервно постукивая пальцами по столу.
- Я всё обдумал, Лар. Ты была права - нам нужно своё жильё. Я уже созвонился с риелтором, завтра поедем смотреть пару вариантов. И я поговорил с мамой. По-настоящему поговорил.
- И как она восприняла?
- Не обрадовалась, конечно. Но я был твёрд. Сказал, что решение принято, и это не обсуждается. Что мы с тобой - семья, и у нас должно быть своё пространство. Что я люблю её, но не позволю больше вмешиваться в наши дела.
- И что она?
- Плакала. Обвиняла. Давила на жалость, - он вздохнул. - Но потом... знаешь, я вдруг увидел, как это всё выглядит со стороны. Как я позволял ей управлять нами, как не мог сказать «нет». И мне стало стыдно, Лар. Перед тобой. Перед собой.
Я почувствовала, как к горлу подступает ком.
- И что теперь?
- Теперь мы найдём квартиру. Начнём жить по-своему, без оглядки на родителей. Будем приглашать их в гости, но на наших условиях, - он улыбнулся немного неуверенно. - Если ты, конечно, готова дать мне ещё один шанс.
Я смотрела на него - на морщинку между бровей, на упрямо сжатые губы, на знакомый до боли, любимый профиль - и понимала, что вижу другого человека. Не маминого сына, а мужчину, который наконец-то сделал выбор. И этот выбор - я.
- Готова, - сказала я и впервые за долгое время почувствовала, как тяжесть уходит с сердца. - Мы справимся, правда?
- Правда, - он взял меня за руку. - Я только одного прошу - научи меня готовить что-нибудь простое. А то я без твоих щей пропаду.
Я рассмеялась, и это был смех облегчения, смех надежды.
- Первый урок - как варить правильные щи. Без мяса, но такие, что пальчики оближешь.
Через месяц мы переехали. Не так далеко от родителей Андрея - всего пятнадцать минут пешком, чтобы они могли видеться с внуком. Но достаточно далеко, чтобы чувствовать себя хозяевами собственной жизни.
Валентина Сергеевна приходила в гости каждое воскресенье. Присматривалась к тому, как я веду хозяйство, иногда не могла удержаться от замечаний... Но теперь это было по-другому. Мы встречались на моей территории, по моим правилам. И когда однажды она начала критиковать мой борщ, Андрей тихо сказал:
- Мам, если тебе не нравится, как готовит Лариса, можешь принести свой борщ в следующий раз. Или научить меня - я с удовольствием поготовлю сам.
Она осеклась на полуслове, потом хмыкнула и, к моему изумлению, рассмеялась.
- Дожила. Сын мне рот затыкает.
- Не затыкаю, а прошу уважать мою жену, - спокойно ответил Андрей.
После этого что-то изменилось. Нет, мы не стали лучшими подругами со свекровью. Но появилось что-то похожее на уважение. Иногда она даже спрашивала у меня рецепты - особенно после того, как попробовала мои фирменные щи без мяса, но с белыми грибами.
А я поняла, что иногда нужно иметь смелость сказать: «Если вам так не нравится моя готовка, можете ужинать в ресторане или готовить сами». Не из-за гордости или обиды, а потому что именно так рождаются настоящие, здоровые отношения - когда каждый знает свои границы и уважает чужие.
Так же рекомендую к прочтению 💕:
семейные истории, материнство, личные границы, отношения, самоуважение, жизнь