Об астрономе, непохожем на героя фильма, прогулках на футбольном поле и глуповатом красавце. Продолжение истории в пионерлагере рассказывает Феоктиста Эклер.
Странный астроном
Бродский спал до обеда. Он вообще вел странную жизнь в лагере. В первом отряде ему не хватило места, и его распределили во второй. Не похожий на других мальчик стал предметом насмешек. Сёма начал сбегать в изолятор - под крыло тети. Тем более, что там был чердак, который он облюбовал для своей астрономической деятельности. Отряду отсутствие Бродского в его рядах совсем не мешало. Так было и в день, когда мы впервые встретились.
Пока Бродский спал, мы с Фирочкой обследовали его чердак с телескопом, книгами, картами и разнообразными предметами, похожими на глобусы.
Я вспомнила нашего школьного учителя астрономии, тоже фаната. На чердаке школы он устраивал для нас практические ночные занятия с телескопом и лекциями по некоторым темам. Нам это очень нравилось - после короткой лекции мы болтали о разном, пели песни под гитару. А еще наш астроном играл на на духовых инструментах и организовал в школе духовой оркестр.
Блистаю эрудицией
Поднатужившись, я восстановила в памяти некоторые термины - надо же было задобрить Бродского! За обедом я попросила его рассказать мне о параллаксе. Бродский смешно поднял брови, но стал рассказывать, закусывая мысли хлебом. Затем я перешла к апоцентру и перицентру. Сема поперхнулся. Но будучи мальчиком вежливым, стал рассказывать. Едва он закончил, я вспомнила о гироскопическом эффекте (как здорово иметь хорошую память, подумала я). Обед длился долго и плавно перешел в полдник. После ужина Бродский заявил, что совсем не против показать мне заветный чердак. Мы с Фирочкой предложение приняли. Честно говоря, астрономия меня совсем не интересовала. Меня завораживало преображение этого некрасивого мальчика. Там, на чердаке, он становился даже привлекательным.
Вместо изолятора - футбольное поле
Я стала желанной гостьей в его владениях. Бродского ни интересовала ни моя внешность, ни мои умственные способности. Его интересовали только мои глаза, который бестолково смотрели в телескоп, и уши, барабанные перепонки которых покорно вибрировали при звуках его голоса.
Когда через несколько дней мы с Фирочкой покинули изолятор, Сема присоединился к нашим традиционным прогулкам на футбольное поле после полдника. Он упорно величал меня Баронессой, и ребята из нашего отряда, узнав об этом, стали называть наше трио «Баронесса со свитой». Это было неправильно - бразды правления в нашем коллективе уверенно держала в своих изящных ручках Фирочка.
Конкурсы
Лагерь тем временем жил своей жизнью. Готовились разные мероприятия - спартакиада, конкурсы. Победивший отряд награждался огромным пирогом с яблочным повидлом.
Главным действующим лицом, конечно, был красавчик Саша Пономарев. Когда мы в отряде инсценировали сказку «Золушка», естественно, он был принцем, а его на тот момент дама сердца — Золушкой. Мы с Фирочкой довольствовались ролями придворных дам, совершенно об этом не сожалея.
Для конкурса инсценированной военной песни, мы выбрали «Землянку». На первом плане сидел раненый в голову Саша, а «санитарка» бинтовала ему голову. Девочки ссорились за такую честь.
Бродский дулся. При подготовке конкурсов мы с Фирочкой забывали про его чердак, а вместо прогулок после полдника и посиделок на футбольном поле репетировали очередную постановку.
Красавец оказался глуповат
Наблюдая за Сашей Пономаревым мы с Фирочкой вскоре внезапно обнаружили, что он глуповат и однообразен. Он искренне считал, что его обаяние должно действовать безотказно — примеров тому было масса. Он уже перецеловался и наобнимался с самыми красивыми и девочками отряда и разбил при этом не одно сердце. И наступил момент, когда вектор его интереса направился на меня.
В тот вечер Бродский с Фирочкой зашли за чем-то к тетушке в изолятор, а я поджидала их на футбольном поле. Рядом со мной на трибуне расположился наш красавец.
Покровительственно, словно делая мне то ли подарок, то ли одолжение, он попытался флиртовать.
- Послушай, Пономарев, почему ты решил, что нравишься всем без исключения? — поинтересовалась я.
- Разве нет? - самодовольно рассмеялся наш отрядный сердцеед.
Тут очень кстати показались Бродский и Фирочка. И Пономарев с издевкой сказал:
- Понятно, тебе больше по душе твоя прыщавая свита, глупая Баронесса!
Сказать, что я была возмущена было бы неправдой. Во мне поднималось что-то вроде тошноты и брезгливости, а красивое лицо Пономарева только усиливало этот эффект. Не хотелось ничего говорить, словно любое обращенное к нему слово роняло меня в собственных глазах. Я смогла только выдавить из себя:
- Прыщавая кожа лечится, а дурацкие мозги - никогда!
И побежала к своей "свите"
- Ты дура, Баронесса! - услышала я вслед.
Больше Пономарев к нашему трио не приближался.
Все кончается
Закончилась моя последняя смена в лагере. Закончились школьные годы. Я не знаю, что стало с моими друзьями и помнят ли они то лето и свою Баронессу.
Когда показывают фильм "Безымянная звезда", я вспоминаю Бродского. Хотя ни я не похожа на Мону, ни он на красавца Марина. И сколько бы лет ни прошло, но, глядя на картину Рембрандта, я вспоминаю свою Эсфирь, маленькую Фирочку с изящными ручками и железным характером.
Начало: