— Конечно, дорогой. Неделю ты точно справишься. Даже отдохнёшь от меня, побудешь настоящим холостяком.
Вероника произнесла это с такой мягкой, обезоруживающей улыбкой, поправляя воротник его идеально выглаженной рубашки, что Стас расслабленно хмыкнул. Он уже предвкушал эту неделю — неделю пьянящей, абсолютной свободы. Он был так увлечён своими фантазиями, что не заметил, как в глубине её глаз, обычно тёплых, орехового цвета, на секунду блеснул холодный, колючий лёд. Впрочем, Стас вообще мало что замечал в последние годы, кроме собственного комфорта. И именно эта избирательная слепота стала его роковой ошибкой.
Им было немного за тридцать, и восемь из этих лет они прожили вместе в квартире Вероники. Квартира досталась ей от бабушки — старая «сталинка» с высокими потолками, которую Ника за годы брака превратила в уютное гнездо. Она была из тех женщин, на которых держится мир: умная, наблюдательная, способная из хаоса создать порядок, а из набора простых продуктов — ужин, достойный ресторана. Она была той самой «невидимой рукой» рынка их семейной жизни, которая регулировала всё, пока муж просто жил.
Стас не был каким-то злодеем из мелодрамы. Нет, всё было прозаичнее и оттого обиднее. Он был большим, довольно избалованным ребёнком. Эгоистом, привыкшим, что чистые носки появляются в ящике комода сами собой, а холодильник волшебным образом наполняется его любимыми деликатесами.
Вероника годами сглаживала углы. Его богатырский храп, от которого, казалось, вибрируют стены, она научилась игнорировать, купив дорогие беруши. Его привычку разбрасывать вещи по принципу «где снял, там и упало» она молча исправляла, собирая одежду по утрам. Его капризы в еде — «Ника, ну я не хочу сегодня котлеты, я настроился на лазанью!» — она встречала терпеливым вздохом и шла к плите, даже если сама валилась с ног после работы. А его превращение в умирающего лебедя при температуре 37,2 стало уже семейной легендой: он ложился в постель с трагическим лицом, требуя бульон, морс и безграничное сочувствие каждые пятнадцать минут.
Она любила его, наверное. Или просто привыкла быть нужной, привыкла быть тем самым незаменимым фундаментом, на котором строилось его благополучие.
Открытие, которое взорвало этот налаженный быт, пришло буднично, со звонком лучшей подруги. Ленкин голос в трубке дрожал от возмущения:
— Ника, я не знаю, как сказать… В общем, я сейчас в «Ветре», ну, новый ресторан в центре. И я вижу Стаса. Он… он не один. С какой-то девицей, знаешь, такая… вся из себя, губы уточкой. Они целовались, Ник. Прямо за столиком.
Воздух в комнате вдруг стал плотным, вязким, как кисель. Дышать стало нечем. Вероника что-то механически ответила, поблагодарила и нажала отбой. Она подошла к зеркалу. На неё смотрела всё та же женщина, что и пять минут назад, только лицо стало серым, будто присыпанным пеплом.
Её звали Диана. Вероника, включив режим холодного аналитика, быстро нашла её соцсети. Двадцать шесть лет, яркая, эффектная, вся сотканная из фильтров инстаграма и восторженных статусов. Их роман, судя по всему, длился уже третий месяц. Вероника даже пару раз съездила к его офису, издалека наблюдая за ними. Видела, как галантно Стас открывает перед ней дверцу машины, как они смеются. Диана видела только фасад. Тест-драйв мужчины: щедрого, весёлого, лёгкого на подъем. Она понятия не имела о его храпе, о грязных носках под диваном и о том, что он устраивает скандал, если не может найти свой любимый кетчуп, стоящий прямо перед его носом.
— Она влюблена не в тебя, милый, — прошептала Вероника спящему мужу. — Она влюблена в ту иллюзию, которую ты для неё создал. В удобного мужчину, выстиранного и откормленного моей заботой.
Именно в этот момент, на рассвете, родился её план. Скандал? Битьё посуды? Выставлять чемоданы за дверь? Слишком банально. И неэффективно. Он просто уйдёт к ней героем-мучеником, непонятым злобной женой. Нет. Нужно действовать тоньше.
«Одна неделя правды стоит трёх месяцев самых сладких иллюзий», — подумала Вероника. Ей нужно было просто убрать ту самую «невидимую руку» и позволить их лодке любви разбиться о скалы быта.
Подготовка заняла несколько дней. Вероника действовала расчётливо, как диверсант в тылу врага.
— Милый, у нас ЧП на работе, — объявила она за ужином, сделав максимально расстроенное лицо. — Меня отправляют в срочную командировку в Питер. На целую неделю. Представляешь?
Стас, конечно, изобразил вселенскую скорбь, но Вероника видела, как загорелись его глаза. Ещё бы! Целая неделя без контроля.
— Ну ничего, я справлюсь, — мужественно сказал он, пряча улыбку в чашке чая. — Ты не волнуйся.
Она тонко, почти незаметно готовила квартиру к своему отъезду. Перестала закупать продукты впрок — в холодильнике осталось только самое необходимое: пачка яиц, немного молока, засохший кусочек сыра. Она «забыла» постирать его любимые домашние футболки. Не стала проводить привычную влажную уборку перед выходными. Квартира всё ещё выглядела прилично, но уже начала терять тот лоск, который поддерживался её ежедневными усилиями.
Параллельно она сделала две вещи: купила горящую путёвку в хороший отель в Турции («всё включено», первая линия, никаких детей и шума) и посетила адвоката по разводам, передав ему копии всех необходимых документов. Она была готова.
В день отъезда она поцеловала мужа в щёку:
— Не скучай тут без меня. Поливай цветы.
— Конечно, родная, езжай спокойно! — он практически вытолкал её за дверь, светясь от нетерпения.
Как только такси с Вероникой скрылось за поворотом, Стас схватил телефон.
— Диана? Котёнок, у меня для тебя невероятный сюрприз. Моя уехала в командировку на неделю. Вся квартира наша! Собирайся, жду тебя прямо сейчас.
Вероника, сидя в бизнес-зале аэропорта, отключила геолокацию на телефоне и заказала себе бокал самого дорогого шампанского. Первый тост был за свободу.
Первые два дня для Стаса и Дианы прошли в угаре медового месяца. Диана приехала с большим чемоданом, полная восторга от возможности «поиграть в семью». Они заказывали суши, пили вино прямо в постели, смотрели фильмы до утра.
— Давай представим, что это теперь наш дом, — шептала она, разбрасывая свои кружевные вещи по спальне, которую Вероника с такой любовью декорировала.
Стас был на седьмом небе. Вот она — идеальная жизнь! Красивая, страстная женщина, никакой пилёжки, сплошной праздник.
Проблемы начались на третье утро. Эйфория немного выветрилась, уступив место реальности. Диана проснулась не от поцелуя, а от громоподобного храпа над ухом. Она попыталась толкнуть Стаса, но он лишь недовольно отмахнулся во сне и продолжил свои рулады. Выспаться ей не удалось.
На кухне их ждал второй неприятный сюрприз.
— Стас, я хочу завтракать, — капризно протянула Диана, заглядывая в пустой холодильник. — Тут только яйца. Сделай мне омлет с томатами и сыром, как в той кафешке.
— Малыш, я не умею такой омлет, — Стас почесал живот. — И томатов нет. Ника обычно... — он осёкся. — В общем, обычно продукты как-то сами появляются.
— Ну так сходи в магазин, — резонно предложила Диана.
— Сейчас? Я не хочу, я ещё не проснулся. Давай закажем доставку.
Они заказали. Потом ещё раз на обед. И на ужин. К середине недели раковина была завалена горой грязной посуды с присохшими остатками еды. На столе в гостиной громоздились коробки из-под пиццы. По полу катались клубки пыли — Вероника не зря пылесосила через день, у них была пушистая кошка, которую Стас, кстати, забыл покормить, и она теперь истошно орала, добавляя нервозности.
— Стас, тут грязно, — поморщилась Диана, переступая через его брошенные джинсы. — Может, ты уберёшь?
— Я?! — искренне изумился он. — Я устал после работы. Ты же женщина, ты весь день дома сидела, могла бы и прибраться немного. Уют создать.
Диана вспыхнула:
— Я тебе не нанималась в уборщицы! Я здесь гостья, между прочим. Ты на свиданиях совсем другим был, таким внимательным, заботливым...
— А ты была не такой требовательной! — парировал он.
Вероника в это время лежала на шезлонге у бирюзового бассейна, потягивая холодный мохито. Она наконец-то выспалась. Впервые за годы она не вскакивала в шесть утра, чтобы приготовить мужу завтрак. Она плавала, читала книги, ходила на массаж и чувствовала, как внутри расправляется какая-то сжатая пружина. Она всё ещё любила его, где-то очень глубоко, но уважение к себе, как оказалось, она любила больше.
На пятый день случилась локальная катастрофа — Стас заболел. То ли роллы из доставки оказались несвежими, то ли продуло под кондиционером, но к вечеру у него поднялась температура до роковых 37,5.
Он превратился в самое несчастное существо на планете. Лежал в постели, обложенный грязными салфетками, и стонал так, будто прощался с жизнью.
— Диана! Ди-а-на! — его нытьё разносилось по всей квартире. — Мне плохо. Принеси чаю. Нет, не этого, этот слишком горячий! Ты меня обжечь хочешь?
Диана, которая сама привыкла быть в центре внимания, была в шоке. Она попыталась изобразить заботу, но её хватило ненадолго.
— Стас, прекрати ныть, это просто простуда, — не выдержала она после десятой просьбы поправить одеяло.
— Ты чёрствая! — обвинил он её, шмыгая носом. — Ника всегда сидела со мной, бульон варила...
— Вот и вали к своей Нике! — рявкнула Диана.
Она смотрела на него — небритого, потного, в грязной футболке, лежащего посреди свинарника, в который превратилась уютная квартира, — и не могла поверить, что это тот самый мачо на дорогом авто. Романтический флёр развеялся без следа, оставив только запах немытого тела и разочарование.
В последний день своего «отпуска» Вероника решила, что пора ставить финальную точку. Она сидела в роскошном ресторане отеля, в новом платье, которое идеально подчёркивало загар. Она сделала селфи — спокойная, красивая, уверенная в себе женщина — и выложила его в сеть с открытой геолокацией «Анталья, Турция» и подписью: «Иногда неделя наедине с собой — это всё, что нужно, чтобы принять главные решения. Спасибо за перезагрузку».
Стас увидел этот пост. Он замер. Турция? Какая к чёрту Турция?! Она же в дождливом Питере, на совещаниях!
Диана вышла из кухни. Она была бледная и очень злая.
— Значит, командировка? — она ткнула ему в лицо телефоном с постом Вероники. — Она в Турции! Она всё знала, Стас. Она специально это устроила.
— Да бред какой-то... — пробормотал он, пытаясь дозвониться жене, но механический голос сообщал, что абонент вне зоны действия сети.
— Не бред, а гениальный план, — горько усмехнулась Диана. — Она хотела показать мне, какое ты на самом деле «сокровище» в быту. И знаешь что? У неё получилось. Я влюбилась в красивую картинку, а жить мне предлагают с капризным ребёнком, который даже носки до корзины донести не может.
Она начала швырять свои вещи в чемодан.
— Ты куда? Диана, подожди!
— Домой. К маме. Туда, где чисто и никто не ноет над ухом. Прощай, Стас. Твоя жена — слишком умная для нас обоих.
Вечером следующего дня Вероника открыла дверь своим ключом. Она переступила порог и поморщилась — запах застоявшегося мусора и мужского пота ударил в нос. Квартира выглядела так, словно здесь неделю кутила рота солдат.
Стас сидел в гостиной перед выключенным телевизором. Он был один.
Увидев жену — загорелую, свежую, пахнущую морем и дорогими духами, — он вскочил.
— Ты! Ты была в Турции! Ты мне врала!
Вероника спокойно поставила чемодан.
— Я врала? А ты, милый? Три месяца вранья против одной недели — по-моему, счёт в твою пользу.
— Ты... ты знала про Диану?
— Конечно. Я подарила вам демо-версию семейной жизни. Без меня. Без той самой «невидимой руки», которая обслуживала тебя восемь лет. Ну как, вам понравилось? Судя по ароматам и бардаку — не очень.
Стас выглядел раздавленным. Он попытался подойти, взять её за руку:
— Ника, прости. Это была ошибка. Она сбежала, как только стало трудно. Она пустышка. Я люблю только тебя, давай всё забудем...
Вероника мягко, но решительно убрала его руку.
— Она сбежала, потому что увидела тебя настоящего. Того, которого я терпела и любила, несмотря ни на что. Но мой лимит терпения вышел, Стас.
Она достала из сумочки тонкую синюю папку.
— Это моя квартира. Ты же помнишь? А вот здесь — заявление на развод. У тебя есть час, чтобы собрать вещи.
— Ника, ты не можешь так поступить! Куда я пойду?
— У тебя было восемь лет, чтобы думать о нашем будущем. Ты выбрал другое. Я дала тебе неделю свободы, о которой ты мечтал. Теперь наслаждайся ею в полной мере.
Он собирал вещи хаотично, срываясь то на слёзы, то на обвинения. Вероника сидела в кресле, пила воду и смотрела на него с абсолютным, пугающим спокойствием. У неё не осталось эмоций. Всё выгорело там, в Турции, под жарким солнцем.
Когда он, сгорбившись под тяжестью сумок, вышел за порог, она закрыла дверь. Щелчок замка прозвучал как выстрел, ставящий точку в прошлой жизни.
Говорят, бумеранг всегда возвращается. Для Стаса он вернулся быстро и больно. Он скитался по друзьям, снимал какие-то убогие комнаты — после уюта Никиной квартиры это казалось адом. Диана заблокировала его везде, вычеркнув из жизни как неудачный эксперимент. Он потерял всё разом: дом, любимую женщину, которая создавала его мир, и любовницу, которая была лишь яркой игрушкой.
Они встретились случайно через пару месяцев, в торговом центре. Вероника выглядела потрясающе — она сделала новую стрижку, в глазах появился блеск, которого он давно не видел. Она шла под руку с интересным мужчиной, они о чём-то оживлённо беседовали.
Стас дёрнулся к ней:
— Ника!
Она остановилась, что-то шепнула спутнику, тот кивнул и отошёл в сторону.
— Привет, Стас.
Он смотрел на неё и понимал, какой же он был идиот.
— Как ты? Я скучаю. Может... может, попробуем начать сначала? Я всё осознал, правда.
Вероника улыбнулась. В этой улыбке не было ни злорадства, ни обиды. Только спокойное равнодушие человека, который перелистнул страницу.
— Не стоит, Стас. Знаешь, я даже благодарна тебе. Ты преподал мне отличный урок. Я поняла, чего стою я. И, к сожалению, поняла, чего стоишь ты без меня.
— Ника...
— Мне пора. Прощай.
Она повернулась и пошла к мужчине, который ждал её с улыбкой. Она ни разу не оглянулась. А Стас остался стоять посреди шумной толпы, впервые в жизни по-настоящему один, осознавая, что собственными руками разрушил лучший мир, который у него когда-либо был.