Последняя спичка
С гвардии сержантом Косолаповым я познакомился в госпитале, где залечивал раны. Он лежал на соседней койке, мы часто с ним разговаривали, вспоминали близких, вспоминали родные края. Как-то я его спросил:
- А почему у тебя фамилия такая странная?
Мы были в одном звании, поэтому могли общаться на «ты».
- Мои предки всегда охотились на медведей. И при барине и при Советской власти.
- И барина помнишь? – удивился я.
- А как же!
- Тебе лет сколько?
- Сорок два года скоро будет.
- И не скажешь! На вид молодой совсем.
Мне тогда было двадцать девять, думал, что Косолапов лет на пять всего меня старше.
- У нас в деревне все молодо выглядели. Пасека большая у нас была, может в этом секрет, все на мёде жили. Девок наших двадцатипятилетних на ура замуж выдавали, - гвардии сержант улыбнулся, - обман, конечно, раскрывался, но товар обратно не вернёшь.
- А куда добытое мясо девали?
- До революции барину сдавали. Шкура тоже ему отходила. Нам мослы и потроха, но и это было неплохо. На сельхоз работы нас не привлекали, барин платил зерном. Отец три родственные семьи кормил. Сытно по тем временам жили.
- А в революцию как? – меня затягивала история товарища.
- А как? Приехала продразвёрстка, у всех зерно отобрали, а у нас брать нечего. Мы ведь на земле не работали, лесом жили. Не поверили. Отца к стене амбара поставили и три пули в грудь. Ружьё забрали, да что там, обмозги животных тоже. Голодай, как хочешь. Я капканы стал ставить, в лесах дичи много водилось. Выживали.
- А в армию как попал? Слышал, что ты и до войны служил.
- Так через охоту и попал. Приехал в тридцать девятом дядька один, говорили он из райкома. Возле клуба с речью выступил, а потом ко мне. «Добудь лося» - такую команду дал. А я ему, мол, из чего добуду, ружья нет, а он мне винтовку и полную шапку патронов. Добыл я лося. Разделываю во дворе, а тут милиция. Описали и мясо, и винтовку. Оказалось что того дядьку, который лося просил, арестовали. Просидел я в милиции почти месяц. Тут военный приехал, дружил с нашим милицейским начальником. Узнал мою судьбу и выпросил меня в военное училище. Так я в артиллеристы и попал.
- Родные как?
- Сначала тревожили их, а как узнали, что я в Красной армии командиром стал, так отстали. На той недели письмо из дома получил, маманя пишет, что капканы пригодились. У меня младший брат умеет с ними обращаться. Голодом не помрут.
Как-то я заметил, что гвардии сержант крутит в руке спичечный коробок.
- А спички в нём есть? – спросил я.
- Последняя. Мне врачи курить запретили, - ответил гвардии сержант.
Я знал, что у Косолапова осколочное ранение груди, пробито правое лёгкое, поэтому совету врачей не удивился.
- И что?
- Курить не буду, а последняя спичка в коробке осталась.
- Отдай бойцам, спасибо скажут, – посоветовал я.
- Нет. Со мной пусть будет.
Через несколько дней нас выписали из госпиталя. В тылу формировался артиллерийский дивизион по борьбе с вражескими танками, всех, кто имел опыт, отправили туда.
- Я наводчиком, ты кем? – спросил я Косолапова.
- Командиром орудия.
- Ты мне тогда громко команды отдавай, а то я знаю это: «По немецким танкам – огонь». А куда, по кому стрелять? Неизвестно!
- Я тебе письмом координаты цели отправлю, - ответил Косолапов.
Все кто слышал, оценили шутку. Долго смеялись.
Мы получили новенькие 76-мм орудия, день ушёл на то, чтобы снять с них густую смазку, а потом привести в боевую готовность. Расчёт орудий был набран пойди, пойми откуда. Мы с Косолаповым потратили два дня, чтобы обучить подносчиков снарядов не толпиться, подносить снаряды по очереди. Прибыл командир батареи, младший лейтенант Осколов. Боевого опыта не имел, во всём полагался на нас, как на более опытных бойцов. Через три дня мы влились в колонну наших войск.
На второй день попали под налёт немецких самолётов. Бомб у них не было, видимо отбомбились уже. Сделав два захода на колонну, самолёты стреляли из пулемётов и пушек. Особого урона они нам не причинили, была убита лошадь и ранены два бойца из роты обеспечения. Молодые артиллеристы были сильно напуганы, мне не хотелось думать о том, что с ними будет, когда мы вступим в бой с танками.
Как-то само так вышло, что Косолапов стал заместителем командира батареи, а я при нём. Трудно было отговорить бойцов не садиться в движении на лафет орудия. Не желая бить ноги, они так и норовили хоть сколько-то, но проехать, не идти пешком. Это было опасно. Из-за недосыпа, боец мог уснуть на лафете и упасть с него, а значит попасть под колесо пушки. Наконец прибыли к селу, где окопались на его окраине.
Вечером командир батареи предупредил, что разведка обнаружила активность войск противника, вот только направление его движения было неизвестно. Выставив охранение, мы с Косолаповым и командиром батареи заночевали в брошенном доме.
Утречко выдалось то ещё! С улицы крик: «Немцы!». Вскочили, за оружие взялись, а сами спросонья понять ничего не можем. Косолапов скомандовал: «К орудиям!». Все подчинились, даже наш командир батареи.
Восемь немецких танков на нас шли. Да какие! Тяжёлые, на маленький бугорок едва забирались, а может земля наша выручала, размокла, гусеницы фрицев проскальзывали, но нам от этого не легче. «Готов!» - крикнул я, прицелясь. «Огонь» - скомандовал Косолапов. Пушка выстрелила, снаряд точно попал в цель, но срикошетил, не причинив врагу вреда. «Огонь!» - кричал Косолапов. А мы что? Было бы приказано. С третьего выстрела мы остановили тот танк. Радовались своей победе, но оставались другие, которые нас заметили. Взрывы, комья земли больно били по голове. «Огонь!» - кричал Косолапов. Остановили второй танк, потом третий. Нам тоже «хорошо» досталось. Двое из расчёта орудия были убиты. «Наводи по белому!» - крикнул Косолапов, имея в виду танк окрашенный белилами. Я навёл, доложил о готовности. Выстрел. Не знаю, куда мы попали, но танк взорвался. Не мы ведь одни стреляли, может и не я попал, только видел, как башня немца отлетела в сторону метров на пять. Атака противника остановилась. Три вражеских танка развернулись и хотели уехать с поля боя, но соседнее орудие точным выстрелом подбило один из них в корму. Закипела кровь у немцев, снова пошли на нас, теперь уже с пехотой. «Жги его! Чего ждёшь?!» - кричал Косолапов. Я его слышал и без крика, пытался точнее прицелиться. Выстрел! Горит с..е племя! Последний танк спустился в ложбину, там он был нам недоступен. Ушёл.
Через полчаса на поле выехали новые танки. Заряжающий Черкасов подсчитал: «Двадцать!».
- Наводи на крайнего справа, – скомандовал Косолопав.
- Особенный он? – спросил я.
- Командирский. Сам в лоб не идёт. Со стороны командует. Наводи!
Я навёл, и со второго выстрела остановил его.
- А теперь бей всех! – скомандовал Косолапов.
- А как же письмо? – спросил я, наводя орудие на танк, который мне показался самым резвым, он пытался как можно ближе приблизиться к нам.
Прибежал командир батареи младший лейтенант Осколов.
- Справляетесь? – спросил он.
- Если поможешь, будет совсем хорошо! У нас двоих из расчёта убило, - ответил Косолапов.
Меня тогда удивило, как просто он обратился к командиру батареи. Тот без возражений, ползком, притащил нам за три раза боеприпасы и воду, хотя рядом было два бойца.
Атаку мы тогда отбили, сожгли восемь танков противника. Пехота наша тоже молодцом, фрицев может сто положили. Я повернулся к Косолапову, тот сидел на земле, облокотившись на лафет пушки.
- Ранен? – спросил я.
- Ранен. В этот раз последний.
Ранение гвардии сержанта Косолапова Иннокентия Георгиевича описывать не буду. Оно было страшным.
- Ты спичку забери, - попросил меня Косолапов.
- Я не курю, мне она на что.
- Для меня.
Сержант умер, протянув мне мятый спичечный коробок. После войны я эту спичку поместил в медицинскую склянку вместе со своим смертным медальоном. Стоит на полки шкафа до сих пор.
Санинструктор Надя
В любом военном подразделении есть свои медики. Такие были и у нас в дивизионе. Три молоденькие девушки были нашим спасением на поле боя, ведь после ранения ты не всегда можешь сам оказать себе медицинскую помощь. Очень запомнилась одна из них, звали её Надя Курилова, она была приписана к нашей батарее. Так как батарею называли летучей, у нас не было своего санвзвода, это когда есть укрытие, где перевязывают бойцов, поэтому Надежда оказывала помощь прямо на переднем крае, а потом прятала артиллеристов в любом подходящем месте.
В один из дней Надя отличилась, да ещё как! Бой был долгим, к вечеру мы отбили пять атак противника, а потом только хватились, что среди нас нет командира батареи младшего лейтенанта Осколова. Хватиться то хватились, а где искать? Он на одном месте не сидел. Отрядил я Наде в помощники Акбая, нужно найти и вынести командира.
Уже стемнело, когда они ушли. Ушли и как пропали! Вдруг слышим, стрельба началась. Я туда ещё троих бойцов отправил, мало ли что. Приползает Надя, тащит на спине командира батареи и воды просит. Напоили, спрашиваем что случилось, а она нам: «На немцев нарвались! Ребята бьются там!». С пушек наших стрелять в темноту бесполезно, да и раскроем себя. Не успел я что-то придумать, а Надя уже за бруствером, обратно поползла. Так она всех и вытащила, а ещё из автомата одного из раненых бойцов уничтожила пять солдат противника. Наградили её за то медалью «За отвагу».
Узбек
Вместе с пополнением на батарею прибыл узбек, Акбай его звали, фамилию и не выговоришь. По-русски ничего не говорил. Мычал - если согласен, мычал - если против. Назначили его подносчиком снарядов к пушке, но быстро поняли, что человек не на своём месте. Тогда его в коноводы определили. Вот это было его. Лошадей он любил, разговаривал с ними на своём, а они как будто его понимали.
В том бою возле села Акбай отличился. Когда закончился боезапас возле орудий, он под огнём противника привёз снаряды. Был ранен, но остался на позиции, заменив подносчика в расчёте старшего сержанта Зилина. Во время второй атаки, когда на нас пошли танки с пехотой, с криком «За Родину» на чистом русском языке, поднял роту прикрытия. Как я уже говорил, атака была отбита.
После боя сослуживцы спросили Акбая, как он так быстро русскому языку научился? «А я всегда его знал, в школе ребятишкам преподавал, а притворялся, чтобы не выполнять глупые приказы» - ответил со смехом узбек. Акбаю это сошло с рук, ведь героев не судят, а он в том бою был настоящим героем. Направили его в артиллерийскую школу, где он выучился на наводчика, дожил до Победы, даже ни разу серьёзно ранен не был. Позже нам пришлось вместе с ним повоевать.
Последний бой
Командиром нашего артиллерийского дивизиона назначили старшего лейтенанта Сарычева. С первого взгляда было понятно, что человек он не глупый, опытный командир, воевал чуть ли не с первых дней войны. Десятого мая 1945 года, когда везде радовались и салютовали Победе, колонна нашего дивизиона остановилась возле чешского села. Перед нами была большая группировка войск противника, которая сдаваться не хотела. Замаскировав свои орудия, мы расположились на ночлег. Я тогда уже командиром орудия служил, имел некоторые привилегия. Например, расчёт улёгся на полу одного из домов, постелив под себя прошлогоднее сено, а я спал на широкой лавке.
Утром крик, гам: «Немцы!». Мы к орудиям, старший лейтенант Сарычев руками машет, показывает, кому, куда нужно выдвинуться. Я буду дольше рассказывать, чем всё произошло на самом деле. Я со своим орудием был на месте уже минут через десять. Развернулись, снаряды приготовили, смотрим на дорогу, а противника нет. Неужели ложная тревога прервала наш спокойный утренний сон?! Не верилось. В охранении не молодое пополнение, бойцы воевали.
Из-за дома вышел теперь уже лейтенант Осколов. Подойдя к моему орудию, он показал на дорогу.
- Скоро здесь будут. Тебе, старший сержант, начинать, только не торопись. Запри их в этой ложбинке, - сказал он.
- Запру. Танки есть?
- Говорят, нет, но сила большая идёт. Будь ко всему готов.
- Буду, товарищ лейтенант.
Колонна немецкой техники показалась минут через двадцать. Дорога, по которой двигался противник, была хорошо видна издалека.
- По-хамски прут! Прямо в лоб! – заметил наводчик моего орудия, - может, заблудились?
- А ты, пойди, спроси! – ответил я улыбнувшись.
- Сейчас спрошу, - Николай Сопов погладил казённик орудия.
По немцам и правда не скажешь, что они нас здесь ждали. Шли вальяжно, мотоциклисты то и дело обгоняли грузовики, пугая стрёкотом своих моторов пешую пехоту. Первым в колонне был бронетранспортёр. Он двигался медленно, задавая темп остальным.
- Коля, ты слышал, что сказал лейтенант? – спросил я наводчика.
- Слышал, - ответил Николай, крутя ручки наводки орудия.
- Не торопись. Как бронетранспортёр в ложбинку съедет, так мы по нему и дадим!
- Дадим! И добавки ему будет, - согласился Николай.
Бронетранспортёр спустился в ложбину, немного забуксовал в весенней грязи, но выехал.
- Давай, Коля! – скомандовал я.
Коля дал. Первым выстрелом попал под машину, вторым прямо в её двигатель. Со всех сторон послышались пушечные выстрелы, в бой вступили все, кто находились рядом с нами. Горели грузовики, лошади неслись по полю, брыкались, пытаясь, избавится от горящих телег. Вражеская пехота заняла позицию возле подбитого нами броневика. Тут нам на помощь пришла батарея сорокапяток, она располагалась на правом фланге. Расстреливая прямой наводкой грузовики с имуществом и солдатами, заставила противника паниковать. Через час боя показались первые немцы желающие сдаться в плен. Они спускались с дороги и ложились в жухлую траву, отбрасывая от себя оружие. Наши автоматчики пошли в атаку, чем и ещё больше напугали немцев. Скоро всё было кончено. В качестве пленных нам достались больше пятисот немецких солдат, убитыми наверняка было больше, но их не считали. К моему орудию подошёл старший лейтенант Сарычев.
- Хорошо бой начал. Представлю к награде.
Через месяц я был дома, где мне были очень рады. Весной жена меня порадовала рождением сына.