Пожалуй, нет другого автора, который бы в ХХ веке оказал на литературу ужасов такое влияние, как Говард Филлипс Лавкрафт. И когда речь заходит о нём, в памяти сразу же всплывает знаменитая мифология Ктулху и вымышленная колдовская книга "Некрономикон", фигурирующая не только во множестве произведений Лавкрафта и его товарищей, но также просочившаяся в поп-культуру благодаря фильму "Зловещие мертвецы" Сэма Рэйми.
Однако, одним из главных произведений Лавкрафта многие называют "Хребты безумия", написанные в 1931-м году, а опубликованные в 1936-м. Ибо они соединили в себе ужас и научную фантастику. Этот роман ознаменовал со стороны Лавкрафта четкую артикуляцию его взглядов на неведомое и невыразимое: всё, о чем он всегда писал, имеет рациональную природу (хоть не менее чудовищную).
И тема рационального в методе Лавкрафта требует пристального внимания - особенно потому, что в массовом сознании ее почти не касаются.
Лавкрафт как рационалист
При поверхностном взгляде может возникнуть впечатление, будто автор, посвятивший всю свою творческую жизнь созданию художественных произведений о демонических морепродуктах, ведовских фолиантах, переходу между мирами и тому подобному наверняка должен быть суеверным метафизиком. Но даже немного углубившись в мироощущение Лавкрафта, мы поймем, что в его случае дело обстоит совершенно противоположным образом.
Говард Филлипс Лавкрафт всю жизнь состоял в обширной переписке с огромным количеством людей: с коллегами по цеху и творческим коллективом авторов журнала Weird Tales, с друзьями и знакомыми, с писателями-любителями и даже случайными читателями. Исследователи творчества писателя Лайон Спрэг де Камп и С. Т. Джоши подсчитали, что он написал по меньшей мере 100-130 тыс. писем, а в день строчил порядка 10-ти посланий. Они-то и являются главным источником для определения позиции Лавкрафта.
Примечательно, что наиболее развернуто писатель обозначал свои взгляды на потустороннее в переписке с автором "Конана-варвара", Робертом Говардом. Их многолетний письменный обмен мыслями вообще часто содержал острейшую полемику по общественным, религиозным и политическим вопросам (при этом мужчины никогда не встречались лично).
В этих заочных дискуссиях Говард Лавкрафт неизменно выступает на стороне науки, критического и рационального познания. Помимо прочего, он также предстает воинственным атеистом. Так, в письме Роберту Говарду он пишет вполне определенно:
"Когда антропология доказывает, что те или иные религиозные традиции произошли из специфических условий, порождающих иллюзии, мы вполне вправе считать, что такие традиции — с их очевидно ложным происхождением — не имеют ни одного шанса из миллиона, чтобы быть истинным объяснением явлений, которые они якобы описывают. Было бы слишком большим совпадением, если бы наши невежественные и неуклюжие предки вдруг случайно наткнулись на правильную картину мира безо всякого метода или логики, в то время как мы сейчас, с нашими инструментами и знаниями, лишь приближаемся к ней по крохам.
<...>
Нет абсолютно никаких доказательств существования сверхъестественного — и где не существует позитивных доказательств, продолжать строить гипотезы — это чистейшее мракобесие. Да, в теории всё возможно — но вероятность столь ничтожна, что её можно считать равной нулю. На практике нет ни малейших оснований верить в бога, загробную жизнь, бессмертие и прочее. В отсутствие серьёзных доказательств глупо ставить наименее вероятное объяснение на один уровень с тем, что действительно подтверждается наукой".
Г. Лавкрафт, письмо Р. Говарду, 16 августа 1932 года
Ироничным образом Лавкрафт, создавший ярчайшие образцы литературы о потустороннем, становится большим материалистом, чем многие интеллектуалы, которые могут писать вполне реалистичные произведения, но быть мистиками до мозга костей.
По-видимому, для того, чтобы соединить интерес к науке и уже сформированную вселенную мифов Ктулху, он разработал "Хребты безумия".
Лавкрафт как полярник. "Хребты Безумия"
Одна из самых длинных повестей Лавкрафта (в некоторых интерпретациях "Хребты Безумия" называют романом) отправляет нас в ледяную пустыню Антарктиды - в ту самую эпоху, когда материк был во многих отношениях еще не изучен, и всё в нем казалось таинственным и неизведанным. А что может быть более родной стихией для Говарда Лавкрафта, чем непознанное?
В 1930-х годах человек по имени Дайер, геолог и профессор Мискатоникского университета города Аркхэм (того самого, что фигурирует в большинстве текстов автора, в том числе в "Герберте Уэсте - Реаниматоре"), в свете готовящейся полярной экспедиции Старкуэзера-Мура, публикует статью о том, что произошло несколько лет назад с их собственной исследовательской группа. В тексте Дайер впервые касается множества подробностей, которые якобы не были им упомянуты ранее ни в официальном отчете, ни в радиограммах к газетам Arkham Advertiser и агентству Associated Press. И теперь профессор приоткрывает завесу тайны лишь с единственной целью: помешать новой экспедиции, убедить человечество в том, что эти земли ни в коем случае нельзя посещать, ибо они таят неописуемую опасность для всего рода людского. Эта статья и становится телом повествования повести "Хребты Безумия".
Дайер рассказывает, как в 1930-м году Аркхэм снарядил экспедицию к берегам Антарктиды, вооруженную передовой техникой для бурения заледенелой породы, бензиновыми генераторами, несколькими самолетами, множеством собак для упряжек и т.д. В состав экспедиции входили видные ученые из Мискатоникского университета: собственно сам Дайер, инженер-конструктор Пейбоди, биолог Лейк, физик Этвуд и команда из шестнадцати ассистентов, в том числе студент Денфорт. Помимо основной команды, поддержку с моря оказывали два модифицированных для антарктических путешествий китобойных судна, "Аркхэм" и "Мискатоник". Экспедиция ставила себе цель при помощи разработки поверхностных пород найти и изучить окаменелости, оставшиеся от флоры и фауны, обитавшей здесь тысячи и миллионы лет назад. Конечно же, все пошло не по плану.
Началось с того, что Лейк, совершивший небольшую вылазку в сторону от разбитого антарктического лагеря, обнаружил гигантскую горную гряду, потрясающую воображение размерами и формой - возникла версия, будто она создана частично рукотворно, из элементов правильной геометрической конструкции. Их автор и называет Хребтами Безумия. Но помимо них, Лейк с коллегами наткнулся на сенсацию: при помощи специального бура удалось откопать замерзшие образцы неизвестных существ, обитавших в Антарктиде миллионы лет назад, не похожих ни на каких других привычных представителей животного
Однако исследовательское волнение быстро сменилось тревогой и даже страхом: Лейк и его команда, оставшиеся изучать откопанные окаменелости, перестали выходить на связь. Тогда Дайеру, Денфорту и другим пришлось отправиться к Хребтам Безумия самостоятельно. И впереди их ждали, помимо горькой судьбы друзей, удивительные открытия об инопланетной расе Старцев, сумевших в стародавние времена юности планеты Земля построить передовую развитую цивилизацию при помощи Шогготов - управляемой и порабощенной ими протоплазмы...
Лавкрафт как реакционер
Конечно, с точки зрения формы все основные лавкрафтовские элементы налицо: ужас непознаваемого; ужасающие существа, порожденные потусторонними вселенными; эпистолярность повествования. Однако, помимо прочего, "Хребты Безумия" представляют собой интересный пример того, как один сюжет используется для рассказа еще одного. Ибо экспедиция Дайера, пропажа Лейка, столкновение с невиданной горной грядой в итоге приводит героев в лабиринты древних, скрытых подо льдами городов, записи и рисунки на стенах которых позволяют автору поведать загадочную историю зарождения, развития и упадка цивилизации тех самых Старцев.
Из старинных летописей герои, а вместе с ними и читатель, выясняют, что Старцы оказались на нашей планете тогда, когда о человечестве и многих известных нам представителях животного мира на Земле еще не было и речи. Старцы прошли путь развития, аналогичный человечеству: у них была своя античность, свои средние века, свое Возрождение. От эпохи расцвета искусств и наук они постепенно приходили к разложению и упадку. Это отражалось и на их вещном окружении - менялась архитектура, подход к изготовлению предметов быта и т.д. При этом все материальные блага Старцев на протяжении эпох создавались при помощи Шогготов. Эта протоплазма, созданная Старцами, изначально не обладала ни волей, ни сознанием, и лишь слепо исполняла волю хозяев. Но со временем повелители стали утрачивать контроль над этими низшими существами. В конечном итоге, Шогготы взбунтовались и сбросили с себя владычество Старцев. Это и привело к гибели развитой цивилизации, потому что Шогготы, как ни старались, не могли воспроизвести ничего из передовых открытий бывших хозяев - они могли лишь бездумно имитировать.
Всё это сильно замедляет ритм повествования, но очевидно, что именно ради этого "внутреннего" сюжета Лавкрафт и написал "Хребты безумия". И здесь важно остановиться на общественных взглядах Говарда Лавкрафта. Они постоянно трансформировались от более реакционных к менее реакционным, однако отшельник из Провиденса всегда был сторонником того или иного вида аристократического/элитарного управления. На определенном жизненном этапе он даже симпатизировал нацистам (хотя и разочаровался в них позднее).
Уместно будет привести объемную цитату из одного письма:
"С другой стороны, мне кажется столь же нелепым, что внутреннее развитие человека не должно давать ему никаких преимуществ в социальном порядке — особенно в отношении осуществления власти. Это, следует добавить, необходимо не столько ради самого социального порядка, сколько ради вовлеченных индивидов; ведь очевидно, что наше сложное и механизированное общество никогда не может быть должным образом управляемо — или даже понято — за исключением меньшинства высокоодаренных (с точки зрения природного интеллекта и силы характера) и интенсивно подготовленных (в вопросах науки, управления, экономики и т. п.) людей, прошедших тщательное воспитание и образование. У меня нет сомнений, что культурной нормой любой нации должно быть стремление к наивысшему, и что все участие в управлении должно быть ограничено теми, кто может пройти строгие экзамены на природные способности и адекватное понимание политической науки. Современные проблемы слишком сложны, чтобы с ними справился кто-либо иной — я сам, например, настолько невежественен в экономике, инженерии, финансах и других основополагающих элементах, что никакая уважающая себя нация не должна позволить мне голосовать или занимать любую государственную должность. Более того — мы теперь так хорошо понимаем социальные тупики, вызванные распространением власти среди многих индивидов (независимо от того, насколько хорошо они обучены), что мы вынуждены признать необходимость компактного и централизованного лидерства в грядущем сложном мире. Даже при наилучшей системе выборов мы не можем надеяться на эффективное правление, если важнейшие вопросы немедленной политики не находятся в руках хорошо организованной группы, уполномоченной действовать без промедлений и ненужных консультаций и соглашений. Парламентаризм — дитя Средневековья — бессилен перед проблемами машинной эпохи. <...> Мы теперь знаем, что в условиях машинной эпохи любая политика либерального индивидуализма означает лишь подавление и голод бедного или неудачливого, и соответствующее накопление богатства среди меньшинства сильных и удачливых... и ничто, кроме высокоинтеллектуальной диктатуры, не может развивать и внедрять столь сложную и тонкую вещь, как плановая экономика и обдуманное распределение ресурсов".
Г. Лавкрафт, письмо Р. Говарду, июль-август 1933 года
Что есть Старцы, как не великая цивилизация, созданная всем развитием человечества от Древней Греции до современного буржуазного общества, где всё создавалось элитами, и что есть Шогготы, как не пролетариат, порожденный этим элитарным обществом? Капитализм, как известно, рождает пролетария, для того, чтобы производить стоимость и увеличивать капитал буржуазии. Т.е. пролетариат изначально призван создавать материальные блага для правящего класса, но с течением истории он осознает себя, как класс, и движется к тому, чтобы взбунтоваться против своих создателей и освободиться. Таковы и Шогготы. Но, хотя Лавкрафт, вполне понимает тенденции общественного развития, он страшно боится освобождения пролетария - для него этот процесс похож на неконтролируемый разгул варварства (в этом он не был одинок и сходился с российскими белогвардейцами, например). Потому он отказывает Шогготам как в развитии разума, так и в способности создать собственный полнокровный достойный мир.
Таким образом, "Хребты безумия" становятся оформлением реакционных взглядов Говарда Лавкрафта. И это делает повесть чем-то большим, чем просто изобретательной хоррор-историей.
Лавкрафт как вдохновитель
Ныне культовое произведение сразу после появления столкнулось с массой трудностей. Написав "Хребты безумия" в 1931-м, Лавкрафт сумел опубликовать ее аж только в 1936-м. Сначала рукопись на основании слишком большой длины отверг давний коллега, редактор Weird Tales Фэрнсуорт Райт, потом она долго гуляла по разным журналам, пока, наконец, не оказалась частями на страницах Astounding Stories (мы упоминали его при разговоре о Николае Муханове). Причем при публикации там "Хребты безумия" подверглись редактуре и сокращениям, которые не были верифицированы со стороны автора - возможно, это была одна из причин, почему сразу после публикации повесть встретила ледяную реакцию, которая сильно подкосила мотивацию и уверенность Лавкрафта.
Однако в первые же годы после выхода "Хребты безумия" стали оказывать серьезное культурное влияние. Журнал Astounding Stories В 1937-м году возглавляет писатель и редактор Джон Вуд Кэмпбелл, и уже в 1938-м публикует свою легендарную повесть "Кто идет?", в которой группа полярников сталкивается с таинственным инопланетным организмом, способным имитировать другие формы жизни. Нет никаких официальных свидетельств того, что Кэмпбелл вдохновлялся романом Лавкрафта, однако трудно не обнаружить некоторые сходства: снежные пейзажи Антарктики; полярные исследователи, попадающие в необычную угрожающую ситуацию; следы инопланетных цивилизаций, замерзших во льдах; слизеобразные озлобленные существа, способные менять форму. А если прибавить тот факт, что Кэмпбелл стал руководить тем же самым журналом, в котором всего за два года до того появились "Хребты безумия", то странно предполагать, что он не ознакомился с наиболее заметными публикациями последних лет. В любом случае, "Кто идет?" - это самостоятельное произведение, развивающее сюжет в совершенно особом направлении. И тем не менее, уместно говорить о культурной взаимосвязи между этими двумя текстами.
Эта взаимосвязь спустя 4 десятилетия, перебравшись со страниц литературы на киноэкраны, породила еще один важный культурный феномен в жанре фантастических ужасов - фильм Джона Карпентера "Нечто". В первую очередь, разумеется, перед нами яркая, насыщенная потрясающими физическими эффектами и напряженным саспенсом экранизация повести "Кто идет?". Казалось бы, к Лавкрафту и "Хребтам безумия" лента отношения не имеет. Но чрезвычайно важно обратиться к культурному опыту режиссера Джона Карпентера.
В 2022-м году, в интервью Адаму Нейману из газеты The New Yorker, Джон Карпентер напрямую признавался в любви к творчеству Говарда Лавкрафта и подмечал фундаментальное влияние его эстетики на собственный творческий метод:
"Я был поклонником Лавкрафта с самого детства, с тех пор как отец подарил мне книгу под названием «Великие истории ужаса и сверхъестественного». Помню, как тогда впервые прочитал Лавкрафта и просто влюбился в его творчество.
<...>
Лавкрафт был писателем из эпохи, которую я сам по-настоящему не застал. Он — один из отцов научной фантастики и ужасов, и я обожаю его произведения, просто обожаю".
Исходя из этого, невозможно отрицать, что при создании "Нечто" Джон Карпентер руководствовался не только литературным первоисточником Джона Кэмпбелла, но и творчеством Лавкрафта - в том числе, и "Хребтами безумия".
Наконец, в 1994-м году Карпентер уже буквально увековечивает любовь к затворнику из Провиденса, написав и поставив историю под названием "В пасти безумия". В этом мистическом неонуаре, созданном в традиции Weird Menace (что отсылает также к Роберту Говарду), режиссер предлагает сюжет о страховом агенте, расследующем пропажу популярного писателя ужасов, работающего с материалом о потусторонних существах, напоминающих представителей мифологии Ктулху. И само название фильма говорит об отсылке к роману "Хребты безумия".
Что касается прямых экранизаций "Хребтов безумия", то пока ни одной из них кинематограф нам не предоставил. Однако Гильермо дель Торо, еще один важнейший режиссер хоррора, подаривший нам "Лабиринт Фавна" и "Хребет дьявола" (возможно тоже отсылка в названии), давно вынашивает планы такой адаптации - хотя до сих пор так и не смог сдвинуть проект с мертвой точки.
Таким образом, "Хребты безумия" позволяют взглянуть на Говарда Лавкрафта с одной стороны, как на рационалиста, с другой стороны, как на удивительного рассказчика, с третьей стороны, как на реакционного политического мыслителя.
В конечном итоге, неудивительно, что столь полнокровное произведение, вызывающее желание спорить и анализировать, оказало такое культурное влияние. И продолжает его оказывать спустя 90 лет.
_________________
Поддержите наши публикации своим лайком 👍 и подписывайтесь на канал. И обязательно делитесь своим мнением в комментариях! 💬 Впереди еще много интересных и актуальных материалов из мира кино и литературы!