Вероника вышла из троллейбуса, устало поправила ремень сумки и глубоко вдохнула промозглый воздух. Октябрьский ветер гнал по асфальту жёлтые листья, пахло сыростью и выхлопами. День был тяжёлым — клиенты на работе словно сговорились, каждый норовил пожаловаться, повысить голос, доказать, что именно его случай требует немедленного внимания. Хотелось лишь одного — добраться домой, снять обувь, обнять тишину.
Ключ провернулся в замке без усилия. Вероника толкнула дверь — и застыла. В прихожей стояли две сумки: старая дорожная и тканевая с цветами. Сердце ёкнуло. Значит, Марина Петровна приехала. Снова.
Обычно свекровь звонила заранее, но в последние месяцы привыкла заявляться без предупреждения. Скучно ей, говорила. Одиноко. Сына не видела, хотела поддержать семью. Поддержка выражалась в советах: как варить суп, как пылесосить, как разговаривать с Игорем. Вероника молчала, сжимала зубы — не хотелось скандалов. Игорь же, как водилось, всегда стоял на стороне матери.
Сняв куртку, Вероника прислушалась. Из гостиной доносился голос мужа — негромкий, уверенный. Сделав шаг, она различила слова:
— Пять, восемь, три, два... потом семь, один, ноль, девять.
Пауза.
— Мам, это основные. Сзади ещё три цифры.
— Сейчас, подожди... — ответил женский голос. — Назови.
— Четыре, шесть, пять.
У Вероники похолодели пальцы. Это же... цифры с её банковской карты. Та самой, куда недавно пришла зарплата — тридцать одна тысяча рублей. Неделю назад Игорь попросил у неё карту, якобы его не принимала платёжная система.
— Записала? — спросил он.
— Записала. Спасибо, сынок. А срок действия?
— Ноль семь, двадцать шесть.
Воздух застрял в горле. Вероника стояла в коридоре, слушала, как муж спокойно диктует свекрови данные карты. Как будто это его собственность. Как будто те деньги — не её, заработанные в колл-центре за долгие часы споров с клиентами.
— Ты уверен, что Ника не будет против? — спросила Марина Петровна мягко.
— Мам, ну ты что. Мы же семья. Всё общее.
Вероника закрыла глаза. Ей захотелось ворваться в комнату, вырвать карту, швырнуть на пол телефон. Но ноги не слушались. Она медленно развернулась и ушла в спальню.
Села на кровать. Смотрела в стену. Три года брака. Когда-то Игорь казался заботливым — приносил кофе в постель, обещал, что будет надёжной опорой. Работал программистом на фрилансе, зарабатывал неплохо, но деньги таяли — то техника, то какие-то курсы, то подписки. А теперь — это.
Дверь тихо приоткрылась.
— О, ты уже дома? — удивился Игорь. — Не слышал.
— Рано сегодня, — ответила она ровно.
— Мама приехала. Говорит, скучала. Останется на пару дней.
— Понятно.
— Ты чего такая хмурая?
— Просто устала.
Игорь кивнул.
— Тогда иди отдыхай. Мама ужин приготовила.
Когда он ушёл, Вероника осталась сидеть. В груди — гул, в висках — тяжёлые удары крови. Свекровь готовит ужин в квартире, где каждая ложка куплена на её, Вероникины, деньги. И теперь — карта.
Она достала телефон, открыла банковское приложение. Баланс — тридцать одна тысяча. Пока всё цело. Но ведь данные переданы. Почему? Зачем?
На кухне Марина Петровна стояла у плиты.
— Ника, милая, ты уже дома! Сварила пшёнку с мясом, Игорь любит.
— Спасибо, — тихо сказала Вероника.
— Садись, садись. Всё готово.
За ужином говорила почти одна свекровь: про соседку, про магазин, про цены. Вероника молчала. После ужина Марина Петровна ушла смотреть сериал, Игорь — в спальню. Вероника вымыла посуду, вытерла руки. Сдерживаться больше не могла.
Она вошла в спальню.
— Игорь, зачем ты диктовал маме данные моей карты?
Муж поднял глаза.
— Ты слышала?
— Я пришла и услышала.
— Мамина карта не работает. Ей нужно оплатить лекарства. Что тут такого?
— А спросить у меня ты не мог?
— Ника, ну ты серьёзно? Это же мама! Три тысячи рублей, не больше. Тебе жалко?
Вероника почувствовала, как злость поднимается изнутри.
— Дело не в жалости. Ты не имел права.
— Да что ты придираешься! Мы же вместе живём, общий бюджет!
— Общий? — усмехнулась она. — Почему тогда твою зарплату ты тратишь сам, а мою считаешь общей?
Игорь нахмурился.
— Мама больна. Тебе бы только деньги считать.
— А тебе — раздавать чужие.
Она поднялась.
— Я блокирую карту.
— Что?! — Игорь вскочил. — Мама уже оформляет заказ! Ты подставишь её!
— Пусть заказывает со своей карты.
— У неё не работает банкомат!
— Тогда помоги ей со своей зарплаты.
Игорь замолчал. Вероника поняла всё. Без слов.
— Я блокирую, — повторила она и вышла.
Телефон дрожал в руке. В приложении — кнопка «Заблокировать». Но палец замер. Если заказ действительно оформлен — начнётся скандал. Марина Петровна обвинит её в бессердечии, в неуважении.
Вероника опустила телефон. Надо разобраться.
Она вернулась в гостиную.
— Марина Петровна, а какие лекарства вы заказываете?
— От давления, — ответила свекровь после паузы. — И витамины.
— Дорогие?
— Ну... тысячи три, не больше.
— Понятно. Спокойной ночи.
Вероника легла рядом с мужем, но не спала. Мысли кружили, как листья за окном.
Утром она проснулась первой, оделась и ушла. Проверила баланс — всё на месте. День прошёл в суете, но тревога не отпускала.
Поздно вечером она включила ноутбук, заблокировала карту и заказала перевыпуск. Пять дней — и придёт новая. Потом перевела восемнадцать тысяч с общего счёта на личный. Всё.
На следующий день она оформила смену реквизитов для зарплаты. На работе держалась спокойно, будто ничего не случилось.
Когда вечером вернулась, Игорь сообщил:
— Мама уехала.
— Хорошо.
Прошло три дня. Новая карта уже лежала в кошельке.
На четвёртый Игорь выглянул из гостиной:
— Ника, мама говорит, карта не прошла. Та, которую я ей дал.
— Не удивительно. Я её заблокировала.
— Что?! — лицо мужа побледнело. — Зачем?!
— Потому что ты отдал её без моего разрешения.
— Это же мама!
— Именно.
— Ты поставила её в неловкое положение! Она думает, ты её не уважаешь!
— Пусть думает, — сказала Вероника спокойно. — Мне важнее уважать себя.
— Ты только что назвала мою мать... —
— Я назвала вещи своими именами. —
Игорь хлопнул дверью.
Неделя прошла в тишине. Они почти не разговаривали. Он ел отдельно, сидел за компьютером до ночи. Вероника не пыталась что-либо менять.
Однажды вечером Игорь вошёл в спальню.
— Нам нужно поговорить.
— Говори.
— Я проверил общий счёт. Там пусто.
— Знаю.
— Куда деньги делись?
— Перевела на свой счёт.
— Без спроса?!
— Как и ты передал мою карту без спроса. Теперь всё честно.
Игорь покраснел.
— Это были общие деньги!
— А ты давно сделал хоть что-то общее? — спокойно спросила она. — Только тратишь и раздаёшь.
— Делай что хочешь, — бросил он. — Живи со своими деньгами.
На следующий день, вернувшись с работы, Вероника увидела в коридоре чемодан.
— Уезжаешь?
— К маме. На время.
— Понятно.
Он взял сумку и вышел.
Вероника осталась в тишине. Заварила чай, поставила кружку у окна. Город тонул в сумерках, а в квартире было спокойно.
Через несколько дней Игорь пришёл снова — за вещами.
— Ты довольна? — спросил тихо.
— Нет. Но спокойна.
— Я думал, ты другая.
— Ты уже всё выбрал, Игорь. И не меня.
Он ничего не ответил. Закрыл за собой дверь.
Вероника долго стояла в коридоре, слушая, как стихает звук шагов. Потом вернулась в гостиную.
Телефон мигнул — уведомление из банка. Баланс на новой карте: тридцать одна тысяча. На накопительном — восемнадцать. Её деньги. Только её.
Она выключила экран, откинулась на спинку дивана. В груди было тихо. Пусто, но легко. Эта пустота не пугала. Она была началом — того, что принадлежит только ей.
За окном темнело, и с неба медленно опускались первые снежинки. В комнате было светло, спокойно и по-настоящему свободно.