Меня зовут Светлана. Мне шестьдесят лет. Я не просила ни жалости, ни сочувствия — я просила справедливости. Но справедливость, как оказалось, не приходит сама. Её нужно брать.
Когда я вышла замуж за Виктора, мне было сорок пять. Он был на десять лет моложе, красив, обаятелен, говорил красивые слова. Говорил, что я — его мечта, его спасение, его тихая гавань после бурных лет. Я поверила. Я была одинока, уставшая от предательств и пустых обещаний. А он… он умел делать вид, что любит.
Но любовь — это не то, что можно сыграть. Любовь — это поступки. А поступки Виктора были расчётливы, холодны и жестоки.
Сначала всё шло гладко. Он переехал ко мне, в мою трёхкомнатную квартиру в центре города — подарок моей матери, единственное, что она оставила мне после смерти. Я работала бухгалтером, потом ушла на пенсию, но у меня были сбережения. Я не жалела денег на него: одежду, дорогие рестораны, поездки. Он говорил, что «научится у меня жить достойно». Я думала — он учится быть человеком. На самом деле он учился быть паразитом.
А потом появилась *она*.
Не сразу. Сначала — намёки. Потом — пропавшие вечера. Потом — запах чужих духов на его рубашке. Я молчала. Не потому что боялась. Просто хотела убедиться. Хотела собрать всё — как пазл. И когда пазл сложился, я поняла: он не просто изменял. Он планировал.
План был простой и циничный: дождаться, пока я получу наследство от деда — моего дедушки, олигарха, чьё имя в стране знали все, — а потом избавиться от меня. Без скандала, без дележа имущества. Просто… исчезнуть. Оставить меня ни с чем.
Я узнала об этом случайно. Вернее — не случайно. Я давно следила за ним. Не из ревности — из инстинкта самосохранения. Однажды вечером, когда он думал, что я сплю, он разговаривал по телефону с матерью. Голос у него был такой, какого я раньше не слышала — жёсткий, уверенный, почти злой.
— Как только получим её наследство — и сразу развод, — сказал он. — Олег мой сын, слушает меня. А эта пусть будет ни с чем.
Я лежала в темноте, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. «Олег» — это был его сын от первого брака. Мальчику было двенадцать. Виктор часто привозил его ко мне, заставлял называть меня «мамой». Я старалась быть доброй. Готовила ему борщ, покупала книги, водила в музей. А он… он учил сына презирать меня.
Но хуже всего было то, что он знал о наследстве. Я никому не рассказывала. Даже подругам. Только моей матери было известно, что дед оставил мне акции, недвижимость за границей и счёт в швейцарском банке. После её смерти я получила письмо от нотариуса. Всё было оформлено так, что доступ к активам откроется мне только после моего шестидесятилетия. То есть — через полгода.
Виктор, видимо, подслушал разговор с нотариусом. Или подсмотрел документы. Он стал другим. Начал ходить вокруг меня, как волк вокруг раненой лани. Говорил всё чаще: «Ты такая мудрая, Света… Ты всё понимаешь… Ты не будешь цепляться, правда?»
Я улыбалась. Кивала. И молчала.
А в душе уже зрел план.
---
Я не собиралась дожидаться, пока они заберут у меня всё. Я не собиралась быть жертвой. Я — дочь моей матери. А моя мать была женщиной, которая вышла из нищеты и построила свою жизнь с нуля. Она учила меня: *«Если тебя бьют — бей первой. Если тебя грабят — оставь грабителя без рук».*
Первым делом я обратилась к юристу. Не к любому — к лучшему в городе. Тому, кто работал с семьёй деда. Он знал, как всё устроено. Я сказала ему всё. Он выслушал, кивнул и сказал:
— Вы можете оформить всё на доверительное управление. Так ни ваш муж, ни его родственники не получат ни копейки. Даже если подадут в суд.
— А если он подаст на развод до того, как я получу наследство?
— Тогда он получит только то, что нажито в браке. А ваша квартира — добрачная собственность. Сбережения — тоже. Он ничего не докажет.
Я кивнула. Значит, у меня есть время.
Но я не хотела просто защититься. Я хотела ответить.
---
Через неделю Виктор привёз к нам свою мать. Свекровь. Женщина лет семидесяти, с лицом, будто вырезанным из камня. Она всегда смотрела на меня с презрением. Однажды даже сказала при всех: «Ты нам не пара. Ты — нищенка. Твоя мать — простая училка. А мы — люди с именем».
Я тогда промолчала. Но запомнила.
Теперь она приехала «погостить». На самом деле — следить. Убедиться, что я не прячу документы. Что я не подам на развод первой.
Я приняла их с улыбкой. Накрыла стол. Подала домашнее вино — рецепт моей мамы. Они пили, хвалили, болтали. А я смотрела на них и думала: *«Вы даже не представляете, что вас ждёт».*
На следующий день я сказала Виктору:
— Я решила продать квартиру.
Он поперхнулся чаем.
— Что?
— Продать. Куплю дом за городом. Тишина, воздух, сад. Мне уже шестьдесят — пора жить спокойно.
— Но… но где мы будем жить?
— А вы с мамой можете снять квартиру. Я помогу с первым взносом.
Он побледнел. Потому что понял: если квартира уйдёт, то и претензий на неё у него не будет. А наследство ещё не получено.
— Света, ты же знаешь, как я к тебе отношусь… Мы же семья…
— Семья? — я посмотрела ему прямо в глаза. — Ты сказал своей матери: «Как только получим её наследство — и сразу развод». Не так ли?
Его лицо исказилось. Он хотел что-то сказать, но я подняла руку.
— Не оправдывайся. Я записала разговор. И отправила копию своему адвокату. Так что, Виктор… если ты подашь на развод — получишь только долг по кредиту, который взял на машину. А если попытаешься оспорить моё право на наследство — я подам в суд за клевету и попытку мошенничества.
Он сел на стул, как будто его ударили.
А его мать… она встала и закричала:
— Ты что, с ума сошла? Мы тебя приютили! Мы тебя терпели! А ты…
— Вы меня *терпели*? — я рассмеялась. — Вы использовали меня. А теперь хотите ограбить. Но знаете что? Я не та, за кого вы меня принимали.
---
Через три дня они уехали. Без вещей. Без денег. Я даже не дала им такси. Пусть идут пешком — как ходила я, когда меня выгнали из дома после развода с первым мужем.
А я начала новую жизнь.
Через месяц мне исполнилось шестьдесят. Я получила наследство. Не просто деньги — целую империю. Но я не стала тратить их на бриллианты или яхты. Я открыла фонд помощи женщинам, оказавшимся в трудной ситуации. Тем, кто, как я, потерял всё — и должна начать с нуля.
И тогда в мою жизнь вошёл Олег.
Нет, не тот Олег. Не сын Виктора. Другой. Ему тридцать пять. Он — успешный бизнесмен. Умный, спокойный, с добрыми глазами. Он не знал, что я богата. Он познакомился со мной на благотворительном вечере — как с организатором.
Он сказал: «Вы излучаете силу. И доброту. Это редкое сочетание».
Моя дочь, когда узнала о нём, закатила глаза:
— Мам, ему от тебя нужны только деньги! Он тебе в сыновья годится!
Но она не знала, что Олег был молодым, успешным бизнесменом — и полюбил меня не из-за денег, а просто так.
Потому что любви все возрасты покорны.
---
Прошло полгода. Я живу в своём доме за городом. У меня есть сад, собака и человек, который смотрит на меня так, будто я — чудо.
А Виктор? Говорят, он подался в другой город. Работает грузчиком. Его «любовница» бросила его, как только поняла, что он нищий. А его мать… пишет мне письма. Просит прощения. Говорит, что готова служить мне. Что она «всегда знала — я особенная».
Я не отвечаю.
Пусть знает вкус того, что сама готовила другим.
---
Иногда ночью я выхожу на веранду, смотрю на звёзды и думаю о маме. Она бы гордилась мной. Я не стала жертвой. Я стала той, кто решает, кому дать шанс — а кому оставить ни с чем.
И это — моя победа.
***
Рекомендую: