— Денис хочет приехать на выходные, — негромко сказал Максим, опираясь на перила террасы.
Вера замерла с чашкой у губ. Вечернее солнце золотило верхушки сосен, ветер шевелил молодые яблони, высаженные вдоль забора. Их дом — их собственный дом, построенный за два мучительных года экономии и стресса.
— В смысле — приехать? — она поставила чашку на дубовый стол. — Погостить?
— На пару дней. У него какие-то дела в городе.
Вера отвернулась, разглядывая недостроенную мастерскую в углу участка. В памяти всплыла картина трехлетней давности: они с Максимом под проливным дождем звонят в дверь дома его брата. Денис открывает, но не приглашает войти. «Неудобно сейчас, у меня деловые гости. Семья и работа — это разные вещи». Они вымокли до нитки, пока добрались до гостиницы. Позже она случайно увидела фотографии в соцсетях — обычная вечеринка с выпивкой и караоке.
— А он знает, что у нас еще конь не валялся с ремонтом? — Вера обвела рукой террасу с недоделанными перилами, ящики с инструментами в углу.
— Ну мы же живем уже, — пожал плечами Максим. — Электричество работает, вода есть. Вторым этажом потом займемся.
Она прошлась вдоль перил. Два года они откладывали каждую копейку, брали подработки. Максим сам штукатурил стены, она красила потолки. И вот теперь, когда они наконец переехали, их личное пространство немедленно требуют нарушить.
— Помнишь, как нас не пустили переночевать? — Вера постаралась, чтобы голос звучал ровно.
— У него тогда правда были важные гости, — Максим потер переносицу. — Неприятно вышло, но Денис не со зла.
— Не со зла, — повторила Вера. — Знаешь, я тут нашла свою старую записную книжку, когда вещи разбирала. Там список разочарований. Угадай, что на первом месте? «Родственники мужа считают нормальным отказать в крыше над головой, но при этом уверены, что мой дом — продолжение их дома».
Максим шагнул к ней, обнял за плечи.
— Верочка, ну это же просто их привычки. Сельское воспитание. Для них главное — работа, хозяйство.
Она высвободилась из объятий.
— Я тоже выросла в селе, но меня учили, что если человек приехал издалека, его кормят и укладывают спать, а не отправляют на улицу под дождь.
Максим вздохнул, снова опираясь на перила.
— Я все организую сам, обещаю. Приготовлю, постелю.
— Ты приготовишь? — Вера скептически приподняла бровь. — Ты в последний раз готовил… дай подумать… никогда? И где ты их положишь? У нас всего одна спальня с кроватью, вторую мы еще не обставили.
— На диване в гостиной, — неуверенно предложил Максим.
— На том, который мы еще не купили?
Он замолчал, разглядывая носки своих ботинок.
— Неужели тебе не хочется хотя бы несколько месяцев пожить спокойно? — тихо спросила Вера. — Без чужих людей в доме. Просто ты и я.
— Это мой брат, а не чужой человек.
— Родной — не значит близкий, — она подняла взгляд. — Пойми, дело не в том, что я не люблю твою семью. Дело в том, что они никогда не проявляли к нам уважения. Даже любопытства. За пять лет твоя мама ни разу не спросила, чем я занимаюсь. А теперь, когда у нас появился дом, внезапно все хотят приехать?
В повисшей тишине был слышен стук дятла где-то в лесу. Максим смотрел на закат, хмурясь.
— Что ты предлагаешь? Просто отказать?
Вера почувствовала, как внутри все сжимается. Привычное чувство — быть неудобной, вредной, той, кто разрушает семейные связи.
— Я предлагаю встретиться с ними в городе, — сказала она после паузы. — Показать фотографии дома, посидеть в кафе. Без ночевки.
— Он обидится.
— А когда мы приехали к ним в дождь, думаешь, они переживали о наших чувствах? — Вера скрестила руки на груди. — Почему мы всегда должны подстраиваться? — Я каждый день просыпаюсь в шесть, еду на стройку к клиентам, вечером рисую проекты. Ты пашешь по десять часов за компьютером. Мы вложили все силы в этот дом. Неужели мы не заслужили покоя хотя бы на время?
Максим отошел к краю террасы. Вечерний свет окрашивал его лицо в медовый цвет, подчеркивая усталые складки у глаз.
— Мне нужно подумать, — сказал он наконец.
Утром за завтраком он выглядел решительнее.
— Хорошо, давай так и сделаем, — сказал он, намазывая тост джемом. — Напишу ему, что у нас проблемы с проводкой на втором этаже, искрит. Правдоподобно объясню, почему пока нельзя оставаться с ночевкой.
Вера удивленно подняла глаза от чашки.
— Правда?
— Правда, — он слабо улыбнулся. — Ты права. Мы заслужили немного тишины.
Она обошла стол и обняла его сзади, прижавшись щекой к затылку.
— Спасибо.
Вечером Максим показал ей сообщение, отправленное брату. Короткое, деловое, с предложением встретиться в центре города и пообедать вместе. Без извинений и самооправданий.
— Знаешь, у тебя впервые получилось сказать «нет» своим родственникам, не извиняясь, — заметила Вера.
— Они мне дороги, — тихо сказал Максим, — но ты дороже.
В четверг пришло сообщение от Дениса, что он приезжает с коллегой и остановится в гостинице. «Мы будем заняты весь день, возможно, не получится даже встретиться. В другой раз».
Вера перечитала сообщение дважды, пытаясь понять, злится ли деверь. Но в словах не чувствовалось обиды — только деловой тон. Максим выглядел слегка разочарованным.
— Видишь? — сказал он. — Им даже не особо нужно было у нас останавливаться. Просто формальность.
— Или экономия на гостинице, — заметила Вера.
— Возможно, — он пожал плечами. — Но знаешь, что странно? Я даже не расстроен.
В субботу неожиданно приехала его мать, Зинаида Петровна. Без предупреждения, с пирогом и вазой, завернутой в газеты.
— Решила посмотреть, как вы устроились, — сказала она, оглядывая участок. — Почему Дениса не пригласили? Он так хотел у вас побывать.
— Мама, у нас еще стройка, — Максим показал на мастерскую. — И со вторым этажом проблемы.
— Раньше в одной комнате всей семьей жили, и ничего, — она поджала губы. — А теперь двухэтажные дома строят, а брата пожалели на пару дней пустить.
Вера молча разливала чай, чувствуя, как немеют пальцы. Зинаида Петровна достала из сумки фотографии.
— Вот, Денис прислал, их новая веранда. А это баня. Он все сам, все своими руками.
— Мы тоже все сами делали, — заметил Максим.
— Ну не знаю, — мать с сомнением осмотрела кухню. — Мне кажется, простовато как-то. А это что за трещина? — она указала на любимую чашку Веры.
— Это не трещина, это дизайн такой, — Вера забрала чашку. — Ручная работа.
— А, — протянула Зинаида Петровна. — Дорого, наверное. Денис вот обычную посуду покупает, зато всем хватает.
Максим поймал взгляд жены и едва заметно улыбнулся.
После чая мать ушла в туалет, а Вера вышла на террасу, глубоко вдыхая сосновый воздух. Максим вышел следом.
— Прости, — тихо сказал он. — Она всегда так — сравнивает, оценивает.
— Ничего, — Вера сжала его руку. — Главное, что мы вместе.
Когда свекровь уехала, они облегченно выдохнули.
Максим достал из холодильника бутылку белого вина и два бокала. Руки его слегка дрожали — визит матери оставил неприятный осадок, как будто кто-то наступил грязными ботинками на только что вымытый пол.
— Пойдем на террасу, — голос звучал глухо. — Хочу смыть этот визит чем-нибудь покрепче, но начнем с вина.
Вечер окутывал участок голубоватой дымкой. Из леса доносился стрекот цикад, где-то вдалеке лаяла собака. Вера опустилась в плетеное кресло, обхватив бокал ладонями, словно пыталась согреться.
— У меня до сих пор внутри всё дрожит, — призналась она. — Ее взгляд... как будто я какая-то самозванка в твоей жизни.
Максим сел рядом, колено к колену. Лицо его, обычно мягкое и приветливое, сейчас казалось заострившимся, с резкими тенями у висков.
— Знаешь, я всегда гордился тем, что у нас дружная семья, — он сделал глоток вина, поморщился, будто оно оказалось кислым. — Детство в деревне, мама всегда дома, отец работает, мы с Денисом вместе рыбачим... Только сейчас понимаю, что это была картинка из семейного альбома, а не реальность.
Вера протянула руку, коснулась его плеча.
— Я чувствую себя виноватой, — сказала она, глядя на темнеющее небо. — Что встала между тобой и твоей семьей.
Максим резко повернулся:
— Нет! Ты не встала между нами. Ты просто... — он запнулся, подбирая слова. — Ты просто сняла пелену с моих глаз. Мне казалось, что есть какие-то правила — мы должны друг другу, мы обязаны помогать. Но видит бог, я не помню, когда мама в последний раз интересовалась моей работой. Или когда Денис спрашивал, как у нас дела. А теперь я понимаю: родным не обязательно быть близкими.
Телефон Максима звякнул. Он достал его из кармана, нахмурился.
— Странно, — сказал он, глядя на экран.
— Что там? — спросила Вера, наливая еще вина.
— Денис написал. Говорит, что завтра утром они заедут к нам на пять минут. Просто поздороваться. Они с женой и двоюродным братом едут на рынок и будут проезжать мимо.
Вера напряглась:
— В каком смысле — заедут? Мы же договорились...
— Да, знаю, — он растерянно провел рукой по волосам. — Видимо, мама успела наговорить ему всякого. Говорит, буквально на пять минут, просто глянуть на дом.
На следующее утро Вера и Максим не успели даже позавтракать, когда у калитки остановился минивэн. Из него высыпала целая делегация: Денис с женой Катей, двоюродный брат Петр с подругой и — к изумлению Максима — его мать, которая была здесь только вчера.
— Сюрприз! — Денис распахнул руки для объятий. — Мы тут мимо проезжали, дай, думаем, заглянем на минутку. Надо же посмотреть, как вы тут обустроились.
Вера застыла на пороге, чувствуя, как немеют губы от вынужденной улыбки. Максим неловко обнял брата, бросив на жену виноватый взгляд.
— Проходите, — выдавил он. — Только у нас еще...
Но гости уже хлынули во двор, громко переговариваясь и указывая пальцами на недостроенную мастерскую, на молодые яблони, на террасу с неоконченными перилами.
— А крыша-то у гаража течет, да? — громко спросил Петр, оглядывая участок. — Видно, что угол подмок. У меня такой же косяк был, потом всю обрешетку менял.
— Нормально всё с крышей, — сухо ответил Максим.
— А внутри можно глянуть? — Катя уже направлялась к двери. — Интересно, какая планировка.
Прежде чем Вера успела что-то сказать, гости уже вошли в дом. Они бесцеремонно ходили по комнатам, открывали двери, заглядывали в шкафы.
— Ну надо же, натяжные потолки, — протянула Катя с плохо скрываемой завистью. — А мы всё простые белим. Денис говорит, выпендреж это.
Зинаида Петровна брезгливо провела пальцем по кухонной столешнице.
— И что, правда за такой кусок камня сто тысяч отдали? — она громко фыркнула. — Переплатили вдвое, сто процентов. Денис вот обычную взял за двадцатку, но крепкую. Десять лет уже стоит как новенькая.
— Мы выбирали с дизайнером, — сдержанно ответила Вера.
— Ой, дизайнеры! — отмахнулась свекровь. — Понты одни! Из людей деньги тянут, а толку чуть. У меня соседка сама всё придумала, и ничего, красиво получилось.
Денис скользнул критическим взглядом по стенам:
— А обои-то уже пузырятся в углу. Криво клеили, видать. Я тебе говорил, Макс, — нанимай нормальных работников, а не этих... с улицы которые.
— Мы сами клеили, — процедил Максим.
Катя открыла холодильник, с демонстративным любопытством заглянула внутрь.
— А вы что, не готовите совсем? — удивленно спросила она, показательно оглядывая полупустые полки. — Тут же пусто! Как в гостинице.
— Мы обычно продукты по мере необходимости покупаем, — Вера почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— Странно как-то, — пожала плечами Катя. — У нас всегда полный холодильник. Мало ли кто заглянет. Вон, Денис даже из офиса друзей приводит на мои пироги.
Петр в это время уже поднялся на второй этаж и громко разговаривал по телефону прямо из спальни Максима и Веры.
— Нет, братан, офигеть просто! — донеслось сверху. — Двухэтажный дом отгрохали, как в журнале каком-то. А зачем им столько места? Детей-то нет. Да я б такой дом сдавал летом, знаешь сколько бы поднял? А они зря квадраты прожигают.
Вера поймала взгляд Максима. Он стоял у лестницы, сжав челюсти, пальцы вцепились в перила так, что дерево скрипнуло.
— Слушай, а балкон-то кривоват, — крикнул сверху Петр. — Ты б проверил, а то не ровён час рухнет. Мой сосед так деньги зарыл в землю, потом всё переделывал.
Максим резко развернулся и взбежал по лестнице. Вера услышала приглушенный разговор, потом все спустились. Лицо мужа было напряженным, как струна.
— Ну что, поехали дальше? — натянуто улыбнулся Денис. — Рынок закроется скоро.
— А чайку нам не предложат? — Зинаида Петровна опустилась на стул у кухонного стола. — Дорога дальняя, во рту пересохло.
Это было последней каплей. Вера почувствовала, как что-то внутри нее сломалось — то ли терпение, то ли страх быть невежливой.
— Нет, — сказала она так громко, что все повернулись. — Чая не будет.
В комнате повисла тишина. Зинаида Петровна приоткрыла рот от удивления.
— Что значит — не будет? — растерянно переспросила она.
— То и значит, — Вера скрестила руки на груди. — Вы зашли без приглашения, ходите по нашему дому, критикуете всё, что видите, лезете в холодильник, обсуждаете, как бы наш дом сдавать... А теперь хотите чаю? Нет уж, увольте.
Катя изумленно округлила глаза, бросив быстрый взгляд на Дениса. Тот стоял с открытым ртом, не веря своим ушам.
— Вера, — начал он примирительно, — мы же просто...
— "Просто" закончилось, — перебила она. — Три года назад, когда мы промокли до нитки у вашего порога, а вы не пустили нас даже обсушиться. Вот тогда это "просто" закончилось.
Зинаида Петровна поджала губы:
— Ну и манеры у твоей жены, Максим. Мать родную чаем не напоить!
Все взгляды устремились на Максима. Он на секунду замер, потом медленно прошел к входной двери и распахнул ее.
— Мама, вам пора. Всем вам, — голос его был тихим, но решительным. — Рынок закрывается, как вы сами сказали.
— Да что с вами такое? — возмутилась Зинаида Петровна. — Совсем уже...
— Пора, — повторил Максим. — Когда захотите в гости — позвоните заранее. Мы подумаем, получится ли вас принять.
Они стояли на пороге, провожая взглядами отъезжающий минивэн. Вера дрожала, прижавшись к Максиму. Он обнял ее за плечи.
— Ты злишься? — шепнула она.
— На них — да, — он крепче прижал ее к себе. — На тебя — нет. Знаешь, я будто прозрел. Они никогда не уважали наши границы. А мы всё извинялись и терпели.
Вечером они расположились на террасе с тарелкой сыра и бутылкой вина. Вместо изящных бокалов — обычные керамические кружки.
— Это из той посуды, которую твоя мама назвала «странной и дешевой», — улыбнулась Вера, наполняя кружки.
Максим поднял свою:
— За нас. За дом, где мы решаем, что правильно, а что нет.
— И за границы, которые мы наконец установили, — добавила Вера, соприкасаясь кружкой с его.
— Мама, наверное, три дня не будет звонить, — задумчиво сказал Максим.
— А потом позвонит и сделает вид, что ничего не было, — добавила Вера.
— Скорее всего, — он усмехнулся. — Но знаешь что? Меня это больше не пугает. Я не пойду на поводу чувства вины.
Они помолчали, глядя на звезды.
— Завтра начну доделывать мастерскую, — сказал Максим. — И перила на террасе. Это наш дом. И он будет таким, как мы хотим.
Вера улыбнулась и прижалась к его плечу:
— Ты знаешь, мне кажется, сегодня мы впервые стали настоящей семьей. Той, где главное — не обязательства, а уважение.