— Ну и запахи у вас тут, в столице! — Галина, протиснувшись в прихожую, шумно втянула носом воздух. — Сразу чувствуется — жизнь кипит! Не то что у нас в Мухино, тишина да благодать, куры квохчут. Здравствуй, Анечка!
Аня, все еще державшая в руках мокрое полотенце, которым протирала пыль, смогла только кивнуть. Она смотрела на четверых человек, с трудом поместившихся в их крошечном коридоре, и на гору сумок, рюкзаков и каких-то узлов у их ног. Олег, ее муж, стоял рядом, неловко улыбаясь. Именно его двоюродная тетя Галина сейчас бесцеремонно осматривала их единственную комнату через открытую дверь.
— А мы звонили, звонили, — продолжала тараторить гостья, снимая с себя кричаще-цветастый плащ. — Никто трубку не берет! Ну, мы решили, чего уж там, не чужие, сами доедем. Адрес-то знаем! Виктор, чего застыл? Заноси давай баулы!
Виктор, ее молчаливый и сутулый муж, кряхтя, начал затаскивать вещи внутрь, ставя их прямо на чистый пол. За его спиной маячили двое подростков — их дети, Кирилл и Даша, оба с наушниками в ушах и отсутствующим выражением на лицах.
Олег наконец обрел дар речи.
— Тетя Галя, дядя Витя, вы... как-то неожиданно. Предупредили бы хоть за день.
— Ой, да какие предупреждения, племянничек! — отмахнулась Галина, проходя в комнату и плюхаясь на диван, который Аня только что застелила свежим покрывалом. Пружины жалобно скрипнули. — Сюрприз! Мы же к вам не на один день. Решили в город податься, жизнь новую начать. Витя работу поищет, Кирюху в колледж пристроим после девятого. Говорят, у вас тут для молодежи перспектив больше.
Аня почувствовала, как холодеют пальцы. «Жизнь новую начать? У нас?» Она посмотрела на Олега, ища поддержки, но он лишь растерянно хлопал глазами, явно не зная, как реагировать на такой натиск.
Галина тем временем уже вела себя как дома. Она поправила подушку на диване, огляделась и вынесла вердикт:
— Светло у вас, хорошо. Только тесновато. Мы-то думали, у вас тут трешка, раз в ипотеку влезли. А у вас всего одна комната? Ну ничего, мы не гордые, потеснимся! — заявила она с широкой улыбкой, словно делая им огромное одолжение.
У Ани перехватило дыхание. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. «Потеснимся». В однокомнатной квартире. Вшестером. Она посмотрела на огромные сумки, на подростков, уже с интересом разглядывающих ее ноутбук на столе, на расплывшуюся на ее диване Галину и поняла, что это не дурной сон. Это катастрофа.
Вечер прошел в тумане. Галина без умолку рассказывала о тяготах жизни в их Мухино, о низких зарплатах и отсутствии перспектив. Виктор молча ел все, что Аня впопыхах смогла приготовить, а дети, Кирилл и Даша, закрылись в наушниках и не реагировали на окружающий мир. Спать легли на полу. Аня с Олегом выделили им все одеяла и подушки, что у них были, а сами устроились на диване, который теперь казался чужим и пах незнакомыми духами Галины.
— Олег, что это такое? — зашептала Аня, когда в комнате наконец воцарилась тишина, нарушаемая только богатырским храпом дяди Вити. — Они собираются у нас жить?
— Ань, ну ты чего, — так же шепотом ответил Олег, поворачиваясь к ней. — Это же родственники. Не выгонять же их на улицу. Они приехали издалека.
— Они приехали «начинать новую жизнь»! Ты слышал? Это не на пару дней, Олег! Куда ты их поселил? На пол? А мы где будем спать? Они же даже не спросили, можем ли мы их принять!
— Ну, так получилось. Тетя Галя всегда такая... решительная. Перекантуются пару недель, Витя найдет работу, снимут себе что-нибудь, и все. Потерпи, пожалуйста. Это же моя семья.
«Моя семья». Эта фраза больно резанула Аню. А они с ним — не семья? Их дом, который они с такой любовью и трудом обустраивали, в который вложили все сбережения и взяли огромный кредит, — это что, проходной двор? Но, видя измученное лицо мужа, она решила промолчать. «Пару недель, — подумала она. — Две недели я смогу выдержать».
Она еще никогда так не ошибалась.
Первая неделя превратила их квартиру в филиал вокзала. Галина просыпалась раньше всех и начинала греметь кастрюлями на кухне, комментируя вслух содержимое их холодильника. «Ой, а колбаски-то у вас и нет! И сыр какой-то постный. Ну ничего, мы люди простые, и картошечки поедим». При этом картошку чистить и готовить приходилось Ане после работы.
Дядя Витя работу искал своеобразно. Он с утра уходил из дома с серьезным видом, а возвращался к обеду, заявляя, что «везде обман» и «нормальному человеку без связей не устроиться». После обеда он ложился на пол перед телевизором и смотрел все подряд, от сериалов до политических ток-шоу, громко комментируя происходящее на экране.
Кирилл и Даша полностью оккупировали единственное рабочее место Ани с ноутбуком. Они по очереди играли в онлайн-игры, громко переговариваясь с другими игроками через гарнитуру. На просьбы Ани освободить место, потому что ей нужно поработать, они реагировали с плохо скрываемым раздражением, будто она мешала им заниматься чем-то очень важным.
Квартира стремительно теряла свой облик. Везде были разбросаны чужие вещи, в ванной висели чужие полотенца, на кухне громоздилась гора немытой посуды, которую никто, кроме Ани, и не думал убирать. Воздух пропитался запахом чужого пота, дешевого парфюма и какой-то несвежей еды.
— Олег, я так больше не могу, — взорвалась Аня в конце второй недели, когда они вышли в магазин. Это была единственная возможность поговорить наедине. — Они съели все наши запасы! Они не убирают за собой, не помогают, ведут себя как хозяева! Твой дядя даже не пытается найти работу, а Галина только критикует все, что я делаю!
— Анечка, успокойся, — Олег пытался взять ее за руку, но она отдернула ее. — Я поговорю с ними. Просто у них сложный период.
— У них сложный период, а у нас ад! Они живут за наш счет! Ты хоть представляешь, сколько денег уходит на еду для шестерых? А коммуналка в следующем месяце? Кто за это будет платить?
— Я поговорю, — твердо повторил Олег.
Вечером он действительно завел разговор. Получилось неловко и скомканно. Он что-то мямлил про то, что им с Аней тоже нужно личное пространство и что пора бы уже начинать искать жилье.
Галина выслушала его с каменным лицом, а потом картинно всплеснула руками.
— Сыночка, да ты что? Ты нас гонишь? Родную кровь? Мы же только-только приехали, оглядеться не успели! Куда же мы пойдем? На улицу? С детьми? Виктор вон с ног сбился, работу ищет, а ты... Эх, Олег, не ожидала я от тебя такого. Испортила тебя городская жизнь, испортила. И жена твоя, видать, научила родством не дорожить.
Аня, стоявшая в дверях, почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Она хотела вмешаться, сказать все, что думает об этой наглой манипуляции, но Олег бросил на нее умоляющий взгляд. «Не надо. Пожалуйста». И она снова промолчала, ненавидя себя за эту слабость.
Разговор закончился ничем. Точнее, победой Галины. Олег сдулся, пробормотал, что он не это имел в виду, и ретировался. А Галина весь оставшийся вечер демонстративно вздыхала и жаловалась мужу шепотом, достаточно громким, чтобы все слышали, как «родной племянник их на мороз выставляет».
Шла третья неделя. Аня чувствовала себя чужой в собственном доме. Она стала задерживаться на работе, лишь бы приходить позже, когда «гости» уже поужинают и рассядутся перед телевизором. Она почти перестала разговаривать с Олегом. Что-то между ними надломилось. Его постоянное «потерпи», «они же родственники» и неспособность защитить их семью от этого вторжения выстроили между ними стену.
Однажды вечером, вернувшись домой особенно уставшей, Аня застала в комнате очередной скандал. Даша, рыдая, жаловалась матери, что Кирилл не пускает ее за компьютер.
— Мам, он уже три часа сидит! А мне реферат надо делать!
— Какой еще реферат? — лениво протянул Кирилл, не отрываясь от экрана. — Каникулы же.
— А нам на каникулы задали!
Галина вмешалась со своей обычной безапелляционностью.
— Кирилл, уступи сестре. А ты, Анечка, чего стоишь? У тебя же ноутбук старый, вот и виснет постоянно. Купили бы уже детям нормальный компьютер, раз в город переехали. Или планшет хотя бы. Дашке для учебы надо.
Аня замерла. «Купили бы детям». Ее детям? Она посмотрела на Галину, которая говорила это так, будто они с Олегом были обязаны содержать и обеспечивать ее отпрысков. В этот момент внутри у Ани что-то щелкнуло. Хватит.
Не говоря ни слова, она подошла к столу, решительно закрыла крышку ноутбука прямо перед носом у опешившего Кирилла, взяла его под мышку и унесла в кухню.
— Что ты делаешь? — взвилась Галина. — Ребенку учиться надо!
— Учиться можно и в библиотеке, — ледяным тоном ответила Аня, садясь за кухонный стол. — А это мой рабочий инструмент. И с этого момента его никто, кроме меня, не трогает.
В кухне повисла напряженная тишина. Даша перестала плакать и с удивлением смотрела на Аню. Галина побагровела.
— Ты что себе позволяешь? В моем присутствии командовать вздумала?
— Я в своем доме, Галина Петровна, — Аня посмотрела ей прямо в глаза. — И я не командую, а устанавливаю правила. Этот ноутбук — моя собственность. И точка.
Вечером был очередной скандал с Олегом.
— Ты зачем так с ними? Могла бы и помягче! Зачем было провоцировать?
— Провоцировать? Олег, ты серьезно? Они живут у нас четвертую неделю, превратили наш дом в свинарник, пользуются нашими вещами, съедают нашу еду, а я «провоцирую», когда забираю свой собственный ноутбук? Ты вообще на чьей стороне?
Он ничего не ответил. Просто отвернулся к стене, и Аня впервые почувствовала, что спит рядом с совершенно чужим человеком.
Развязка наступила неожиданно. В один из выходных Аня занималась уборкой, пытаясь хоть как-то привести их жилище в божеский вид. Родственники ушли «погулять по городу», и в квартире впервые за месяц было тихо. Разбирая пакеты с мусором, которые гости оставляли в коридоре, Аня случайно зацепила один из них, и оттуда вывалилось несколько бумаг. Это были квитанции. Одна из них была договором купли-продажи.
Аня подняла его и пробежала глазами. Продавец: Галина Петровна Сидорова. Покупатель: какой-то незнакомый человек. Предмет договора: трехкомнатная квартира в городе Мухино. Дата стояла месячной давности — за два дня до их приезда.
У Ани потемнело в глазах. Они продали свою квартиру. Они продали ее и приехали к ним, солгав, что им негде жить и нужно «попробовать» пожить в городе. У них были деньги. Но они предпочли жить на всем готовом за чужой счет. Вся эта история про «поиски работы» и «сложный период» была наглым, продуманным враньем.
Она сидела на полу в коридоре, держа в руках этот листок бумаги, и ее трясло от гнева и обиды. Обиды не столько на этих беспринципных людей, сколько на Олега. За его слепоту, за его слабость, за то, что он позволил им так долго себя обманывать.
Когда Олег вернулся из магазина, она молча протянула ему договор. Он долго читал, а его лицо менялось, становясь из растерянного бледным, а потом серым.
— Я не знал, — тихо сказал он.
— Теперь знаешь, — так же тихо ответила Аня. Ее голос был пуст. — Что ты собираешься делать, Олег?
Когда «гости» вернулись, румяные и довольные прогулкой, их ждал сюрприз. Олег стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди. Рядом, как тень, стояла Аня.
— Тетя Галя, — начал Олег непривычно твердым голосом. — Мы знаем, что вы продали квартиру.
Галина на секунду замерла, но тут же взяла себя в руки.
— Ну, продали. И что с того? Это наше дело!
— Ваше дело? — вмешалась Аня, уже не в силах сдерживаться. — Врать нам, что вам негде жить, и месяцами паразитировать за наш счет — это ваше дело?
— Ах ты, змея! — взвизгнула Галина, сбрасывая маску добродушной простушки. — Это ты его научила! Против родни настроила! Да мы на эти деньги дом хотели купить, присматривались! А жить где-то надо было! Не в гостинице же за бешеные деньги! Олег, ты племянник мне или кто? Ты должен был помочь!
— Помочь — не значит позволять садиться себе на шею! — отрезал Олег. Его голос дрожал, но в нем слышался металл. — Вы нам врали с самого первого дня. Собирайте вещи.
— Что? — опешил дядя Витя, до этого молчавший. — Куда мы пойдем? На ночь глядя?
— Туда, где вы собирались жить до того, как решили, что наша квартира — бесплатная гостиница. В настоящую гостиницу. Деньги у вас есть. У вас есть три часа.
То, что началось потом, Аня будет вспоминать как страшный сон. Галина перешла на крик, проклиная ее, Олега, их дом и тот день, когда они вообще поженились. Она обвиняла Аню во всех смертных грехах: что она корыстная, злая, что она околдовала Олега. Виктор пытался взывать к совести, бормоча про «родственные узы». Кирилл и Даша молча и зло собирали свои вещи, бросая на хозяев квартиры ненавидящие взгляды.
Через три часа они ушли, хлопнув дверью так, что со стены посыпалась штукатурка. На прощание Галина выкрикнула с лестничной площадки: «Ноги моей больше в этом змеином гнезде не будет! И ты, Олег, забудь, что у тебя есть родственники!»
Дверь закрылась. В квартире воцарилась оглушительная тишина. Аня медленно опустилась на диван. Все было кончено. Кошмар закончился.
Олег подошел и сел рядом. Он взял ее руку.
— Прости меня, Ань. Я был таким идиотом. Я должен был сразу...
— Да, — тихо сказала она, не глядя на него. — Должен был.
Она высвободила свою руку. Он наконец-то сделал правильный выбор. Он выгнал их. Но было слишком поздно. Целый месяц он смотрел, как ее унижают в ее собственном доме. Целый месяц он ставил комфорт дальних, лживых родственников выше ее чувств, выше их семьи. Он сделал выбор только тогда, когда ему в лицо ткнули неопровержимым доказательством обмана. А если бы она не нашла этот договор? Они бы так и жили с ними? Год? Два?
Аня посмотрела на мужа. На его лице было раскаяние и боль. Она знала, что он любит ее. Но что-то важное, что-то фундаментальное в их отношениях было разрушено безвозвратно. Этот месяц показал ей, что в критической ситуации она не может на него положиться. Что его «семья» — это не она и он, а какой-то размытый клан, перед которым он пасует.
Она встала и подошла к окну. Город за окном сверкал огнями. Там, внизу, кипела жизнь. А в их маленькой, наконец-то опустевшей квартире стояла звенящая тишина, полная невысказанных слов и горького разочарования. Она не знала, что будет завтра. Но она точно знала, что как прежде уже не будет никогда. Доверие, однажды разбитое, не склеить никакими извинениями...