– Ира, машины нет! – почти крикнул я в трубку, снова и снова вглядываясь в пустое место на парковке. – Кажется, угнали!
Жена на том конце провода вздохнула:
– Успокойся, Витя. Мама сказала, что отвела её в сервис на проверку.
– Какой сервис? – я почувствовал, как холодок пробежал по спине. – Какая проверка? Я ничего не просил!
– Ну, она хотела как лучше, – голос Ирины стал неуверенным. – Позвони ей сама, я на работе.
Я набрал номер тёщи, пальцы дрожали. Валентина Петровна ответила спокойно, даже слишком спокойно:
– Виктор, ты о машине? Продала я её. Деньги вам пригоднее, а ты на такси езди, как все нормальные люди.
Земля ушла из-под ног. Несколько секунд я просто молчал, не в силах выдавить ни слова. Потом закричал:
– Вы что, с ума сошли?! Какое право вы имели?!
– Имела полное право, – тёща не повысила голоса. – Доверенность на меня оформлена, всё законно. Я лучше знаю, как деньгами распоряжаться.
Я бросил трубку и сел прямо на бордюр рядом с пустым парковочным местом. Голова кружилась. Моя машина, моя «Волга-Нео», которую я копил три года, за которую отдавал половину зарплаты, работал по выходным, отказывал себе во всём. Она была для меня не просто металлом на колёсах, а доказательством, что я чего-то стоил, что смог сам, своими руками добиться мечты. И вот теперь её просто нет.
На работу я приехал на автобусе, весь день как в тумане. Ребята на заводе заметили, что я не в себе, но спрашивать не стали. Только мастер Серёга подошёл в обед:
– Витёк, ты чего такой? Заболел?
– Хуже, – ответил я. – Машину украли.
– Менты в курсе?
– Не украли, – поправился я. – Продали. Тёща продала.
Серёга присвистнул:
– Ничего себе семейка. А ты что, разрешил?
– Я даже не знал, – сказал я и почувствовал, как горечь подступает к горлу. – Она доверенность какую-то раздобыла.
– Так это ж продажа чужого автомобиля, – Серёга покачал головой. – Тут вроде как статья есть. Ты к юристам сходи, разберись.
Вечером я ворвался домой, Ирина уже была там. Она стояла у плиты, помешивала что-то в кастрюле, и было видно, что плакала.
– Витя, – начала она, не оборачиваясь. – Мама действительно хотела как лучше. Ей показалось, что мы слишком много денег тратим на бензин и ремонт.
– Как лучше?! – я не сдержался. – Она продала мою машину без спроса! Мою! Я на неё три года копил!
– Она говорит, что деньги отдаст, – Ирина наконец повернулась ко мне, глаза красные. – Просто подожди немного.
– Сколько она выручила? – спросил я.
Ирина замялась:
– Двести пятьдесят тысяч.
– Двести пятьдесят?! – я чуть не упал. – Машина стоила пятьсот! Я полгода назад оценку делал! Она её за полцены спихнула?!
– Мама сказала, что покупатель был честный, предложил справедливую цену.
– Честный покупатель за полцены?! – я схватился за голову. – Ира, ты хоть понимаешь, что произошло? Твоя мать украла у нас машину и продала перекупщикам! Это семейный конфликт из-за машины какой-то, а не нормальная жизнь!
– Не кричи на меня! – Ирина заплакала. – Я сама не знаю, что делать! Она моя мать!
Я вышел на балкон, закурил, хотя бросил два года назад. Руки тряслись. Внизу стоял сосед Николай, поливал клумбу возле подъезда. Увидев меня, помахал рукой:
– Витёк, ты чего такой хмурый?
Я спустился к нему, нужно было с кем-то поговорить, выговориться.
– Николай Иваныч, вы случайно не видели мою машину сегодня утром?
– Видел, – кивнул он. – Валентина Петровна возле неё с какими-то мужиками торговалась. Думал, ты продаёшь.
– Это я не продавал, – сказал я. – Это тёща постаралась.
Николай присвистнул точно так же, как Серёга:
– Ничего себе. А ты в курсе был?
– Только сегодня узнал. Скажите, мужики эти как выглядели?
– Обычные перекупщики, – Николай пожал плечами. – На чёрной иномарке приехали, номера записывать не стал. Один толстый такой был, в куртке кожаной, второй худой, в кепке. Торговались минут двадцать, потом Валентина Петровна деньги пересчитала и документы какие-то подписала. Они уехали, и твоя машина за ними.
– Документы, – повторил я. – Значит, оформили всё.
– Ага, – подтвердил Николай. – Слушай, а у тебя доверенность на неё была?
– Была, – признался я. – В прошлом году, когда машину в сервис отвозили. Она помогала мне, потому что я на работе застрял. Я думал, это временная доверенность на машину, на один раз.
– Вот те раз, – покачал головой Николай. – Нужно было сразу её отозвать. А теперь что делать будешь?
– Не знаю, – честно ответил я. – Голова не варит.
На следующий день я взял отгул и пошёл к тёще. Она жила в соседнем доме, в двухкомнатной квартире, которую получила ещё в советские времена. Открыла дверь спокойно, как будто ничего не случилось:
– Заходи, Виктор. Чай будешь?
– Не надо мне чая, – сказал я, проходя в комнату. – Где деньги?
– Какие деньги? – она присела в кресло, сложила руки на коленях.
– Те, что вы за мою машину получили. Двести пятьдесят тысяч.
– Ах, эти, – Валентина Петровна кивнула. – Они в безопасном месте. Я их на ваше благо отложила.
– На наше благо? – я почувствовал, как гнев снова поднимается. – Валентина Петровна, вы продали мою машину без разрешения! Это незаконно!
– Ничего незаконного, – она подняла палец. – У меня доверенность есть, всё по закону. Я тридцать лет бухгалтером работала, знаю, что говорю.
– Доверенность была на одну поездку! – возразил я.
– В доверенности это не указано, – тёща улыбнулась. – Значит, она действует. А машину я продала, потому что вижу, как вы с Иркой живёте. Вечно в долгах, денег нет, а тут железяка под окном стоит, деньги съедает. Лучше продать, получить наличные, на жизнь потратить.
– Это была моя машина! – я повысил голос. – Моя! Я её три года копил, работал по ночам!
– Вот поэтому и продала, – она не моргнув глазом ответила. – Работаешь по ночам, здоровье угробишь. А для чего? Чтобы на машине кататься? Такси дешевле выйдет.
– Валентина Петровна, – я попытался сдержаться. – Верните деньги. Все двести пятьдесят тысяч. Сейчас.
– Не могу, – она развела руками. – Я их уже вложила.
– Куда вложили?
– Это не твоё дело, – отрезала тёща. – Я взрослый человек, сама знаю, что делаю.
Я вышел от неё, хлопнув дверью. Всё внутри кипело. Вечером снова разговаривал с Ириной:
– Твоя мать говорит, что деньги уже вложила куда-то. Ты не в курсе, куда?
Ирина пожала плечами:
– Не знаю. Она мне ничего не говорит.
– Ира, пойми, – я взял её за руки. – Это не просто так. Это как вернуть проданный автомобиль, если доверенность была липовая? Я могу в полицию пойти.
– Не надо в полицию, – она испугалась. – Витя, это же мама. Мы всё решим внутри семьи.
– Как решим?! – я не выдержал. – Она нас обокрала! Продала машину за полцены и деньги спрятала!
– Она не обокрала, – Ирина заплакала. – Она хотела помочь!
– Помочь?! – я чуть не задохнулся от возмущения. – Помочь это когда спрашивают, а потом делают! А когда без спроса продают, это воровство называется!
Мы поругались тем вечером так, как не ругались за все двадцать пять лет брака. Ирина ушла спать в другую комнату, хлопнув дверью. Я сидел на кухне до утра, пил чай и думал, что делать дальше.
Через неделю я всё-таки нанял знакомого юриста. Он посмотрел копию доверенности, которую я раздобыл, и покачал головой:
– Доверенность генеральная. Здесь прописано право продавать. Юридические последствия продажи законны, если доверенность подлинная.
– То есть она имела право? – не поверил я.
– Формально да, – кивнул юрист. – Но если вы докажете, что подписывали доверенность под давлением или не понимая последствий, можно попытаться оспорить сделку.
– Как оспорить?
– Через суд. Долго, сложно, дорого. И не факт, что выиграете. Проще договориться мирно.
Договориться мирно. Легко сказать. Я снова пришёл к тёще, на этот раз твёрдо решив выяснить всё до конца. Она встретила меня всё так же спокойно:
– Опять ты, Виктор? Чего тебе ещё надо?
– Валентина Петровна, я хочу увидеть договор купли продажи. И деньги.
– Зачем тебе?
– Затем, что это мои деньги. Я имею право знать, куда они делись.
Она помолчала, потом вздохнула:
– Ладно, подожди здесь.
Она ушла в спальню и вернулась с папкой. Протянула мне:
– Вот договор. Смотри.
Я открыл папку. Договор купли-продажи, составленный от руки. Покупатель, некий Сергей Владимирович, купил автомобиль за двести пятьдесят тысяч. Подпись тёщи стояла как продавца. В углу папки лежала пачка денег, перевязанная резинкой. Я пересчитал, сто двадцать тысяч.
– Где остальное? – спросил я.
– Остальное я потратила, – сказала тёща. – На ремонт в квартире и на лекарства.
– На ремонт? – я оглянулся. – Какой ремонт? Здесь всё так же, как год назад!
– Я заплатила вперёд, – она не смутилась. – Мастера придут в следующем месяце.
– Валентина Петровна, – я положил папку на стол. – Вы понимаете, что сделали? Вы украли у меня машину. Продали её за полцены перекупщикам. И теперь деньги тратите на свои нужды. Это что делать если продали машину без спроса? Это воровство!
– Не кричи на меня, – она выпрямилась в кресле. – Я твоя тёща, уважение имей!
– Уважение?! – я не сдержался. – Вы хотите уважения после того, что сделали?!
– Я сделала то, что было нужно! – она тоже повысила голос. – Вы с Иркой не умеете деньгами распоряжаться! Вечно в долгах, вечно жалуетесь! Машина вам была не по карману, вот я и решила проблему!
– Вы не имели права решать за меня! – крикнул я.
– Имела! – она встала, глаза сверкали. – Я мать Ирины! Я имею право заботиться о своей дочери! Вы бы на эту машину ещё сто тысяч потратили на ремонт, а потом опять кредит взяли! Я лучше знаю, как жить!
Я схватил со стола пачку денег:
– Эти деньги я забираю. Остальное вы верните в течение месяца. Иначе я пишу заявление в полицию.
– Пиши, – фыркнула тёща. – Ничего тебе не докажут. Доверенность законная, продажа законная. А то, что ты недоволен, это твои проблемы.
Я вышел, хлопнув дверью так, что задребезжали стёкла. Дома Ирина сидела на диване, лицо заплаканное:
– Витя, мама звонила. Сказала, что ты у неё деньги забрал.
– Забрал, – кивнул я. – Сто двадцать тысяч. Из двухсот пятидесяти. Остальное она якобы на ремонт потратила.
– Может, правда потратила, – неуверенно сказала Ирина.
– Ира, – я сел рядом с ней. – Открой глаза. Твоя мать украла у нас машину. Продала её перекупщикам за полцены. Половину денег спрятала или уже потратила на себя. И при этом утверждает, что сделала это ради нашего блага.
– Она хотела помочь, – упрямо повторила Ирина.
– Помочь не так делается! – я вскочил. – Помочь, это когда спрашивают! Когда советуются! А это грабёж среди бела дня!
– Витя, пожалуйста, – Ирина взяла меня за руку. – Давай не будем ссориться. Мама вернёт деньги, я с ней поговорю.
Но она не вернула. Прошёл месяц, второй. Валентина Петровна отвечала, что деньги у неё нет, что она их действительно потратила на ремонт и лекарства. Никаких мастеров в её квартире я не видел. Никакого ремонта не было. Ирина пыталась разрываться между нами, плакала по ночам, просила меня простить мать. Но как простить такое?
Я снова ходил к юристу. Он сказал, что можно попробовать подать иск о возврате денег, но шансы невелики. Доверенность была оформлена правильно, продажа прошла по закону. Единственное, что можно сделать, это попытаться доказать, что сделка была совершена в корыстных целях, но и это сложно.
– А если в полицию? – спросил я.
– Можете попробовать, – пожал плечами юрист. – Но вряд ли заведут дело. Формально всё законно.
Я вернулся домой опустошённый. Ирина встретила меня на пороге:
– Витя, мама сегодня звонила. Она согласна вернуть оставшиеся деньги. Но не сразу, по частям. По десять тысяч в месяц.
– По десять тысяч? – я рассмеялся горько. – Это тринадцать месяцев. Больше года. И где гарантия, что она вообще вернёт?
– Витя, это же моя мама, – Ирина заплакала. – Ну что ты хочешь от меня?
– Я хочу, чтобы твоя мать вернула наши деньги, – сказал я. – Все, сейчас. И чтобы она поняла, что сделала плохо.
– Она не понимает, – всхлипнула Ирина. – Она уверена, что поступила правильно.
Вечером я долго сидел на кухне, пил чай и думал. Думал о том, как три года копил на машину, как радовался, когда наконец её купил. Как ездил на ней в первый раз, как показывал ребятам на работе. Как мечтал летом поехать с Ириной на море. И как всё это в один момент рухнуло из-за одного человека, который решил, что лучше знает, как мне жить.
Ирина вошла на кухню, села напротив:
– Витя, ну что мы будем делать? Так больше нельзя.
– Я знаю, что делать, – сказал я. – Либо твоя мать возвращает все деньги и мы пишем на неё заявление в полицию, либо я ухожу.
Ирина побледнела:
– Витя, ты не можешь так говорить.
– Могу, – ответил я. – Я не могу больше жить с человеком, который не видит, что его мать нас обокрала. Который всё оправдывает словами «она хотела как лучше».
– Витя, пожалуйста, – Ирина заплакала. – Не надо так. Мы же двадцать пять лет вместе.
– Именно поэтому я и говорю, – сказал я. – Двадцать пять лет, Ира. И за эти двадцать пять лет я всегда был на твоей стороне. Всегда. Даже когда твоя мать лезла в нашу жизнь, указывала, что делать. Но это уже слишком. Она украла у меня мечту. И ты не видишь в этом ничего плохого.
– Витя, она же моя мать, – прошептала Ирина сквозь слёзы.