— Анечка, ты же у нас такая хозяюшка, такая умница! Приедешь пораньше, а? Поможешь мне чуть-чуть, совсем капельку, стол накрыть?
Голос свекрови, Галины Петровны, сочился в телефонную трубку патокой. Аня, всего полгода как ставшая женой её сына Кирилла, прижала трубку плечом к уху, продолжая механически помешивать соус в сковородке. Она уже успела выучить эту вкрадчивую интонацию, которая всегда предшествовала какой-нибудь просьбе, замаскированной под комплимент.
— Леночка-то на своей работе совсем замоталась, бедняжка, приходит домой — с ног валится! — пожаловалась Галина Петровна, имея в виду свою дочь, сестру Кирилла. — А я одна, ну никак не успеваю… У папы нашего день рождения всё-таки, дата не круглая, но всё же. Так, соберёмся по-домашнему, небольшие посиделки, только самые-самые близкие.
Аня мысленно вздохнула. «Самые близкие» в понимании Галины Петровны — это человек десять, не меньше. Но она не была из тех, кто ищет повод уклониться. В конце концов, это же семья. Помочь? Конечно, несложно. Она ещё находилась в той стадии брака, когда отчаянно хотелось быть хорошей невесткой, своей, родной.
— Хорошо, Галина Петровна, конечно, приедем пораньше. Во сколько быть?
Кирилл, услышав обрывок разговора с дивана, на котором он смотрел футбол, обнадёживающе подмигнул ей.
— Не переживай, — сказал он, когда она положила трубку. — Я рядом буду, сто процентов. Мама просто паникует на пустом месте, как всегда. Там дел на полчаса, быстро всё нарежем, расставим и будем отдыхать.
Ах, если бы она тогда знала, насколько его «полчаса» растянутся в вечность.
«Чуть-чуть помочь» оказалось эвфемизмом, за которым скрывалась кулинарная версия девятого круга ада. Когда они приехали в назначенное время, Аня, вместо уютной кухни и почти готового стола, увидела поле битвы после Мамаева побоища. В раковине громоздилась гора немытых овощей, покрытых землёй. На столе сиротливо лежали три сморщенные луковицы, пачка масла и одинокий, грустный цыплёнок, явно недостаточный для десятерых гостей.
Картина маслом: Леночка, тридцатилетняя «замотавшаяся на работе бедняжка», с безупречным маникюром и утомлённым видом листала ленту в телефоне, изящно закинув ногу на ногу. Галина Петровна с чашкой остывшего кофе в руке курсировала по центру кухни, исполняя роль фельдмаршала, который уже проиграл сражение, но продолжает отдавать приказы. А мужчины — её муж Кирилл и свёкор — с невероятно важным и сосредоточенным видом ковырялись отвёрткой в розетке в коридоре, создавая мощную имитацию бурной и неотложной деятельности.
Вся работа, без предисловий и извинений, обрушилась на Аню, словно тропический ливень.
— Анечка, золотце, почисти, пожалуйста, картошечки килограмма три-четыре. Ну ты же молодая, у тебя спина не болит, не то что у нас, стариков!
— Анечка, а ты не могла бы тесто на пирог замесить? Дрожжевое. У меня что-то руки сегодня совсем не слушаются, давление, наверное.
— Анечка, сбегай быстренько в магазин за зеленью, майонезом и горошком, а то мы совсем забыли. Ты же у нас быстрая, ножки молодые, туда и обратно!
Кирилл, к которому она воззвала с немым укором, лишь виновато развёл руками, театрально испачкав их в пыли от стены.
— Ань, ну ты же видишь, тут дело серьёзное, мужское. Электричество — это не шутки. Ты уж тут сама как-нибудь… Мы почти закончили.
«Почти» длилось уже сорок минут. В этот момент Аня окончательно поняла: её не просили помочь. Её пригласили в качестве бесплатной, универсальной рабочей силы, чтобы она в одиночку организовала банкет на десять персон, пока остальные будут красиво сидеть или героически чинить розетку.
Чувствуя, как внутри закипает глухое, бессильное раздражение, она выскользнула на балкон, якобы вытряхнуть скатерть. Прохладный воздух немного остудил пылающие щёки. Руки слегка дрожали, когда она набирала заветный номер. Мамин.
— Мам, привет. У меня тут… чрезвычайная ситуация.
— Что случилось? Кирилл обидел? — голос Натальи Сергеевны, профессионального шеф-повара с тридцатилетним стажем, мгновенно стал собранным и серьёзным.
— Хуже, мам. Гораздо хуже. Тут «маленький семейный праздник» превратился в полевую кухню на фронте. А я, кажется, единственный солдат в этом окопе.
На том конце провода повисла короткая, но очень содержательная пауза.
— Адрес, — коротко и властно бросила мама. — Ничего не предпринимай. Буду через полчаса.
Ровно через тридцать минут в дверях квартиры, словно кавалерия из-за холма, материализовалась Наталья Сергеевна. Спокойная, уверенная, в элегантном бежевом пальто, из большой сумки выглядывал уголок идеально белого, накрахмаленного фартука.
Галина Петровна от удивления даже кофе отставила. Её лицо выразило сложную гамму чувств: от изумления до плохо скрытой досады.
— Наталья Сергеевна! Ой, какими судьбами! Вы к нам на праздник? Так мы же ещё совсем не готовы… Зачем же вам трудиться? Мы всё сами, потихоньку…
— Не сомневаюсь, Галина Петровна, — с лёгкой, почти незаметной улыбкой ответила та, проходя прямиком на кухню, как инспектор на объект. — Я просто решила немного ускорить процесс. Чтобы все дамы успели припудрить носики и отдохнуть перед приходом гостей.
Одним беглым, профессиональным взглядом Наталья Сергеевна оценила масштаб катастрофы, мысленно составила меню из имеющихся продуктов и наметила план действий. Затем она сняла пальто, решительно повязала фартук и встала в центр кухни. Власть перешла в другие руки. Тихо, без крика и суеты.
— Так, у нас стол на десять человек и два часа времени до прихода гостей. Отлично, всё успеем. Предлагаю разделить обязанности, чтобы никто не перетрудился.
Её голос звучал спокойно и доброжелательно, но что-то в нём не допускало ни малейших возражений.
— Галина Петровна, вы лучше всех знаете, где у вас что лежит. Будьте добры, займитесь посудой — достать, протереть, сервировка стола за вами.
— Леночка, милая, у тебя такие тонкие пальчики, наверняка нарезка получится изящной. Вот тебе доска, вот ножи. Колбаса, сыр, овощи. Постарайся, чтобы ломтики были ровненькими.
— Кирилл, — она посмотрела на зятя, который как раз триумфально «починил» розетку и собирался было дезертировать к телевизору. — Мужчина на кухне — это надёжность. Мясо ждёт своего героя. Вот противень, вот специи. В духовку. Температуру я скажу.
— Аня, — она тепло улыбнулась дочери, и в этой улыбке была целая вселенная поддержки. — А мы с тобой займёмся самым интересным — салатами.
В кухне повисла звенящая тишина. Никто не посмел возразить, но и энтузиазма не наблюдалось. Лена скривилась так, будто ей предложили резать лимон одними зубами. Галина Петровна тяжело вздохнула, изображая вселенскую скорбь и мученичество. Кирилл что-то пробурчал себе под нос, но под твёрдым, спокойным взглядом тёщи поплёлся к холодильнику.
Наталья Сергеевна дирижировала процессом с точностью и изяществом маэстро. Она не повышала голоса, не критиковала, лишь мягко направляла.
— Леночка, нож держи чуть под другим углом, так ломтики будут ровнее, как в ресторане.
— Кирилл, переверни мясо через десять минут, не пропусти момент.
— Галина Петровна, эти салатники будут отлично смотреться в центре стола.
Даже напряжённая и недовольная свекровь постепенно втянулась в ритм и начала выполнять всё по инструкции. Аня, почувствовав за спиной мамину мощную поддержку, работала легко и сосредоточенно, впервые за этот день ощущая себя не жертвой, а хозяйкой положения.
Хаос на кухне постепенно сменялся гармонией. Появились чистые поверхности, ритмичный стук ножей сменил раздражающее молчание, а в воздухе запахло не катастрофой, а будущим праздником. Блюда появлялись на свет одно за другим, словно по волшебству.
— Вот видите, — тихо прокомментировала Наталья Сергеевна, оглядывая плоды совместного труда. — Когда все вместе, одной командой, то и работа в радость. И быстро, и красиво. И главное, никто не устал, все при деле.
Праздник удался на славу. Стол ломился от вкуснейшей еды, гости были в восторге, свёкор сиял и произносил тосты. Все, даже самые дальние родственники, нет-нет да и бросали восхищённые взгляды в сторону Натальи Сергеевны, которая скромно сидела рядом с дочерью.
Под конец вечера даже Галина Петровна не выдержала и, налив свахе чаю, произнесла с плохо скрываемым восхищением:
— Ну вы, конечно, волшебница, Наталья Сергеевна. Генерал, а не женщина! Без вас бы мы тут до самой ночи возились.
— Просто я не люблю, когда весь груз праздника ложится на одни женские плечи, — так же спокойно ответила та, делая глоток. — Особенно, когда эти плечи молодые.
После ухода гостей Галина Петровна долго и сбивчиво благодарила Наталью Сергеевну, извиняясь за «суету» и «беспорядок».
— Главное, чтобы труд всегда был общим, — вежливо, но с явным намёком ответила та, надевая пальто. — Так и любой праздник становится вкуснее и радостнее для всех.
Свекровь энергично закивала, но в её глазах Аня отчётливо прочитала мысль: «Больше мы Аню о такой "помощи" просить не будем. Себе дороже».
Уже в прихожей Лена, проходя мимо, шепнула на ухо Кириллу:
— Слышь, брат, лучше уж в следующий раз пиццу заказывать или в кафе идти, чем снова под её командованием маршировать. У неё не забалуешь.
Кирилл усмехнулся, но как-то без особого задора. Кажется, до него тоже дошло, что теперь «легко отделаться» починкой розетки уже не выйдет.
Через пару недель в телефоне Ани снова раздался знакомый звонок.
— Анечка, здравствуй, дорогая! У нас тут снова небольшой семейный праздник намечается, годовщина… — в трубке повисла выразительная, почти театральная пауза. — Хотя, знаешь, наверное, мы уж как-нибудь сами управимся. В ресторане посидим. Ты не утруждайся, отдыхай.
Аня улыбнулась в трубку. Спокойно и уверенно.
— Как скажете, Галина Петровна.
Справедливость восторжествовала. Тихо, изящно и без единого скандала. Иногда для наведения порядка на чужой кухне нужен всего один хороший генерал.