Он ушёл, не глядя.
А она осталась — с шутками, которые не лечат одиночество.
Машина стоит напротив дома. Двигатель заглушил минут двадцать назад, но выходить не тороплюсь. Декабрь, половина девятого, за окном уже темно. Снег падает — обычный, мокрый, такой, что дворники размазывают грязь по стеклу.
Смотрю на окна третьего этажа. Наши. Вернее, уже не наши. Свет включён. За шторой движутся тени. Две фигуры стоят близко. Слишком близко.
Ксения и этот тип из её работы. Артём. Тот самый, про которого она последние полгода только и говорила.
Пальцы сами сжимаются на руле. Челюсти тоже. Дышу через нос — раз, два, три. Считаю. Иначе сорвусь, пойду туда, наговорю лишнего. Или хуже.
Завожу машину. Включаю передачу. Уезжаю, не оглядываясь. Потому что если обернусь — точно вернусь. А возвращаться нельзя. Точно нельзя.
Как это было раньше
Познакомились семь лет назад. День рождения у Лёхи, общего друга. Квартира набита людьми, музыка орёт, кто-то танцует, кто-то курит на балконе. Я стою на кухне с пивом, пытаюсь не мешаться под ногами. Заходит она — в джинсах и простой белой футболке, волосы забраны в хвост. Берёт из холодильника бутылку вина, наливает себе в стакан. Я говорю что-то вроде «тоже терпеть не могу толпу». Она усмехается: «Тогда зачем пришёл?» Хороший вопрос.
Разговорились. Оказалось, что оба любим старое кино, оба ненавидим шумные компании, оба работаем больше, чем надо. Потом вышли на балкон, болтали до трёх ночи. Когда гости начали расходиться, я проводил её до метро. Шли пешком, хотя было километра четыре. Просто не хотелось, чтобы это заканчивалось.
Месяц встречались. Ходили в кино, гуляли по центру, сидели в дешёвых кафешках до закрытия. Потом она сказала: «Слушай, у тебя съёмная однушка, у меня тоже. Может, съедемся? Так дешевле будет». Практичная девчонка. Мне это нравилось.
Жили нормально. Она менеджером в рекламном агентстве, я прорабом на стройке. График у меня дурацкий — шесть дней из семи, часто задерживаюсь допоздна. Но зарплата приличная. Откладывал на квартиру. Думал — ещё года полтора, и можно будет взять ипотеку, сделать предложение. По-взрослому всё.
Ксюха вроде понимала. Не жаловалась особо. Готовила ужины, смотрела сериалы, ждала меня с работы. Спрашивала, как дела. Массажировала плечи, когда я приходил измотанный. Было спокойно. Привычно. Думал — так и будет всегда.
Ошибался.
Когда появился он
Артёма к ним в агентство взяли где-то в мае. Креативный директор — так она говорила. Лет двадцать восемь, своя иномарка, костюмы с отутюженными стрелками. Харизматичный, общительный. Умеет подать идею так, что клиенты сразу соглашаются. Начальство его хвалит. Коллеги любят.
Ксюха стала рассказывать про него за ужином. Сначала просто упоминала в разговоре: «Сегодня Артём предложил классную концепцию для кампании». Потом чаще: «Артём говорит, что наше агентство скоро станет топовым». Потом постоянно: «Артёмка такую шутку выдал — я чуть чай не выплюнула».
Я сначала не придавал значения. Ну коллега, ну нравится ей работать с ним — и что такого? У меня тоже на объекте ребята классные, я про них тоже рассказываю.
Но потом начались опоздания. Приходит в десять вечера вместо семи. Говорит — дедлайн, проект срочный, пришлось задержаться. Окей, бывает. Но каждый день? Каждую неделю?
Пахнет от неё вином и табаком. Хотя курить она бросила ещё три года назад, когда у подруги отца рак лёгких нашли.
— Где была?
— На работе, говорю же. Тимбилдинг у нас был. Артём организовал, чтобы команда сплотилась.
— До десяти вечера тимбилдинг?
— Потом ещё в бар зашли. Расслабиться надо было.
— С кем в бар?
— С коллегами. И с Артёмом.
Всегда с Артёмом.
Телефон она стала прятать. Раньше мог спокойно взять, музыку включить или погоду посмотреть. Теперь экран блокирует, кладёт вниз дисплеем. Когда сообщения приходят, сразу хватает, читает, улыбается. Спрашиваю — что там? Отвечает — рабочее.
— Паш, ты чего такой подозрительный стал?
— Не подозрительный. Просто интересно.
— Ревнуешь, что ли?
Смеётся. Как будто это абсурд.
Но я вижу. Вижу, как она оживает, когда ему пишет. Как торопится утром на работу, хотя раньше еле вставала. Как выбирает одежду подольше, красится тщательнее.
Один раз спросил прямо:
— Ты влюбилась в него?
Она замерла на секунду. Потом:
— Паш, ты о чём вообще? Он коллега.
— Просто коллега?
— Да. И друг. Нормальный человек, с которым приятно работать. В отличие от тебя, он умеет расслабляться и веселиться.
Вот так вот. «В отличие от тебя».
Проверка
Решил проверить. Не хотел — противно даже думать об этом. Но не проверить не мог.
Сказал ей:
— Еду в командировку. На три дня. Объект в Подмосковье, вахтовый метод.
Она кивнула:
— Хорошо. Отдохни там.
Даже не спросила, где конкретно, какой объект, с кем еду. Раньше всегда интересовалась.
Собрал сумку. Попрощался. Уехал. Но не на вахту. К Серёге, однокласснику. Объяснил ситуацию. Он дал ключи от своей машины:
— Бери. Только аккуратнее, у меня штрафов нет пока.
Вечером припарковался через дорогу от дома. Жду. Слушаю радио. Курю одну за одной, хотя обещал себе бросить.
Она выходит в восьмом часу. В том самом платье, которое я ей подарил на день рождения. Чёрное, по фигуре. Туфли на каблуках — неудобные, она их только по праздникам надевает. Макияж, причёска. Села в такси.
Еду за ней. Держусь на расстоянии, чтобы не заметила.
Такси останавливается в центре, у ресторана. Знаю это место — водил туда начальника на юбилей. Счёт на двоих выходит тысяч на восемь минимум. Мы туда ни разу не ходили — дорого.
Она заходит внутрь. Я паркуюсь через дорогу. Вижу через окно — он уже там. Встаёт из-за столика, когда она входит. Обнимает её. Не по-дружески — долго, прижимая к себе. Она не отстраняется. Наоборот, прижимается.
Садятся. Он наливает вино. Говорят что-то, смеются. Касаются руками друг друга. Он накрывает её ладонь своей. Она не убирает.
Сижу. Смотрю. Руки трясутся. Хочется выйти, зайти туда, перевернуть стол, врезать ему. Но не могу. Просто сижу.
Через два часа выходят. Садятся в его машину — чёрный внедорожник, наверное, в кредит, но выглядит солидно. Едут на Ленинский проспект. Останавливаются у новостройки. Элитный дом, консьерж на входе.
Заходят вместе.
Жду. Полчаса. Час. Два.
На седьмом этаже загорается свет. Вижу тени в окне. Потом свет гаснет.
Завожу машину. Уезжаю. Не хочу больше ничего видеть.
Три дня
Три дня живу у Серёги на диване. Почти не сплю. Ем через силу — он готовит пельмени, приносит мне тарелку, говорит: «Ешь, не тупи». Заставляет себя. Проглатываю штук пять, остальное остывает.
Думаю, что делать.
Вариантов много.
Могу прийти, устроить разборки. Накричать на неё. Выгнать его, если он там будет. Разбить что-нибудь.
Могу позвонить её родителям. Рассказать всё. Они меня любят, всегда говорили: «Паша, ты лучший парень, которого она нам приводила». Пусть знают, какая у них дочь.
Могу выложить всё в соцсети. Написать пост. С подробностями. Пусть друзья и коллеги узнают.
Могу написать Маринке — Ксюхиной подруге. Она на меня всегда смотрела как-то по-особенному. Можно с ней увидеться. Сфоткаться где-нибудь. Выложить фотку. Пусть Ксюха увидит, поймёт, что я тоже могу.
Серёга говорит:
— Паш, а оно тебе надо? Может, просто съехать и забыть?
— Как забыть? Семь лет, блин!
— Ну и что? Она сделала выбор. Не в твою пользу. Бывает. Надо двигаться дальше.
Легко сказать.
Возвращение
Возвращаюсь домой. Открываю дверь своим ключом. Она на кухне, моет посуду. Оборачивается, улыбается:
— Паш! Как съездил?
Целует в щёку. Обычно. Будто ничего не было.
Ставлю сумку.
— Нормально.
— Чего хмурый?
— Устал.
— Вечно ты уставший, — вздыхает.
Сажусь за стол. Она наливает мне чай. Ставит печенье. Садится напротив.
Молчу. Смотрю на неё. Пытаюсь понять — как она так может? Как смотреть мне в глаза после того, что было?
— Паш, ты точно нормально?
— Ксюш, давай поговорим.
— О чём?
— О тебе и Артёме.
Замирает. Чашка зависает в воздухе.
— Что о нас?
— Я знаю.
— Что знаешь?
— Всё. Ресторан. Его квартира. Всё видел сам.
Ставит чашку. Лицо белеет.
— Паш…
— Не ври. Не надо. Просто скажи — зачем?
Молчит. Потом:
— Я не хотела. Это просто… случилось.
Смеюсь. Зло.
— Случилось. Случайно в его постель упала, да?
Она вспыхивает:
— А где ты был?! Постоянно на работе! Я тебя вижу два часа в день! Ты приходишь, ужинаешь и засыпаешь! Я с тобой вообще не живу, а существую!
— Я деньги зарабатывал!
— На что?! На квартиру, которую мы так и не купили?! На свадьбу, которой так и не случилось?!
Кричим оба. Громко. Соседи, наверное, слышат.
Потом тишина. Тяжёлая.
Она говорит тихо:
— Я его люблю, Паш.
Вот и всё. Пять слов. И семь лет в одну секунду превратились в ничто.
Сборы
Иду в спальню. Достаю из шкафа сумку. Складываю вещи. Футболки, джинсы, носки. Документы. Ноутбук. Зарядки. Всё остальное оставляю.
Она стоит в дверях. Смотрит.
— Ты уходишь?
— Да.
— Насовсем?
— А смысл оставаться?
Молчит.
— Я думала, ты будешь орать. Или ударишь меня.
— Хотел. Но руку поднимать на женщину не буду. А орать... Смысла нет.
Застёгиваю сумку. Надеваю куртку.
— Прости меня, Паш.
Останавливаюсь у двери.
— За что? За то, что предала? Или за то, что семь лет жила со мной и не любила?
Не отвечает.
Выхожу. Закрываю дверь. Тихо, без хлопка.
Спускаюсь по лестнице. Ноги ватные. Каждая ступенька как гора.
На улице холодно. Снег перестал, но ветер крепкий. Достаю телефон, звоню Серёге:
— Можно ещё пожить у тебя?
— Приезжай. Диван свободен.
Искушение
Через неделю нахожу съёмную квартиру. Однушка на окраине, но дёшево. Переезжаю. Живу один. Непривычно. Тихо. Пусто.
Маринка пишет сообщение:
«Привет, Паш. Слышала, вы с Ксюшей расстались. Как ты? Может, созвонимся?»
Читаю. Перечитываю.
Знаю, что могу ей ответить. Пригласить на кофе. Погулять. Сделать пару фоток вместе. Выложить. Ксюха увидит — у неё вся лента общая с Маринкой. Поймёт. Позавидует. Пожалеет.
Но зачем?
Чтобы мне стало легче? Не станет.
Чтобы ей было больно? А мне от этого что?
Удаляю сообщение. Не отвечаю.
Жизнь дальше
Прохожу полгода. Работаю. Записываюсь в спортзал — давно собирался, но времени не было. Начинаю бегать по утрам. Встречаюсь с друзьями, которых забросил.
Поначалу трудно. Возвращаешься домой, включаешь свет — и никого. Тишина. Вспоминаю, как она сидела на диване с чашкой, смотрела сериал. Как напевала что-то на кухне, когда готовила. Как смеялась, когда я травил байки с работы.
Но проходит. Постепенно. Боль притупляется. Перестаю каждый день думать о ней. Потом через день. Потом через неделю.
Знакомлюсь с новыми людьми. Коллега по работе зовёт на день рождения — иду. Там его друзья, нормальные ребята. Созваниваемся потом, ходим на футбол смотреть.
В зале знакомлюсь с девчонкой. Зовут Оля. Тренируется на соседней дорожке. Разговорились как-то после тренировки. Обменялись номерами. Переписываемся иногда. Просто болтаем — ни о чём серьёзном. Но приятно.
Жизнь продолжается. Без Ксюхи. И это нормально.
Встреча через год
Зашёл как-то в кафе около работы. Обеденный перерыв, народу полно. Стою в очереди за кофе. Оборачиваюсь — и вижу её.
Сидит у окна. Одна. Смотрит в телефон. Лицо какое-то потухшее. Под глазами тени. Губы поджаты.
Беру кофе. Подхожу к её столику.
— Привет, Ксюш.
Вздрагивает. Поднимает глаза.
— Паша...
— Можно присесть?
Кивает.
Сажусь напротив. Пьём кофе. Молчим.
— Как дела? — спрашиваю.
— Нормально, — врёт. Видно же, что не нормально.
— А Артём как?
Смотрит в сторону.
— Мы расстались. Месяца четыре назад.
Не удивлён. Не знаю почему, но не удивлён.
— Что случилось?
Она вздыхает.
— Он оказался… не тем, за кого я его принимала. Весёлый, да. Умеет развеселить. Но это всё, Паш. Шутки, приколы — а дальше пустота. Он даже по-настоящему не интересовался мной. Ему нравилось, что я смеюсь над его шутками. Всё.
Киваю. Молчу.
— Я была дурой, — говорит она. Голос дрожит. — Ты был рядом. Всегда. Ты работал, старался для нас. А я… Я захотела развлечений. И получила. А потом поняла, что это пустое.
Плачет. Тихо. Слёзы стекают по щекам. Вытирает рукой.
— Прости меня, Паш. Пожалуйста. Может, мы… попробуем ещё раз?
Смотрю на неё. Долго. Вспоминаю, что было. И понимаю — нет. Не хочу. Не могу.
— Ксюш, я тебя простил. Правда. Но назад нельзя.
— Почему?
— Потому что мы уже не те люди. Ты выбрала того, кто тебя смешил. А сейчас тебе грустно. Потому что шутки — это не жизнь.
Встаю. Кладу на стол купюру за свой кофе.
— Береги себя.
Выхожу из кафе. Не оглядываюсь.
Что я понял
Можно было отомстить. Устроить скандал. Испортить ей репутацию. Переспать с её подругой назло. Сделать так, чтобы она страдала.
Но зачем?
Мне от этого легче бы не стало. Наоборот — стал бы таким же. Мелочным. Мстительным.
Прощение — это не слабость. Это свобода. Я отпустил её. Отпустил обиду. И стало легче. Правда.
Люди ошибаются. Она ошиблась. Я — тоже. Я работал много, но не уделял ей внимания. Думал, что деньги и стабильность — это главное. А оказалось — нет. Слова важнее. Время вместе важнее.
Но это урок. Для следующих отношений. Если будут.
Сижу сейчас на балконе. Вечер, тепло, май. Птицы поют. Где-то внизу дети гоняют мяч. Слышны голоса, смех.
Внутри спокойно. Впервые за долгое время.
Я свободен. От неё. От прошлого. От злости.
И это хорошо.
Для подписчиков
Расскажите в комментариях: приходилось ли вам отпускать обиду? Как это повлияло на вашу жизнь? Может, ваша история поможет кому-то принять правильное решение.
Все события и персонажи вымышлены. Совпадения случайны.