Всем привет, друзья!
История хранит удивительные контрасты. Имя Зои Космодемьянской, ставшее символом несгибаемого мужества, знает каждый, а вот о судьбе её боевой подруги, Веры Волошиной, страна десятилетиями не ведала почти ничего.
Осенью сорок первого, когда враг рвался к столице, обе юные девушки в составе диверсионной группы ушли в тыл к немцам. При переходе через линию фронта их отряд разделился. Выполнив задание и прикрывая отход товарищей, Вера была тяжело ранена, схвачена гитлеровцами и казнена через повешение. Трагическое совпадение привело к тому, что в один день, 29 ноября 1941 года, фашисты лишили жизни обеих — Зою в Петрищево, а Веру в соседнем селе Головково. Ни одна из них не дрогнула перед лицом смерти, не выдала своих.
Если Зоя практически сразу была удостоена высшей государственной награды, и о её подвиге писали все газеты, то Вера долгие годы официально числилась пропавшей без вести. Лишь в 1994 году справедливость восторжествовала, и Волошиной посмертно было присвоено звание Героя России.
Эхо той войны доносится до нас и через другие, живые голоса. Этим летом кемеровский историк и педагог Николай Филиппов, лично знавший мать Веры и её школьных друзей, передал в Кузбасский государственный архив бесценные реликвии — магнитофонные записи с воспоминаниями о ней. Плёнки, которые уже почти рассыпались от времени, чудом удалось оцифровать силами архивистов. Благодаря этому журналист «Комсомольской правды» Лариса Максименко смогла привести новые трогательные факты: о том, как до последнего дня верила и ждала дочь её мать, и с какой неизбывной теплотой и скорбью хранили память о Вере её товарищи, пронёсшие эту любовь через всю жизнь.
Самым ранним и, возможно, главным уроком в жизни Веры стало осознание простой истины: настоящее счастье — жить для окружающих. Об этом с трудом, сквозь густой треск времени, повествует старая магнитофонная запись.
Голос её матери, Клавдии Лукьяновны, едва различим в хаосе помех: «До пяти лет Верочка воспитывалась дома, с бабушкой. А потом я решила отдать её в садик». К счастью, утраченный фрагмент звука сохранился в памяти историка Николая Филиппова, который многие годы общался с матерью героини. Именно он донёс до нас суть той семейной истории.
По его словам, в раннем детстве в маленькой Вере проявился яркий индивидуализм. Девочка ни с кем не желала делиться, постоянно повторяя: «Моё!». Тогда семья, по совету бабушки, приняла решение — срочно менять ситуацию, и ребёнка отдали в детский коллектив. Перемена оказалась разительной. Однажды мать, вернувшись с работы, застала удивительную картину: их дом был полон соседской ребятни, а сама Вера, счастливая, раздавала всем свои любимые игрушки.
Этот детский опыт — чувство радости от самоотдачи, от жизни не только для себя, — стал для неё фундаментальным. Он сформировал её личность на всю оставшуюся, такую короткую, жизнь.
Её школьные товарищи, чьи голоса также сохранили плёнки Филиппова, в один голос вспоминали о её неизменной отзывчивости. Муза Васильевна Королёва, подруга с восьмого класса, делилась трогательной историей знакомства: будучи новенькой в школе, растерянной и одинокой, она стояла «у стеночки, пригорюнившись». И тут к ней подошла светловолосая девочка с длинными косами и просто спросила: «Ты новенькая?». Этого доброго жеста хватило, чтобы разрушить лёд одиночества. С этого момента Вера взяла её под свою опеку, помогла влиться в коллектив. Таким было её неизменное качество — первой спешить на выручку тому, кто в этом нуждался.
Эта готовность делиться последним, сформировавшаяся в детстве, стала сутью её характера. Одноклассники вспоминали множество подобных случаев. К примеру, Муза Васильевна рассказывала, как Вера однажды заметила, что у их общей знакомой Зои совсем истопталась и порвалась обувь. «Как ты в таких пойдёшь?» — спросила она с беспокойством. Зоя, происходившая из многодетной и небогатой семьи, лишь развела руками: «Других-то у меня нет». Не раздумывая, Вера тут же откликнулась: «У меня дома, кажется, есть ещё пара. Если мама разрешит — я тебе завтра принесу». И действительно, на следующий день она принесла Зое ботинки, по сути, поделившись своим скудным достатком. Это был по-настоящему щедрый жест для послевоенного времени, когда страна только залечивала раны, и каждая вещь имела ценность.
Судьбоносная встреча и светлая память
Судьба историка Николая Филиппова оказалась причудливым образом связана с памятью о Вере. Молодым человеком, после службы в армии, он приехал из Бийска в Кемерово, чтобы поступить в медицинский институт. Вместе с ним была его девушка Лиля, которая впоследствии стала его женой. По приезду молодые люди остановились у тёти Лили. Муж этой тёти, как выяснилось, был братом жены одноклассника Веры Волошиной — Александра Агафонцева. Именно Агафонцев и стал тем, кто первым рассказал Филиппову о школьных годах Веры.
Вскоре Александр пригласил Николая на день рождения Клавдии Лукьяновны — матери погибшей героини. «Я как раз был в магазине «Объектив», — вспоминает Филиппов, — вёл в школе кружок и накупил целый рюкзак фотоматериалов. С этим рюкзаком я и поднялся к ней в гости — она жила как раз над тем магазином». В квартире было многолюдно: собрались бывшие одноклассники Веры. Сама Клавдия Лукьяновна, «маленькая, сухонькая, невероятно приветливая и добродушная», сразу поразила его своим светлым умом и огромным сердцем.
Позже, уже окончив истфак и сменив профессию врача на призвание историка, Филиппов, работая в школе №26, вместе с юными поисковиками из школьного музея часто навещал мать Веры в её последние годы. Одноклассники героини также были частыми гостями в музее. С тех самых доверительных встреч и остались бесценные магнитофонные записи, которые теперь, благодаря оцифровке, донесли до нас живые голоса прошлого.
Вместе с журналистом Ларисой Максименко историк Филиппов продолжает погружение в оцифрованное прошлое, оживающее в голосах на плёнке. Он выступает в роли проводника, комментируя и дополняя воспоминания одноклассников.
Сияние души
«Мы не припомним ни одного случая, чтобы она ходила хмурой или унылой, — делится на записи Муза Королёва. — Её неиссякаемая жизнерадостность была заразительной и неизменно поднимала настроение всем вокруг».
Рождение лидера
Александр Агафонцев на кассете с теплотой вспоминает, как Вера впервые появилась в их пятом классе: «Для всех нас было большим событием появление новенькой — белокурой девочки с длинными косами и удивительно ясными голубыми глазами. Одноклассницы наперебой приглашали её сесть рядом, желая подружиться. И очень быстро она стала неформальным лидером нашего коллектива. Уже тогда, в пятом классе, в ней проявились блестящие организаторские способности, которые с годами только оттачивались».
Муза Королёва подтверждает это: «Её природная доброта, целеустремлённость и активная жизненная позиция сделали её всеобщей любимицей».
Урок милосердия
Николай Филиппов пересказывает ещё один яркий эпизод от Агафонцева, произошедший на уроке физкультуры. «Я был мальчиком небольшого роста, — рассказывал Александр. — Один из товарищей поднял меня к турнику, я начал раскачиваться и неожиданно сорвался, ударившись спиной так, что на мгновение перехватило дыхание. Первой ко мне бросилась Вера. Она начала тормошить меня, с тревогой и огромным состраданием в голосе призывая: "Саша, Агафончик, очнись!"». Именно её голос, полный участия, вернул его к сознанию.
Импровизация на уроке
От одноклассницы Раисы Мироновой Филиппов услышал и другую историю, прекрасно характеризующую Веру. На уроке литературы, который вёл обожаемый всеми педагог Аркадий Мироненко (впоследствии павший на фронте), девочка на минуту отвлеклась и не услышала заключительной части его рассказа. Учитель спросил её, на чём он остановился. Вера, не растерявшись, нашла гениальный выход из неловкого положения. Она повернулась к педагогу и с искренним чувством, как настоящая актриса, громко провозгласила: «Я Вас люблю!». Эта неожиданная реплика полностью смутила учителя, и на этом урок был завершён.
Эти живые свидетельства, сохранённые на плёнке, рисуют портрет удивительно цельной и яркой личности, чьи черты характера проявлялись в самых разных ситуациях.
Безупречная аккуратность
Муза Королёва с особой теплотой отмечала её необычайную опрятность: «Её белый свитер всегда оставался идеально белым, что само по себе было редкостью». Эта врождённая собранность проявлялась и в мелочах. Однажды подруги вместе пошли в театр, и Вера, жившая далеко от центра, осталась ночевать у Музы. «Стали мы готовиться ко сну, умываться, — вспоминала та, — и вдруг Вера подходит к своему пальто, достаёт аккуратный свёрточек. Разворачивает — а там зубная щётка!». Для подруг это стало полной неожиданностью. «Мы тогда посмеялись: "Неужели ты, идя в театр, вспомнила и о щётке?"». На что Вера, ничуть не смутившись, ответила: «А как же иначе? Я просто не могу лечь спать, не почистив зубы».
Цена принципиальности
Длинные, ниже пояса, косы были её визитной карточкой, но и источником некоторых трудностей. Из-за их тяжести голова у Веры была всегда чуть откинута назад, что некоторые воспринимали как высокомерие. «Некоторые думали: "Верка — задавака, ходит, задрав нос"», — рассказывала Муза, — но мы-то знали, что это не так». В девятом классе, когда большинство сверстниц носили короткие стрижки, а уход за длинными волосами был настоящим испытанием, Вера неожиданно для всех заявила: «Как мне надоели эти косы, отстригу!». Ей не верили, но она, проявив свою решимость, вскоре появилась с короткой стрижкой. «Мы ахнули, — признавалась подруга, — такие косы отстричь!». Позже Вера с сожалением говорила: «Жалко. Но я сказала, что отстригу, и отстригла». Клавдия Лукьяновна, мать Веры, рассказывала, что они обе плакали над этими отрезанными косами, которые она хранила до конца своих дней.
Уроки чести и ответственности
Решительность Веры сочеталась с обострённым чувством справедливости. Историк Филиппов приводит ещё одну характерную историю, услышанную от одноклассников. Вера терпеть не могла пошлости и грубости. Однажды, проходя мимо компании ребят, она услышала, как один из них в разговоре скверно выругался. Не раздумывая, она подошла и дала ему пощёчину. Спустя много лет на вечере встречи этот уже взрослый мужчина, вспомнив тот случай, встал перед Клавдией Лукьяновной на колени и попросил у неё прощения. Со слезами на глазах он сказал: «Была бы жива Вера, я бы сейчас перед ней преклонил колено».
Это было поколение с особым стержнем. Как вспоминали её друзья, их не баловали, будто предчувствуя, что детей ждёт суровая дорога. Их с детства учили ответственности и несписанной чести, и Вера Волошина стала одним из самых ярких воплощений этих суровых, но прекрасных принципов.
Поколение, смотревшее в будущее
Вот и подходят к концу оцифрованные записи, на которых голос Музы Васильевны Королёвой, дрогнув от нахлынувших чувств, выдаёт всю глубину её тоски по той, кого она называет своей золотой подругой детства. Вспоминать о ней было больно, но ей так хотелось успеть рассказать всё, чтобы память о Вере жила в новых поколениях.
Она с благодарностью говорила о сильных педагогах их образцовой 12-й школы. Особенно о преподавателе литературы, уроки которого были подобны театральным постановкам. «Чтобы мы лучше прочувствовали "Евгения Онегина", он распределял роли: кто будет читать за Татьяну, кто за Ольгу...». Эта любовь к слову была близка и Вере, которая не только впитывала классику, но и сама писала стихи.
Но главной её страстью был спорт, ставший почти всем. «Зимой, в лютые морозы, она прибегала в школу на лыжах, в белом свитере, с ранцем за плечами, — словно вижу её сейчас: разрумяненная, с инеем на длинных ресницах». Она с упоением бегала, прыгала, плавала и играла в волейбол, став в итоге городским чемпионом по прыжкам в высоту.
Эта целеустремлённость и вера в себя определили её путь. Когда в десятом классе встал вопрос о будущем, Вера, не колеблясь, заявила о своём намерении покорить московский физкультурный институт. На робкие возражения подруг: «Куда ты, туда и москвичам не попасть!» — она с достоинством отвечала: «А я что, хуже? Поеду и попробую!». Так она и поступила, одна уехав из Кемерова в столицу, в то время как её одноклассники выбирали местные вузы.
Ей покорилась и Москва, но судьба распорядилась иначе. После тяжёлого гриппа с осложнением на суставы продолжать учёбу в физкультурном институте стало невозможно. Однако её дух не был сломлен — Вера сразу же поступила в кооперативный. А потом грянула война, надолго скрывшая от друзей правду о её судьбе.
Сила поколения: в спорте, в знаниях, в подвиге
Спортивные достижения Веры-школьницы и сегодня вызывают уважение. В областном архиве хранится тетрадь с итогами детской спартакиады Кемерова 1936 года, которая привлекла внимание исследователей лишь несколько лет назад. Среди запей значится: «Метание диска. Волошина, 13,35. II-е место». А в документах за 1937 год есть и другая строчка: «Прыжки в высоту с разбега. Школа №12, Волошина, 130 сант.».
Эти уникальные материалы, включая табель успеваемости участников, разыскал кандидат исторических наук Николай Морозов. В ведомости Веры значатся «отлично» по географии, биологии, физике и, разумеется, физкультуре; большинство остальных предметов сданы на «хорошо». При этом тройки, или, как тогда говорили, «посредственно», у неё были всего по трём дисциплинам: истории СССР, русскому языку и... военному делу. Ирония судьбы: девушка, имевшая скромную оценку по этой предметной области, стала народным Героем. Этот факт заставляет задуматься: если Родину так самоотверженно защищали даже те, кого не считали прирождёнными воинами, то на что же было способно всё поколение в целом?
А поколение это было поистине уникальным — сильным духом и физически развитым, словно пришедшим из будущего. Если сравнить результаты довоенных городских спартакиад с нынешними, окажется, что юноши того времени пробегали стометровку за 11,7 секунды, что соответствует уровню современных легкоатлетов, а в прыжках в длину и вовсе показывали выдающиеся результаты. Но особенно впечатляют нормативы по военной подготовке: школьницы того времени метали учебную гранату на 30,25 метра, а юноши — на 63,55! Для кого-то эти умения стали решающими в бою. Главное же заключается в том, что именно это поколение, воспитанное на идеале силы, знаний и ответственности, спасло будущее и подарило жизнь нам.
Долгая дорога к правде и удар жестокой лжи
Судьба Веры-солдата оставалась тайной вплоть до 1957 года. Правду о её подвиге, о последней песне — она, по свидетельствам, пела на казни «Интернационал», демонстрируя фашистам своё презрение к смерти, — помогли раскрыть журналисты.
«Первая статья вышла в кузбасской газете, её автор — Калачинский, — вспоминает историк Николай Филиппов, лично знавший участников тех событий. — В ней впервые говорилось, что Вера действовала в одной группе с Зоей Космодемьянской. Эта публикация задела за живое журналиста Георгия Фролова, который и начал полномасштабный поиск. Именно его книги рассказали стране о Вере Волошиной». Филиппов отмечает ещё один важный факт: наставником Фролова в этом благородном деле был сам Сергей Смирнов, автор знаменитой «Брестской крепости». «Фролов рассказывал, что Смирнов дал ему свою книгу со словами: "Читай и делай так же"».
Когда книги и статьи о Вере уже стали достоянием общественности, в Кемерово, её матери, пришло письмо, обрушившее на женщину шквал надежды. В послании утверждалось, что Вера чудом осталась жива.
«Эту историю я помню со слов Алексея Владимировича Бобкова, фронтовика и директора школы, — продолжает Филиппов. — Клавдии Лукьяновне написали с Украины: "Мамочка, прости, что долго не давала о себе знать, была в плену, потом создала семью…". В письме содержалась и просьба о денежной помощи с настоятельной рекомендацией не приезжать. Прочитав его, Клавдия Лукьяновна словно переродилась, засобиралась в дорогу с решимостью, которую может понять лишь мать, жаждущая дотянуться до своего ребёнка. В такой момент рассудок молчит, им движет только слепая, всепоглощающая любовь. Это подобно тому, как человек, желая сорвать один-единственный цветок, не глядя топчет всё вокруг».
Она уже готовилась к отъезду, но, к счастью, поделилась своей радостью. Бобков, через своего знакомого из органов госбезопасности, инициировал проверку. Выяснилось, что автор письма — аферистка, которая, узнав о подвиге Веры, решила, что мать героини получает большие деньги, и попыталась её «постричь». Так Клавдия Лукьяновна пережила второй жестокий удар: вслед за ослепительной надеждой на чудо пришло горькое разочарование от чудовищной лжи.
Наказ матери
И свою Веру, уже зная всю правду, пожилая мать ждала до самого конца. Когда к ней в гости приходили школьники, в том числе и юные поисковики из 26-й школы с историком Филипповым, Клавдия Лукьяновна с неизменной теплотой делилась воспоминаниями о том, как росла её дочь. На прощание, угощая ребят конфетами, она всегда давала им свой материнский наказ.
«Обязательно хорошо учитесь! — передаёт её слова Николай Филиппов, с улыбкой вспоминая и худенькую фигурку Клавдии Лукьяновны, и внимательные лица школьников. — И обходите стороной всё дурное. Пусть ваша судьба сложится иначе, чем у поколения Веры».
На вопрос, призывала ли она детей любить Родину так же, как её дочь, историк отрицательно качает головой. «Нет. Она считала подобные призывы нескромными. По её глубокому убеждению, любовь к Отчизне — это чувство, которое должно естественно жить в душе каждого человека, не требуя громких слов». Это перекликается с мыслью Льва Толстого о том, что любовь к родине — «чувство, стыдливое в русском, но лежащее в глубине души каждого». В семье Веры, где ценили литературу, эти строки, несомненно, были знакомы.
Между тем
Как был установлен подлинный день рождения Веры Волошиной
В официальных документах, включая базу «Память народа», долгое время фигурировали разные даты рождения Веры — либо просто 1919 год, либо 30 сентября 1919 года. Однако в материалах областного архива Кузбасса хранится иное, неоспоримое свидетельство — снимок страницы из метрической книги. Под номером 217 старинными буквами вписано имя — Вера. Здесь указано, что она родилась 1 августа 1919 года, а крещена была 11 августа того же года. Родителями записаны Николай Васильевич Хохолков и его законная супруга Клавдия Матвеевна (с небольшой опиской в отчестве), оба православные. Запись была сделана в Никольской церкви города Щегловска, что и позволило установить истину.
Тайна даты рождения: зачем мать изменила судьбу дочери
Кузбасскими архивистами была также обнаружена запись о венчании родителей Веры — Хохолковых, состоявшемся в Томске. Однако подлинную дату появления Веры на свет в 200-х годах обнаружил старший научный сотрудник ГАКО Николай Галкин.
«Я перелистывал метрическую книгу лист за листом, — рассказывает исследователь. — В результате нашёл день рождения Веры Волошиной. Примечательно, что запись была зачёркнута и поверх внесены другие данные. Полагаю, это позднее сделала мать, исходя из политической обстановки того времени».
Отец Веры, Хохолков, после Гражданской войны либо погиб, либо отступил с белыми частями и пропал без вести. Все знали, что он был белым офицером. Чтобы обезопасить будущее дочери, Клавдия Лукьяновна изменила документы: исправила фамилию на «Волошина» и перенесла дату рождения на 30 сентября.
Как пояснил кандидат исторических наук Игорь Усков, в метрической книге чётко указана точная дата — 1 августа 1919 года. Выбор новой даты не был случайным: на 30 сентября по новому стилю как раз выпадал день святых Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. В это сложное, тревожное послереволюционное время мать, видимо, упросила перенести дату, взывая к небесным покровительницам с мольбой о долгой и счастливой жизни для дочери.
Историкам пока неизвестно, когда именно произошло это изменение. Ответ может содержаться в личных делах студентки Волошиной, если они сохранились в московских архивах. Именно там можно будет установить, какая дата значилась в её паспорте.
Примечательно, что сама Вера, судя по всему, знала о своём истинном дне рождения. Как отмечает Николай Галкин, в одном из её писем содержится тонкий намёк на это.
Статья подготовлена на основе материала Лариса Максименко, опубликованного в „КП — Кемерово“
★ ★ ★
ПАМЯТЬ ЖИВА, ПОКА ПОМНЯТ ЖИВЫЕ...
СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!
~~~
Ваше внимание — уже большая поддержка. Но если захотите помочь чуть больше — нажмите «Поддержать» в канале или под статьёй. От души спасибо каждому!