— Ну и где ты шаталась полдня? Живёшь бесплатно в моём доме, не работаешь, а мой сын за двоих вкалывает! — голос Маргариты Семёновны разнёсся по двору, словно удар хлыста.
София остановилась на середине тротуара. В одной руке тяжёлые пакеты с продуктами впивались в пальцы, в другой она держала пятилетнего Даню, который устало волочил ноги.
— Мы были в поликлинике, потом зашли в магазин, — тихо сказала она, стараясь не встречаться взглядом со свекровью.
— В поликлинике, значит! — ехидно протянула та. — А записаться заранее не пробовала? Или это слишком сложно для твоих мозгов?
София сжала губы, молча прошла мимо. Маргарита Семёновна, стоя под козырьком, проводила её взглядом — колючим, цепким, как репейник.
Поднимаясь по лестнице, София слышала, как за спиной цокают каблуки и продолжается поток упрёков:
— Целый день шатается где-то! Муж на работе, а она по магазинам ходит! Всё ему на шею повесила, паразитка…
Даня тихо сжал её ладонь.
— Мам, а баба Рита опять злится?
— Не обращай внимания, сынок, — улыбнулась София, но уголки губ дрожали. — Она просто устала.
В квартире пахло жареным луком и какими-то духами — резкими, приторными. Маргарита Семёновна прошла на кухню, гремя кастрюлями.
— Руки хоть помой, прежде чем за стол садиться! — бросила она через плечо.
— Конечно, — спокойно ответила София и повела Даню в ванную.
В зеркале отражалось её лицо — бледное, с синяками под глазами. Она давно разучилась спорить, давно смирилась с постоянными уколами. Но где-то глубоко внутри жила усталость, похожая на застывший лёд.
Когда вечером вернулся Артём, он, как обычно, не заметил ничего особенного.
— Привет, родные, — сказал он, целуя Софию в висок. — Как день прошёл?
— Всё хорошо, — ответила она.
— Какой хорошо! — встряла Маргарита Семёновна. — Твоя жена целый день где-то болталась, а ребёнок, небось, голодный был!
Артём устало опустился на стул.
— Мам, ну зачем ты опять начинаешь?
— Я просто говорю правду, — с достоинством произнесла она. — Кто-то же должен думать о порядке в этом доме!
София молча поставила на стол тарелку с супом и села рядом с Даней. Молчание тянулось густое, вязкое, как сироп.
Она уже знала — завтра всё повторится. Опять придётся объяснять, оправдываться, молчать.
И всё сильнее хотелось просто вдохнуть — по-настоящему, без страха, без осуждения.
—————————————————————————————————————
Извините, что отвлекаю. Но... В моём канале Еда без повода в начали выходить новые рецепты. Подпишись чтобы не пропустить!
—————————————————————————————————————
После пожара
Полгода назад всё было иначе.
Они жили в маленькой съёмной квартире — тесно, но уютно. София шила игрушки на заказ, Артём работал в мастерской, Даня рисовал фломастерами на стенах.
А потом — ночь, запах гари, крики в коридоре. Огонь лизнул потолок, задышал дымом воздух.
— Артём! Даня! Быстрее! — кричала София, хватая сына и документы со стола.
Они выскочили на лестницу, а через минуту из окон повалил густой чёрный дым. Всё, что было их жизнью — мебель, фотографии, её машинка — исчезло.
Через час они стояли на улице, в пижамах и с одним пакетом в руках. Даня плакал, прижимаясь к маме.
Когда подъехала Маргарита Семёновна, София расплакалась от облегчения.
— Живите у меня, конечно! — сказала та, раскрыв объятия. — Мы же семья!
Артём обнял мать:
— Спасибо, мам. Это ненадолго, пока мы не встанем на ноги.
Первые дни всё было даже тепло. Маргарита пекла блины, играла с Даней, рассказывала семейные истории. София верила, что всё наладится.
Но неделя прошла — и начались мелкие придирки.
— София, ты опять полы плохо помыла. Вон в углу пыль.
— Почему чашки оставляешь в раковине? У нас что, домработница?
— Даня опять ночью плакал. Приучила к рукам, вот и орёт.
Сначала София терпела. Потом начала плакать по ночам — тихо, чтобы никто не услышал.
А Маргарита всё чаще напоминала:
— Это мой дом, я здесь хозяйка!
Артём уходил рано и возвращался поздно. Мать встречала его с улыбкой и невинным тоном:
— Я устала, Артёмушка. С ребёнком-то весь день одна. А София всё по магазинам бегает.
— Мам, перестань. Она ведь не бездельничает.
Но в его голосе уже звучала тень сомнения.
И с каждым днём София чувствовала себя всё меньше хозяйкой своей жизни — и всё больше гостьей, которую терпят из жалости.
Слова, после которых что-то изменилось
В тот вечер София укладывала Даню спать. Он крутился, теребил одеяло и что-то бормотал про игрушечную машинку. Она гладила его по голове, напевая тихую колыбельную.
Из кухни доносился приглушённый голос Маргариты Семёновны. Сначала София не прислушивалась, но потом слова прорезались сквозь шум телевизора.
— Да что ты, Нин, какое там счастье! — говорила свекровь в телефон. — Нашёл себе иждивенку! Сидит дома, ребёнком прикрывается, живут за мой счёт. Даже за коммуналку не платят!
София замерла. Сердце стукнуло где-то в горле. Они ведь предлагали деньги, не раз — и каждый раз слышали: «Не нужны мне ваши копейки!»
— И главное, неблагодарная! — продолжала Маргарита Семёновна. — Я ей добра желаю, учу, как правильно, а она губы дует. Прямо королева какая-то!
Дальше София уже не слушала. Тихо прикрыла дверь детской, чтобы не разбудить сына, и прошла в их комнату.
Села на кровать. Слёзы не шли — будто внутри всё высохло. Только пустота и усталость.
Хватит.
Это слово пришло неожиданно, будто кто-то произнёс его рядом.
Она открыла ноутбук, зашла на сайт объявлений. Комнаты, квартиры, цены.
Комната в коммуналке — 14 тысяч. Однушка на окраине — 25.
Недёшево, но не невозможно.
На полке лежали старые выкройки — сохранились в облаке. Медвежата, совы, зайцы…
София провела пальцем по экрану. Когда-то она шила их по ночам, для души. Подруги просили игрушки на заказ, но она стеснялась брать деньги.
Теперь стесняться было некогда.
Она достала блокнот и начала записывать: «Машинка — починить. Материалы — купить. Фото — выложить в сеть».
Руки дрожали, но в груди впервые за долгое время появилось что-то похожее на тепло. Не страх, не отчаяние — решимость.
Поздно ночью Артём вернулся.
— Ты не спишь? — удивился он.
— Нет. Думаю.
— О чём?
— О том, что так больше нельзя.
Он пожал плечами, не придав значения.
А София знала — завтра всё изменится.
Решение
Следующее утро было тихим, почти нереальным. За окном шёл мелкий дождь, Даня собирал в кучку свои игрушки. София действовала спокойно, точно знала, что делать.
Она отвела сына к соседке — доброй женщине с первого этажа, которая иногда присматривала за ним. Потом съездила посмотреть две комнаты из объявлений.
Одна была тёмной и сырой, с облупленными стенами. Вторая — чистая, светлая, с облезлыми, но тёплыми обоями и видом на берёзу.
Вот здесь и начнём, — подумала она.
Вечером, когда Артём вернулся, на столе уже стоял ужин. Макароны, котлеты, салат из огурцов и помидоров. Маргарита Семёновна смотрела сериал в зале, звук был приглушён.
— Пахнет вкусно, — улыбнулся Артём, снимая куртку. — Что за праздник?
— Просто ужин, — ответила София и налила ему чай.
Они ели молча. Потом она отложила вилку и сказала:
— Артём, я ухожу. С Даней.
Он замер, не сразу понял.
— Что?
— Мы нашли комнату. Завтра я внесу предоплату.
— Соф, подожди, ты с ума сошла? Куда ты пойдёшь? На какие деньги?
— На свои. Я начну шить, как раньше.
— Но у нас крыша над головой! У мамы тепло, спокойно…
— Спокойно? — она усмехнулась. — Может, тебе. Мне уже тяжело дышать.
Дверь кухни распахнулась.
— Что значит “уходишь”? — влетела Маргарита Семёновна. — Кто тебе позволил?
София медленно повернулась к ней. Голос был ровный, почти холодный:
— Я не прошу разрешения, Маргарита Семёновна. Я просто сообщаю.
— Ах ты, неблагодарная! — свекровь побагровела. — Я вас приютила, кормила, поила!
— И каждый день напоминаете об этом, — тихо сказала София. — Спасибо. Но я ухожу.
Артём поднялся, растерянный:
— Мам, ну хватит, давай спокойно…
Но София уже стояла в дверях.
Впервые за долгие месяцы ей было не страшно. Только легко — как будто изнутри сняли тяжёлый камень.
Новая жизнь
На следующий день утро встретило их серым небом и ветром. София молча собирала вещи. Даня сидел на кровати в курточке, прижимая к груди старого мишку — единственную игрушку, пережившую пожар.
— Мам, мы теперь домой пойдём? — спросил он тихо.
София кивнула:
— Да, сынок. Домой.
Маргарита Семёновна стояла в дверях, в халате, с растрёпанными волосами и красными глазами.
— После всего, что я для вас сделала! Предательница! — закричала она. — Да без меня вы пропадёте!
Артём ходил по комнате, теребя пачку сигарет.
— Мам, хватит… — вяло сказал он.
— Молчи! — рявкнула свекровь. — Твоя жёнушка решила, что она самая умная!
София застегнула молнию на клетчатой сумке и глубоко вдохнула.
— Спасибо вам за всё, Маргарита Семёновна. Но я больше не могу так жить.
— Да кто ты без нас?! — сорвалась та. — Нищенка с ребёнком!
— А я попробую, — спокойно ответила София.
Она взяла Даню за руку и прошла мимо. В прихожей стояли её ботинки, куртка, сумки — весь их новый «багаж».
Артём стоял у стены, словно не знал, к кому подойти.
— Соф, может, подожди пару дней? — пробормотал он.
— Нет. Если я не уйду сейчас, то уже никогда не смогу.
Она открыла дверь, вдохнула прохладный воздух и шагнула в подъезд. Не оглянулась.
Комната оказалась небольшой, но светлой. Окно выходило во двор, где стояла старая берёза. Соседи — пожилая пара и студентка — оказались доброжелательными и ненавязчивыми.
Первые дни были тяжёлыми. Даня скучал по папе, по привычному дому. София обнимала его по ночам, гладила по голове и шептала:
— Всё хорошо, малыш. Мы теперь дома.
Деньги таяли быстро. София взяла первый заказ — сшить пять мягких кубиков для детского центра. Потом ещё один, потом третий. Работала ночами, засыпая под утро, но впервые чувствовала не усталость, а уверенность.
Через пару недель позвонил Артём.
— Как вы там?
— Нормально. Работаю.
— Я скучаю.
— Даня тоже, — сказала она и помолчала. — Приходи в гости.
Он пришёл через день, с пакетом еды и виноватой улыбкой.
— Можно я немного побуду?
— Конечно.
С того вечера он стал приходить всё чаще. Помогал с сыном, ремонтировал розетки, приносил материалы для шитья.
Через две недели Артём стоял на пороге с чемоданом.
— Соф, можно я у вас поживу?
Она посмотрела в его усталые глаза и только кивнула.
Комната стала теснее, но уютнее. Они снова начали смеяться. Даня радовался каждому вечеру, когда папа читал ему сказки.
А в старой квартире Маргарита Семёновна сидела в тишине. Телевизор бормотал, чайник кипел, но дом казался пустым. Некому было указывать, некому жаловаться.
Свой дом
Прошёл год.
София и Артём снимали двухкомнатную квартиру на окраине города. Простую, но уютную. На подоконниках стояли горшки с цветами, на стенах — детские рисунки.
На кухне пахло борщом и свежим хлебом, а в гостиной стоял большой стол с швейной машинкой.
София вела свою страничку «СофиТoys» — выкладывала фото игрушек. Медвежата, зайцы, совы, куклы — всё, что она когда-то боялась делать «всерьёз». Теперь заказы поступали каждый день.
Артём устроился на вторую работу — подрабатывал в доставке. Вечерами помогал Софии упаковывать заказы. Даня пошёл в садик и научился читать короткие слова.
Жизнь, наконец, стала их собственной.
Однажды зазвонил телефон. На экране — «Маргарита Семёновна».
София глубоко вдохнула и ответила:
— Здравствуйте.
— Здравствуй, София, — голос был тихим, без привычной строгости. — Можно с Даней поговорить?
— Он в садике. Вечером перезвоним.
— Хорошо. И… спасибо за фотографии. Он так вырос.
Пауза. В её голосе слышалась усталость и что-то похожее на сожаление.
— Береги его, София. Вы молодцы.
После звонка София долго сидела у окна. Снаружи шёл мелкий снег, город мерцал огнями. В соседней комнате Даня рисовал солнце и дом.
— Мам, а баба Рита к нам приедет? — спросил он вечером.
— Может быть, в гости.
— А жить?
София улыбнулась.
— Нет, сынок. У каждого свой дом.
Она подняла взгляд — в окне отражались трое: она, Артём и Даня. Маленькая семья, которая прошла через всё и выстояла.
Свобода, поняла София, — это не когда уходишь из чужого дома.
Свобода — когда строишь свой.
Не пропустите ещё наших увлекательных историй! Читайте наши рассказы!