ДУБИНУШКА (Канун Дэйл)
(конец окончания)
- Ха-ха, - густо проворчал Гайка, удовлетворившись проделанным попаданием, - впредь ему будет наукой.
В ночи раздались искренние аплодисменты - к тому, как призрак разлетелся вдребезги, селяне отнеслись с удовольствием.
Я наверно один ничего не понимал. К тому же, в темноте ещё разглядел среди народа одного человека с поднятыми вертикально руками.
- "Ха-ха" пока возьмите обратно, - урезонил Алкашича Холст, - ещё не конец.
- Ах-ах, - неохотно и машинально послушался Гайка, подозрительно вглядываясь в незнакомца, - кто это вы, ночной сэр?
С беспокойством выбежал на улицу и Квакелл - видимо, он безмятежно спал и теперь чрезмерно удивлялся большому наплыву внимания.
Увидел Холста, всплеснул руками.
- О, - воскликнул он радостно, - это вы! А что ж тут такое происходит в часы, далёкие от рассвета?
Холст, не обращая на него внимания, крикнул Бесстрейду:
- Инспектор, будьте наготове! К вам посетитель.
Он громко обратился в толпу, где человек с поднятыми руками ходил одновременно и с озадаченным лицом.
- Джентльмен! - позвал его Холст, - вы, вы, идите сюда, это здесь.
С большой поспешностью человек, не опуская рук, ринулся к нам.
- Арестуйте его, инспектор, - посоветовал Бесстрейду мой друг, - будет с чем домой вернуться.
Бесстрейд растерялся и даже опустил пистолет, направив его ствол себе в колено:
- А... он что? Виноват?
- Мистер Чухонеллс, - обратился Холст к человеку с поднятыми руками, - ответьте приезжему.
- Ну ещё б не виноват, - мгновенно согласился человек, - вас тут много - я один. Где второй - не знаю.
- Тогда руки вверх, - быстро сориентировался инспектор и навёл на собеседника ствол, - с такими у меня разговор короткий.
- Так я ж давно уже... того - поспешно уточнил себя Чухонеллс, до ужаса боясь возможной пули.
- Вы арестованы!
- Что ж, пусть. Я не возражаю.
Тёмная толпа народа в эту минуту издала звуком новое взволнованное удивление - на крыше дома сэра Квакелла опять появилось нечто живое.
Сам я не понимал уже ничего и твёрдо решил продолжать не понимать дальше.
Послышались потрескивания жестяного верхнего покрова - мы все увидели, что на крыше дома с опущенными руками и наклоненной вниз головой возвышается бледноватый в ночи сильно выпуклый человек.
Неужели ещё один призрак? Я растерялся вконец. Но этот появившийся был явно меньше предыдущего, не расплывался, как тот, не двигался в жутком танце - он просто понуро стоял, хотя чем-то и напоминал того, который только что раскололся.
Внезапно привидение капризно прокричало:
- А чё я вам такого сделал!
Я узнал голос мистера Полумракелла. Но по приметам это было явно не то. Когда бы он успел так опухнуть?
Внезапно я встревожился: а что, если это никому до сих пор не известный недуг, и он охватил доброго и умного селянина? Чем же я его вылечу?
Холст вновь сложил ладони и крикнул:
- Спускайтесь к нам, сэр! Не пожалеете!
Тут Бесстрейд себя проявил опять. Он повелел арестованному никуда не отлучаться и отвёл от него ствол.
- А руки надо опускать? - услужливо переспросил Чухонеллс.
- Можно и не опускать, - свеликодушничал инспектор и сразу же переключился на гадкого, который живёт на крыше.
Линию выстрела направил на него и сообщил кое-что от Скотланд-Яда:
- Эй, бледнота пузатая! Не оглох ли там в облаках? Сказано тебе - сюда. Иначе и тебя рассыплю в прах!
Светлое закруглённое создание человеческим ходом двинулось к самому краю крыши.
- Упадёшь, придурь раздутая! - громко заорал Бесстрейд, но чудище не останавливалось.
- Мистер Холст, - нетерпеливо заговорил инспектор, - он же сейчас свалится. Позвольте мне шарахнуть в него из пистолета. Пока он не убился.
- Уберите оружие, - недовольно повернулся Холст, - парень знает что делает.
- Ну ведь упадёт же. Я как его потом арестую? Кто ему будет руки поднимать...
Призрак Полумракелла меж тем достиг самого края - толпа внизу онемела. Дождавшись многоголосия женского визга, выпуклый человек умиротворённо свалился вниз.
Летел он, будучи горизонтальным , глядя вверх и обняв себя за плечи.
Ужас! Стон! Крик! И где-то вдали еле слышимый вопль.
Вскоре Полумракел шмякнулся о землю полной спиной.
После чего с небольшим глухим звуком от неё отскочил и снова взмыл.
Я искоса заметил, что все селяне торопливо крестятся.
Не спуская глаз с зенита, отскочивший набрал высоту, почти поровнялся с крышей, повисел немного как бы в раздумьях и опять пошёл на посадку.
Всё повторилось.
Удар о землю, отскок и вновь вертикально к небу. Опять остановка и опять предсказуемое снижение. И так далее...
Глаза людей внимательно ходили вверх-вниз, все не шевелились и ждали, когда это кончится.
- Мистер Холст, - свистя прошептал Бесстрейд, - он косит под футбольный мяч. Он думает, это ему поможет. Он не на тех напал, мистер Холст.
Бесстрейд с ненавистью проводил улетающего взглядом:
- Слушайте, я не могу его допросить. Он уходит от ответа, он всё время ускользает.
Сержант Брыкссон в эти секунды, отдавая инспектору честь, вёл бесперебойный доклад:
- Сэр... он улетел... Он вернётся, шеф... Он вернулся... шеф, мы его опять теряем...
Плюнув два раза подряд на сержанта, Бесстрейд устремился прямо к траектории колебющейся жизни воздухоплавателя.
- Сэр, - горячо крикнул инспектор, пытаясь коснуться его выпуклой наружности, когда тот проходил нижнюю мёртвую точку, - ваше полное имя, фамилия и религиозная отуманенность. Куда вы опять? Да что ж такое-то...
Мистер Полумракелл, взлетая, молчал и только неотрывно смотрел на далёкий небесный пик, будто желал его достичь.
Наконец, амплитуда его безобразного поведения пошла на спад. Стукнувшись еще раз пять-семь, сэр Полумракелл слёг.
И притворился бревном.
С едкой ухмылкой к нему изогнулся Бесстрейд:
- Ну что, болезный, допрыгался? И как там на воздухе? Не укачало? Не случилось ли, не приведи господи, какой-нибудь воздушной ямы?
Я с содроганием увидел на Полумракелле какой-то не известный мне бледный резиновый костюм, а судя по его характерному рельефу, так и надувной.
"Зачем же? - обострённо зажёг я своё глубокое недомыслие, а потом добавил себе же сомнений, - пожалуй, тут есть какая-то тайна"
Мистер Полумракелл поднялся неожиданно легко: оттолкнулся спиной, как пузырь, и встал вертикально. Потом скользящей походкой сделал несколько задумчивых бесшумных шагов. С досадой оглядев бурное окружение, стал расстёгивать пуговицы.
Бесстрейд, пугаясь, что он сейчас опять улетит, предупредил зловещей пословицей:
- Не дури, малый. У меня все пули пересчитаны.
В ответ на это, расстегнув последнее и откинув ворот, мистер Полумракелл с шумом сдулся. А потом и вовсе скинул костюм. Сделался сразу обычным добродушным сельчанином.
Дружелюбно кивнув, обратился к собравшимся:
- А чего вы тут? СлучИлось чё?
И он исподлобья, но с интересом обошёл людей дугообразным взором.
Настала очередь кому-то вздохнуть. И этим кем-то оказался мой друг.
- Конь-то сыт? - спросил он у Полумракелла.
- А то, - ответил тот довольно, - успел. А не слишком ли много суеты, чтоб надо было мне в этом помешать?
- Нет, не слишком, - успокоил его Холст, - славная леди Кекс специально привела сюда всю деревню, чтоб люди увидели: кто постоянно маячил на небе по ночам.
- И кто? - внимательно открыл рот Полумракелл, - я-то так и досель не ведаю. Хорошо б накрыть эту гадину.
Как Блинни Кекс? Почему она? Что это значит...
Внезапно я её увидел - она подошла ко мне, улыбаясь причудливым лицом:
- Что ж вы, святой батюшка, так и не ушли в своё аббатство? А обещали ведь.
Я глянул на неё с большой виной:
- Не могу больше молчать. Нету у меня никакого аббатства. И сам я...
- Да знаю, знаю. Забавно было все эти дни наблюдать за вашими смешными потугами. Мне мистер Холст не разрешал над вами смеяться, велел делать вид, будто верю.
- Холст? - ошалел я, - вы что, с ним давно знакомы?
- Давно. Уж больше недели.
- А иначе как бы я выследил здесь двух лондонских отщепенцев? - произнёс рядом голос моего друга, он отвел меня от смеющейся девушки в сторонку, - леди Кекс оказала нам с вами большую помощь.
Я почувствовал как у меня отсох сразу весь организм.
- Мистер Полумракелл отщепенец? - ужаснулся я.
- Да нет, он очень любит лошадей - в этом всё дело. Он не может выносить, когда с ними плохо поступают. Когда он узнал, что легкомысленный Квакелл перестал кормить коня, то решил, что будет делать это сам, а во имя цели станет ночью тайком пробираться в конюшню, где конь проживал и набрасывать ему овсяного сена. Желая не топать и не будить добряка Квакелла, мистер Полумракелл смастерил себе бесшумный надувной резиновый костюм, накачивал его насосом и в таком наряде шёл на дело. Попав в конюшню, он взбирался по лестнице и, стОя на перекладине, кидал сено с сеновала вниз. А потом следил, чтоб конь ел с аппетитом. При этом ему приходилось часто стоять на перекладине на одной ноге и балансировать, что напоминало танец.
Но главного великодушный Полумракелл не заметил. Не учёл, что в конюшне Квакелл хранил большое, чуть вогнутое зеркало (вы, друг мой, видели его), а когда конь радостно шёл к кормушке, то всегда цеплялся ногой за натяжную верёвку, которая по полозьям поднимала и тащила это зеркало вверх, выше крыши.
Учёный Квакелл мечтал с помощью зеркала собирать лучи солнца, но оно оказало и обратный эффект - в скошенном положении давало деревне увеличенное изображение мистера Полумракелла, стоявшего на лестнице и танцевавшего в своём адском пиджаке. Кроме того, у мистера Квакелла, как назло, в конюшне висел и осветительный прожектор, светивший прямо на бледного Полумракелла во время его зыбкой неустойчивости. А был он как раз в фокусе предательского рефлектора. Вот люди и видели вроде как на небе некое малосимпатичное ублюдище. Хотя это было просто увеличительное зеркало, недавно на глазах у всех халатно расколоченное меткой палкой мистера Гайки. Как он зашвырнул её наверх, да ещё с такой силой - тут даже Эркюлька Пуаррович не скажет.
В общем, друг мой, зеркало, которое, кстати, сам же и Полумракелл смастерил, сыграло с ним такую незадачливую штучку. И повергло село в жуткий трепет.
Я был подавлен.
- Но... ведь от страха гибли люди, - прошептал я с ужасом.
- Бывает так, что человек внезапно смертен, - нравоучительно вздохнул Холст, - думаю, какой-нибудь русский когда-то обязательно придумает такую фразу и, скорей всего, припишет её сатане. А вы, мой друг, успокойтесь - люди, о которых вы вспомнили, погибли не от страха перед призраком, а по другой причине.
- И один из грубиянов, о которых вы говорите, - стал я выходить на путь догадки, - вот тот, что не так давно арестован?
- Да, - подтвердил Холст, - это он. Чухонеллс разгромил и сокрушил могилу с надписью о леди Кики-Мор.
Мне пришлось кашлянуть вовнутрь себя и осторожно покоситься вокруг.
-... А... разве... это не я? - совсем тихо и растерянно спросил мой язык.
- А вы, мой друг, пошли по его плохим стопам и повторили это зверское злодеяние.
Я мысленно перенёсся во вчерашнюю ночь. Так вот значит почему грунт был так податлив.
- Не припомните ли, кто меня надоумил? - обострился я на товарища, - тем более, оказалось, что всё это напрасно.
- Ничуть не напрасно, - быстро успокоил меня Холст, - благодаря вашей вчерашней самоотверженности, мне удалось изучить извлечённый вами могильный грунт, я обнаружил в нём следы сигаретного пепла и смог подсчитать количество перекуров, который Чухонеллс позволил себе в часы надругательства.
- И... что вам это дало? - притупился я в искривлённом замешательстве.
- Ключ.
- К разгадке?
- К ней. И кстати, друг мой, дополнительную фразу на письмо я внёс уже потом, подобравшись к вашей брошенной сутане, когда вы были сильно поглощены лопатой и меня не заметили.
- И почему ж вы меня в тот момент просто не окликнули?
- Я подумал, мало хорошего, если доктора Вотштона сейчас охватит инфаркт. Вы могли испугаться, впечатлительный мой друг. И вряд ли это добавило бы вам рабочего вдохновения.
Я мстительно вгляделся в колыхавшихся людей, а именно в того, из которого тянулись вверх руки.
- Зачем же он, этот низкокультурный сэр, покусился на наши английские погребальные святыни? Это же неслыханное освинение - тронуть лопатой старинное захоронение. За это надо судить на месте.
Тут я обратил внимание, что к нам тянутся непрерывно удлиняющиеся шеи собравшихся, и их уши в ночи настраиваются на бОльшую чуткость, будто люди пытаются прислушаться к вопросам, затронутым в ходе нашей беседы. Холст, видя это же событие, заговорил с продолжением:
-... Проведала кикимора болотная, что цветочек аленький у Алёнушки - побежала Бабе Яге рассказать. Бежит, торопится, а Баба Яга возле ступы сидит, колдовские слова говорит,зелье варит...
Люди многозначительно и с пониманием переглянулись - бесшумными губами выразили уважение: "О науке судачат".
Холст решил помолчать, зато инспектор Бесстрейд, помахав руками, самое громкое слово взял на себя.
- Вот, граждане, и вы попали под защиту Скотланд-Яда. Как видите, полиция подоспела мгновенно, враг низвергнут, виновный разлетелся в пыль, а преступник взят с поличным. Эй, Чухонеллс, где твоё поличное? Покажи-ка.
Бесстрейд вдруг неожиданно догадался, что пока соображает плохо, и что ему дальше лучше пока не продолжать. Поскольку линия не выстроена.
- Мистер Холст, а намекните мне вскользь, чего вообще натворил этот ушлый проходимец?
Подошедшие люди, услышавшие любопытство инспектора, тоже не остались в долгу:
- Да, сэр, хорошо б нам дознаться. Поскольку мы этого неизвестного дармоеда отродясь тут доселе не видали. Каким суховеем его к нам прихлопнуло?
- Это узник замка ИХ, - пояснил Холст, закуривая трубку, - тут недалеко в кладбищенской пещере сидит ещё один такой же, только ещё хитрее данного.
- Так вот где он скрылся от меня! - зловеще сощурился Чухонеллс и сразу же опустил руки, жалобно прошепелявив:
- Не, ну в натуре, я лучше так; нету равновесия в кровообращении, прямо хоть морщись. Я-то думал, тут облава на меня бушует, а оно вон чё. Нечестная игра, знаете ли, парни.
Брыкссону было строго велено не отходить от преступника ни на шаг и стеречь его от мыслей о побеге.
- Сию минуту, сэр, - служебно кивнул Брыкссон Бесстрейду, но сначала он решил, не теряя секунд, объясниться в любви Блинни Кекс, с жаром заметив её, успокаивающую недалеко стоявшего грустного Квакелла, тоскующего о погибшем зеркале.
Брыкссон резво подскочил к леди, представился сержантом полиции и понёс бурную речь. Однако выдыхая слова любви, так при этом мерзко сквернословил, что даже конь Квакелла где-то в конюшне не вынес и издал в ночь протяжное игоговение.
- Можете стать моей женой, - закончил Брыкссон, - если не затруднит. Я буду вон там, на полянке.
- Только никогда никуда оттуда не уходите, - безучастно ответила Блинни и куда-то ушла.
Пришлось Брыкссону стоять рядом не с ней, а с мистером Чухонеллсом, что, конечно же, для него было не так душезахватывающе.
Холст призвал нас с Бесстрейдом следовать за собой и повёл на кладбище.
- Арестуете и заберёте второго, инспектор, - сообщил Холст, - он ждёт.
- Как же, - недовольно проворчал Бесстрейд, - ждёт. Наверняка дал стрекачей.
- Я взял с него честное слово.
- Этого мало. Он мог незаметно держать пальцы скрещенными.
- Не мог. Руку я приковал железной цепью к каменной пещерной стене.
Потеряв из виду заветную леди Кекс, сержант неохотно подобрал с земли велосипед, усадил на раму сэра Чухонеллса, чтоб не сбежал, и поехал с ним вдвоём тоже за нами.
В пещере нас встретил злой человек. Он сидел возле скелета и, сощурившись от света при виде нас, возмутился:
- Наконец-то! Пожрать принесли?
- Бесстрейд, - повернулся Холст, - есть у вас что-нибудь для новосёла?
- Наручники.
- А в тюрьме сейчас ужин! - продолжил возмущение прижившийся, - макароны...
- Он что, итальянец? - брезгливо покосился на нас инспектор.
- По дяде, - пояснил Холст, - Бюджетто Пилинни. Казнокрад и не только.
- Не впутывайте сюда Тольку, - скривился в негодовании злой человек, - этого русского я давно укокошил.
- Ха! - обрадовался Бесстрейд, - вот он и влип. На первом же скачке раскололся. А ещё за ним чего?
Холст вздохнул:
- А об этом я скажу в послесловии.
- А оно будет? - вознадеялся Бесстрейд, - а то пока какой-то туман: резкости нету, призраки, кладбища... для получения медали мне нужен вывод.
- Будет-будет, устраивайтесь поудобнее. Присаживайтесь в грязь, отодвиньте скелет. Закуривайте. Итак, послесловие:
(потом)