Я брёл по пустыне, казалось, целые сутки. Я хотел пить. Двигатель моего автомобиля заглох прошлым вечером где-то на трассе 10. Здесь не было сотовой связи. Конечно, ночь в пустыне была прекрасна — море звёзд и следы комет на небе. Но стоило солнцу подняться, и температура взлетела. К полудню я еле переставлял ватные ноги, а язык распух.
Вдали возник городок, словно из вестерна. На покосившемся знаке было написано название, но я никак не мог его разобрать. Одна пыльная дорога разделяла два ряда покосившихся зданий. «Вода», — сказал я вслух самому себе. Я моргнул раз пять, чтобы убедиться, что это не мираж. Всё утро меня преследовали видения оазисов, но тут было иначе. Мимо пронеслось перекати-поле. Стервятник приземлился на кактус. Скорпион прополз по моей ноге, и я смахнул его.
Пройдя мимо знака, я ущипнул себя, проверяя, реально ли это. Справа меня приглушенными звуками пианино встречал салун, а слева дремало управление шерифа. В салуне наверняка была вода, и я вошёл через двери-вертушки.
Внутри никого не было, кроме бармена с длинной белой бородой и женщины в викторианском платье, игравшей на старом пианино. Мелодия была знакомой, но я никак не мог вспомнить название. Она была похожа на медленный вальс, но со сложным ритмом.
— Чё будешь, приятель? — спросил бармен.
— Вавы, — выдавил я. Мой язык отказывался поворачиваться.
— Ха-ха, — усмехнулся бармен. — Похоже, тебя одолела жажда.
Он достал ручное зеркальце и протянул мне, чтобы я мог рассмотреть свой язык. Он был размером с блюдце, воспалённый и раздутый, как шар.
— Меня зовут Смитти, — сказал бармен. — Полагаю, ты хочешь воды. Вода тут недешева, парень. Тебе это дорого обойдется. Очень дорого.
Я достал из кошелька стодолларовую купюру и протянул Смитти.
— Твои деньги тут не помогут, — сказал он.
Смитти взял со стеллажа стакан, налил в него чистейшей воды из бочки с краном и поставил передо мной. Я протянул руку, но он отодвинул стакан.
— Погоди-ка. Вода твоя, но ты должен пообещать мне услугу, — сказал Смитти.
— Ага, ага, — пробормотал я.
Он дал мне стакан, и я вылил воду прямо в глотку. Спустя несколько секунд язык уменьшился, и мне стало гораздо лучше.
— Спасибо, Смитти, — сказал я, тяжело дыша от облегчения.
— Шарлин красиво играет, правда? — сказал Смитти.
— О да, — согласился я.
— Видишь ли, Шарлин попала в беду, — продолжил Смитти. — И услугу с тебя я потребую уже сегодня, если ты не против.
— Конечно, — сказал я.
— Мне нужно, чтобы ты застрелил Ужасного Тэда, — заявил Смитти.
У меня подкосились ноги.
— Я не могу никого застрелить, — пробормотал я.
— Ну тогда больше воды не получишь, — сказал Смитти. Я почувствовал, как мой язык снова распухает, и его стало пощипывать.
— А если я застрелю Ужасного Тима...
— Тэда.
— Ужасного Тэда. Что тогда?
— Тогда можешь пить прямо из-под крана, — пожал плечами Смитти. — Вся вода тут будет твоя.
— А как же шериф? Меня же посадят за убийство...
— Не-а, — ответил Смитти.
— Откуда ты знаешь?
— Ужасный Тэд прикончил шерифа. А теперь он хочет забрать мою Шарлин.
Шарлин продолжала играть свой странный, рваный вальс.
— У меня нет оружия, Смитти.
Смитти отстегнул пояс с кобурой, положил револьвер на стойку, пошарил в кармане и насыпал рядом горстку патронов.
— Держи, — сказал он.
— Где мне найти Тэда?
— Он будет здесь на закате.
— Как он выглядит?
— Ты его не пропустишь. Большой, высокий, одет во всё черное. Ну, знаешь, как и должен выглядеть парень по имени Ужасный Тэд.
— Что это за место? — спросил я.
— Городок в пустыне.
— Что...
Внезапно мой язык снова начал пухнуть, и я не смог договорить.
— Ково час? — выдавил я.
— Полчетвертого. У тебя около полутора часов до начала шоу.
— Каково шоу?
— Тэд.
— А...
***
Я почти не запомнил, что было дальше. До того момента, как Ужасный Тэд с громким стуком упал на землю, подняв кучу пыли.
Мой язык горел огнем и, казалось, свисал до груди. Всё, о чём я мог думать, — о своей награде, о воде. Я зашел в бар. Смитти исчез. Шарлин и ее пианино тоже не было. Почему-то меня это не удивило. Я подставил рот под кран бочки и открыл его. Вода хлынула мне в рот. Язык начал сжиматься. Я пил и пил. А потом отключился.
Очнулся я от того, что голова раскалывалась от боли. От света люминесцентных ламп было ещё хуже. Мой язык болел, словно его жгли, но вместо огромного, свисающего изо рта уродца, он оказался лишь слегка распухшим и забинтованным.
— Мистер Симмонс, вы проснулись, — раздался из коридора мягкий приятный голос.
— Шарлин? — проскрипел я.
— Да, я медсестра Шарлин. Я сообщу доктору Смиту, что вы пришли в себя.
— Что слу...чилось?
— Вас ужалил в язык скорпион, — сказала она.
— И вам повезло остаться в живых, — сказал доктор Смит. Он стремительно вошел в палату, взял историю болезни и почесал свою ухоженную белую бороду. — Повязку с языка завтра уже можно будет снять.
— Где я? — попытался я сказать.
— Медцентр «Городок в пустыне». Патруль нашел ваш автомобиль в тридцати милях к югу отсюда. Дорожная бригада, укладывавшая асфальт, увидела, как вы шатаетесь там в бреду. Еще час — и вас бы не спасти.
— Скорпи...он?
— Ага, только одно существо оставляет такой укус. Скорпион. Хотя я никогда не видел, чтобы они жалили в язык. Должно быть, казалось, будто у вас язык размером с пустыню.
На следующий день я поехал дальше. На выезде из города я проезжал мимо дорожной бригады. Их большой черный асфальтоукладчик сломался. На задней части красовалась надпись: «Ужасный Тэд».