Маршрут вне карты
Поздней осенью, когда воздух в горах становится особенно прозрачным и звуки начинают казаться глухими, трое друзей — Илья, Аня и Роман — отправились в автопутешествие по Кавказу. Они давно планировали этот маршрут: старые дороги, забытые сёла, заброшенные станции. Их интересовали не туристические тропы, а места, о которых не пишут в путеводителях — те, где история застывает в бетонных стенах и пыльных коридорах.
На третий день пути, сбившись с маршрута из-за оползня, они свернули с основной трассы и оказались на узкой, заросшей дороге, ведущей вглубь леса. GPS молчал. Связь пропала. Но впереди, за поворотом, показалось нечто неожиданное: массивное здание, скрытое среди елей, с облупившейся лепниной и ржавыми буквами на фасаде — «Санаторий имени 50-летия Октября».
— Вот это находка, — сказал Роман, вытаскивая камеру. — Точно не на картах. Неужели никто о нём не знает?
Здание выглядело заброшенным, но не разрушенным. Как будто его просто забыли. Окна — целые, двери — закрыты, но не заколочены. На крыльце — выцветший плакат с лозунгом: «Здоровье — богатство советского человека!»
Они решили остаться на ночь. В машине — спальники, еда, фонари. Внутри — любопытство и желание прикоснуться к чему-то настоящему. Они вошли.
Лечебный покой
Внутри санаторий оказался удивительно хорошо сохранившимся. Стены, покрытые зелёной краской, облезли, но не были исписаны граффити. Мебель — старая, но целая. В регистратуре — журналы с записями, датированными 1983 годом. В столовой — металлические подносы, на которых до сих пор лежала засохшая пыль.
— Словно все просто встали и ушли, — сказала Аня, проводя пальцем по столу. — Без паники. Без следов разрушения. Просто исчезли.
Они выбрали палаты на втором этаже, разложили спальники, зажгли фонари. Роман пошёл снимать видео, Илья искал, где подключить зарядку, Аня листала старые журналы пациентов. В одном из них она нашла странную запись:
«Пациент №34. Жалобы на голоса в вентиляции. Бредит. Уверен, что слышит, как зовут по имени. Направлен в изолятор. 12.06.1982»
На следующей странице — перечёркнутая запись:
«Пациент №34. Исчез. Дверь заперта изнутри. Следов нет. Доклад главврачу»
Аня показала это друзьям. Они переглянулись, но решили, что это просто старая байка. В СССР умели записывать пугающе. Они смеялись, но смех был натянутым.
Шёпот
Ночью началось.
Сначала — звуки. Словно кто-то ходит по коридору. Тихо, размеренно. Потом — скрип дверей. Роман встал, взял фонарь, вышел проверить. Коридор был пуст. Но в конце, у лестницы, мигнул свет. Он пошёл туда — и услышал голос. Женский. Шепчущий.
— Рома... иди сюда...
Он замер. Голос был знакомым. Похожим на голос матери. Но она умерла два года назад. Он отступил, вернулся в палату. Не сказал никому.
Утром Аня выглядела бледной. Сказала, что не спала. Ей снился санаторий — но не такой, как сейчас. Живой. С пациентами, медсёстрами, врачами. Все они были... странными. Лица — без эмоций. Двигались синхронно, как марионетки. И все смотрели на неё. Один из них подошёл и сказал:
— Ты не должна была сюда приходить. Здесь лечат не тело. Здесь лечат память.
История воды
На первом этаже они нашли спуск в подвал. Там были термальные ванны — старая система бассейнов, в которых когда-то лечили суставы и нервы. Вода всё ещё была. Тёплая. Пар поднимался над гладью, и в нём, казалось, что-то шевелилось.
— Это невозможно, — сказал Илья. — Система не работает уже сорок лет. Откуда тепло?
Они вернулись наверх. Но Роман остался. Его тянуло к воде. Он встал у края бассейна, смотрел в отражение. И вдруг увидел лицо. Не своё. Старое. Изуродованное. Оно смотрело на него из глубины. И шептало.
Он закричал. А потом исчез.
Исчезновение
Илья и Аня искали его по всему зданию. Звали, бегали, проверяли каждый угол. Ни следа. Только в регистратуре, на столе, лежала новая запись. Свежая. Написанная рукой, которой не было в журнале:
«Пациент №35. Прибыл. Ведёт себя неадекватно. Говорит, что он — турист. Направлен в процедурную»
Аня дрожала. Илья пытался держаться. Они решили уйти. Но дверь, через которую они вошли, была заперта. Снаружи. Окна — заколочены. Связи нет. Ни радио, ни телефона. Как будто здание снова стало тем, чем было — изолятором.
Ночью Илья исчез. Аня проснулась одна. На стене, выцарапанное ногтями, было написано:
«Они не лечат. Они запечатывают. Память — это болезнь»
Последняя запись
Аня осталась одна. Она больше не спала. Она слышала шаги, голоса, пение хора. Она видела, как пациенты прошлого проходят мимо дверей. Иногда они смотрели на неё. Иногда — улыбались. В их улыбках не было жизни.
На четвёртый день она нашла старую кассету. Вставила в магнитофон. Голос врача:
«Эксперимент признан неудачным. Вода из источника вызывает вспышки памяти, которые приобретают форму. Пациенты не выдерживают. Их прошлое становится реальностью. Мы закрываем санаторий. Но они остаются. Память не умирает. Она ждёт новых тел»
Аня поняла: здание живёт. Оно питается теми, кто приходит. Оно возвращает им самое страшное, что они забыли. Оно делает это через воду. Через стены. Через шёпот.
Она попыталась покончить с собой. Но проснулась в палате. В белом халате. С биркой на руке: Пациент №36.
Эпилог
Через месяц в том районе снова открыли дорогу. Дорожники нашли машину, стоящую у заброшенного санатория. Внутри — рюкзаки, еда, документы. Но людей не было.
Один из рабочих зашёл внутрь. Вернулся через полчаса, молча. Бросил работу. Уехал. Через неделю его нашли в психиатрической клинике. Он повторял одно и то же:
— Вода помнит. Вода лечит. Вода возвращает.