Хотя Львов и Дашкова были разными по характеру (он — натура артистичная, увлекающаяся, она — строгая, организованная и принципиальная), между ними явно существовало взаимное уважение. В среде русской элиты их объединяла репутация неординарных мыслителей, способных работать на пересечении искусств, науки и государственного служения.
Львов, будучи не только архитектором, но и поэтом, переводчиком, инженером, восхищался женщинами, которые могли мыслить масштабно. Дашкова — именно такая. Она занималась реформой академического языка, боролась за создание авторитетного словаря, поддерживала реформу правописания. Львов — в свою очередь — писал статьи о языке, собирал народные песни, отстаивал важность “естественного русского звучания”.
Можно с уверенностью сказать, что без Екатерины Дашковой Львов не реализовал бы свои таланты лингвиста и собирателя фольклора так ярко. Она создала среду, в которой он мог мыслить активно и смело. А он, в свою очередь, был одним из тех «мужчин Просвещения», кто воспринимал женщину не просто как украшение салона, а как равную партнёршу в мыслях и делах.
Хотя между ними, судя по всему, не было дружбы в привычном смысле, Дашкова вошла в жизнь Львова как фигура авторитетная, вдохновляющая, значимая. Не как любовь, но как муза ясного мышления, идеалов разума и общественного служения.