Глава 1
Глава 2
Участковый Алексей Филиппов ехал в родное село Малая Берёзка, возвращаясь с совещания в районном отделе. Только что, при нём, начальники отчитали участкового с соседнего села, за то, что его подопечные, группа молодых мальчишек, забрались на территорию местного фермера и чуть не угнали у него трактор. И вроде бы происшествие случилось не на его участке, но начальство так кричало на всех, что у Алексея до сих пор звенело в ушах.
Алексей ехал, погружённый в свои мысли, под звуки играющего в стареньком магнитофоне шансона. Мелодия была грустной, но успокаивающей, словно вторя его собственным размышлениям. Вдруг, на обочине дороги, он увидел две маленькие фигурки. Сначала он подумал, что ему показалось. Но, приближаясь, и сбавив ход, он увидел, что не ошибся. Два ребёнка, совсем ещё малыши, брели вдоль дороги, уставшие и потерянные. Участковый понял, что что-то не так.
Филиппов остановился на обочине чуть позади не перестающих перебирать своими маленькими ножками детей. Их движения были медленными, измождёнными.
— Я устал! — хныкал маленький Егорка, жалуясь своей сестре. — Даша, я не могу больше идти. Хочу пить. Хочу кушать.
Сестра, казалось, не слышала своего маленького брата. Она упорно шла вперёд, увлекая Егора за собой, словно её вела какая-то неведомая сила. Её лицо было напряжённым, губы плотно сжаты, а глаза смотрели куда-то вдаль, не замечая ничего вокруг.
— Эй, ребятня! — окликнул малышей Филиппов, выходя из машины. Он старался говорить как можно мягче, чтобы не напугать их. Но дети только ускорили шаг, даже не оборачиваясь и не реагируя на призыв незнакомого дяди. Они продолжали свой путь, словно не замечая ничего вокруг.
Алексей закрыл машину и пошёл вслед за маленькими путниками. Догнав малышей, он шёл рядом, намеренно замедлив шаг, чтобы не обгонять их и не спугнуть ещё больше.
— Куда путь держите, молодые люди? — спросил он, продолжая шагать рядом. Он видел, как Егор спотыкается, а Даша изо всех сил тащит его за собой.
— К маме идём, — всё ещё всхлипывая, отвечал Егор, его голос был полон усталости и надежды.
— Егор, ты что? — Даша резко дёрнула его за руку, её глаза были полны испуга. — Мама же сказала не разговаривать с незнакомыми, особенно с дядями.
— Так я не просто дядя, я милиционер! — гордо заявил Алексей, указывая пальцем на свою фуражку. Он надеялся, что это вызовет у детей доверие.
Даша, всё ещё сомневаясь, окинула взглядом участкового. Его лицо было добрым. Он выглядел как настоящий милиционер, из тех, кого показывают по телевизору.
— К маме, значит? — переспросил Филиппов, его голос стал ещё мягче. — А где мама живёт?
— У бабушки в Малой Берёзке, — всё ещё неуверенно отвечала Даша.
— А бабушку как зовут?
— А что? — Даша подозрительно посмотрела на участкового.
— Да я тоже с Малой Берёзки! — Филиппов улыбнулся, показывая ровные белые зубы. — Всех там знаю. Так как, всё-таки, зовут бабушку?
— Баба Лида! — вдруг выпалил Егор, его глаза заблестели от восторга. — Нашу бабушку зовут баба Лида.
— Егорка, не рассказывай, — топнула ножкой Даша, пытаясь остановить брата. — Вдруг он врёт? Вдруг он нас обманывает?
— Ничего не вру! — воскликнул Алексей, его улыбка стала шире. — Баба Лида возле сада живёт. У неё ещё за домом старый ржавый бульдозер стоит. Я, когда малой был, вот такой, как вы, мы вокруг него в догонялки играли.
— И мы играли! — радостно подхватил Егорка, забыв про свою усталость. — Представляете, Дашка меня не могла догнать, хотя я меньше чем она на целый год!
— Ого! — участковый изобразил удивление, приложив руку к сердцу. — А так с виду и не скажешь! Ты, Егорка, видимо, очень быстрый!
— Про бульдозер-то вы верно подметили, — согласилась Даша, понимая, что участковый, действительно, говорит правду. Она вспомнила этот старый, ржавый бульдозер, который наполовину зарос травой. — Есть такой за двором бабы Лиды.
— А то! Я же говорю, живу я там. Садитесь ко мне, отвезу я вас к бабе Лиде! — зазывал участковый детей. — А то сами разве что к Новому году дойдёте.
— К Новому году? — удивилась Даша, нахмурив брови. — Так это же зимой? Не хочу зимой! Мы же замёрзнем!
— Вот я о том же! Прыгайте в машину. Довезу, не бойтесь. Мама ваша, наверняка, переживает.
Дети постояли, помялись, переглянулись. Даша всё ещё сомневалась, но вид уставшего Егорки, который вот-вот снова начнёт хныкать, заставил её решиться. В конце концов, этот дядя милиционер показался ей добрым, и он знал их бабушку. Они вместе с братом уселись на заднее сиденье старенькой «Нивы» участкового.
— А маму как зовут? — допытывался Алексей у детей, пока они ехали в деревню. Он старался вести машину плавно, чтобы дети не почувствовали тряски.
— Машей маму зовут, — осторожно отвечала Даша, как будто боялась выдать лишнюю информацию.
— Маша? А, да, помню такую. — Участковый кивнул, его взгляд стал задумчивым. — Учились в одной школе, правда, она на класс старше была. Потом она в город уехала. Маша, значит.
Алексей задумался. Казалось, он вспоминал школьные годы, старшеклассницу Марию и всех остальных.
— А папка ваш где? — вдруг спросил он, как бы невзначай.
— Папа злой! — ответил ему Егор, нахмурив бровки.
— Это ещё почему? — Филиппов скопировал лицо маленького Егорки и тоже нахмурил брови.
— Потому что маму нашу выгнал, — ответила за брата сестра Даша. — А вместо неё привёл какую-то злую тётю. Она только ругается…
— И каша у неё не вкусная, и суп… — добавил Егор, ударяя маленьким кулачком по своей коленке.
Участковый кивнул. Чужая семья — потёмки. Он в свои почти тридцать лет ни разу не был женат — так и не встретил свою единственную. А случаи семейных разборок для него были не в новинку — это была его основная работа в роли участкового на селе, мирить нерадивых супругов, разбираться в их ссорах и пытаться вернуть мир в их дома. Он понимал, что за этими детскими словами скрывается большая беда.
Тем временем, автомобиль участкового, прыгая по ухабам и кочкам, с грохотом и скрипом повернул в деревню Малая Берёзка. Дорога здесь была совсем не похожа на городскую — узкая, пыльная, с колеями, которые казалось, вели в неведомые дали. Вокруг простирались бескрайние поля, усыпанные золотой рожью, которая тихо колыхалась под летним ветром. По обеим сторонам дороги тянулись покосившиеся заборы, за которыми виднелись небольшие, крепкие дома с резными наличниками. В воздухе витал аромат скошенной травы, полевых цветов и свежей выпечки.
Дом бабушки Даши и Егора находился на самом краю деревни, почти на отшибе. Алексей Филиппов подъехал к нему и посигналил. Не прошло и минуты, как на пороге появилась бабушка Лида. Она была женщиной средних лет, но выглядела старше, как это часто бывает в деревне, где жизнь не балует лёгкостью. Её лицо было испещрено мелкими морщинками, а в глазах читалась постоянная тревога. Она подозрительно смотрела на появившуюся машину, словно ожидая незваных гостей. Но, когда она увидела, как из машины вышли её внуки, лицо её расплылось в широкой, искренней улыбке. Она забыла про свою подозрительность и побежала к ним навстречу, раскинув руки.
— Дашенька! Егорушка! — её голос дрожал от переполнявших её эмоций. Дети, увидев бабушку, с радостными криками бросились к ней. Они обнялись так крепко, словно боялись, что этот момент вот-вот закончится. Егорка уткнулся в бабушкину юбку, пытаясь спрятаться от всего мира, а Даша крепко обхватила её за шею, целуя и прижимаясь к ней. Слёзы радости текли по щекам бабушки Лиды, смешиваясь с пылью дороги.
Когда бабушка немного отошла от радости встречи, к ней вернулась тревога. Она огляделась по сторонам, как будто боялась, что их может увидеть кто-то нежелательный, кто-то, кто мог бы навредить детям. Она повела детвору в дом, крепко держа внуков за руки.
— Тёть Лид! — окликнул её участковый, выйдя из машины. Он старался говорить как можно спокойнее, чтобы не напугать её ещё больше. — Мне бы с дочерью вашей поговорить. С Марией.
— С Машкой? — в голосе Лиды прозвучал испуг. Она удивлённо посмотрела на Алексея. — А зачем тебе, Лёшенька, с ней говорить?
— Ну как зачем? — участковый шагнул к ней. — Дети шли одни из города. Пешком. Явно что-то случилось. Я же могу помочь.
— Ой, не знаю, сынок, — бабушка Лида прижала внуков к себе. — Машка такая напуганная. Она ничего не рассказывает. Не будет она тебе ничего говорить. Боится.
— Ну, давайте я зайду, а там посмотрим, — предложил Алексей.
И они вошли в дом. Первыми шли дети. Когда Мария увидела их и услышала такой родной детский смех, радости её не было предела. Она бросилась к ним, прижимая их к себе так крепко, словно боялась, что они снова исчезнут. Она целовала их, гладила по волосам, и слёзы радости катились по её щекам. Потом она увидела участкового, стоящего у двери. Её радость сменилась испугом.
Алексей поздоровался, и, видя её растерянность, сразу перешёл к делу.
— Мария, можем мы переговорить с глазу на глаз. Это не займёт много времени.
Маша, всё ещё обнимая детей, кивнула. Она отправила их на кухню, где бабушка уже поставила чайник и доставала приготовленные с утра пирожки и булочки. Алексей закрыл за ними дверь гостиной, и присел в кресло напротив Марии. Комната казалась старой, но уютной: старинный диван, книжный шкаф, покрытый пылью, и несколько фотографий на стене. Казалось, что сейчас будет допрос.
— Меня Алексей зовут, кстати. Вы меня не помните? — спросил участковый, наблюдая за реакцией Марии.
Маша вглядывалась в черты лица Алексея. Нет, она его не помнила. В этом не было ничего странного — из щуплого и робкого мальчишки, который когда-то учился в школе, Алексей вырос в крепкого и симпатичного мужчину.
— Зато я вас помню, — улыбнулся Алексей, его глаза блестели. — Вы учились на класс старше. Я на вас даже засматривался слегка. Но это в прошлом. Простите!
Алексей засмущался. Его лицо, до этого такое уверенное и собранное, вдруг стало каким-то растерянным. Лицо Маши озарилось лёгкой, едва заметной улыбкой, которая осветила её черты, сделав её ещё более красивой, чем в его школьных воспоминаниях.
— Ах, да, кажется, вспомнила я вас! — сказала она, прищурив взгляд, словно пытаясь разглядеть в этом мужчине того самого мальчика, которого она знала. — Вы так изменились!
— Ну, работа такая, — Алексей снял фуражку, пригладил волосы на затылке. Он чувствовал себя немного неловко, словно снова оказался в школьном коридоре, где его засмущала смазливая старшеклассница.
Наступил момент тишины. Неловкой, но какой-то особенной тишины. Мария и Алексей смущённо смотрели в пол, словно оба искали, куда бы спрятать свои взгляды. Алексей подумал, что это подходящий момент, чтобы перейти к делу, ведь на кону было благополучие детей.
— Так вот. О чём это я? — начал он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно и спокойно. — Дети. Ваши. Они шли пешком. Одни. Я подобрал их на дороге… У вас что-то случилось?
Мария мялась, её глаза забегали, словно ища выход, но не находя его. Её губы дрожали.
— Я не знаю. Мне так страшно говорить об этом. Страшно…
— А вы не бойтесь. Не нужно молчать. Вы не одна. У вас есть я. Вы сейчас на моём участке, то бишь под моей защитой. Обещаю, ни один волосок не упадёт ни с вашей головы, ни с голов ваших детей. Говорите всё, как было. Мне нужно знать.
Голос участкового звучал так уверенно, так надёжно, словно он был скалой, о которую разобьются все её страхи. Мария почувствовала, как напряжение, сковывавшее её, начало медленно отступать. Она решила всё ему рассказать.
— Я ночью с работы пришла. Смена отменилась — свет отключили тогда и всех по домам отпустили. А он… ну, муж… с другой в постели, — Мария покраснела, её голос стал тише, почти шёпотом. — Ну, вы понимаете, что у них там было… Я даже сказать ничего не успела. Стою, как вкопанная. А они как выскочат. Толком не оделись ещё, да как налетели на меня, вытолкали из квартиры и дверь изнутри закрыли. Игнат приказал, чтобы я к матери ехала, там сидела и не вякала.
— А дети? — участковый внимательно смотрел на неё, его взгляд был полон сочувствия. — Детей почему не забрали?
— А кто бы мне их отдал? Игнат их специально у себя оставил. Сказал: не вздумай ментам звонить, иначе детям не поздоровится. Вы поймите, я не за себя боялась, за детей. Игнат — у него детство трудное было — он с полуслова заводится, и ударить может, и меня, и детей. Да что там ударить? Если надо, и прибить может.
— А квартира, в которой вы жили, она ваша или мужа вашего? — спросил Алексей, стараясь собрать как можно больше информации.
— Моя квартира. На маму мою записана. От бабушки осталась, маминой мамы, Царствие ей небесное, — ответила Мария, в её голосе слышалась горечь.
— Понятно. Ну вы не бойтесь: по всей строгости закона ответит ваш муженёк непутёвый. — Алексей кивнул, его взгляд стал твёрже.
— Что вы собрались делать? — спросила Мария, с тревогой вглядываясь в его лицо.
— Не я, а мы. Завтра же поедем в отделение, напишем заявление.
— Его что, посадят? — в её голосе прозвучала надежда, смешанная со страхом.
— А это, смотря как мы с вами заявление напишем. Если всё, что вы рассказали, укажем — то ему точно не отвертеться. Да вы не бойтесь так. Вы же за детей переживали? А теперь-то они здесь, с вами, со мной, в безопасности.
— А что, если он того… придёт за нами? — Мария всё ещё не могла избавиться от страха.
— А вы не бойтесь. Я с вами буду, пока его не закроют. Есть у вас, где постелить гостю незваному? — Алексей улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку.
— Ну почему незваному? Очень даже званому! — Мария за всё это время впервые по-настоящему улыбнулась. Она чувствовала, что от участкового исходило какое-то чувство защищённости, которого ей так не хватало.