Пролог: Бремя страстей человеческих
Молодые парни — существа с искривлённой, но пламенной логикой. Они свято верят, что секрет счастья заключён в большом, чёрном «пацаномобиле».
Говорят, в Швеции считают, что автомобиль — это продолжение мужского достоинства. Чем больше машина, тем больше мужское эго. Врут, конечно.
На самом деле, этот атрибут мужского эго, нужен для одной простой цели: выцепить из бесконечного потока девушек ту самую — с длинными, гладкими ногами, которая согласится залезть в его дрындулет. Парни искренне считают, что все девушки на свете мечтают не ходить ногами, и постоянно ищут ту, что устала и ждёт у обочины рыцаря на кредитном тазике.
И вот, после долгих поисков, удаётся заманить такую «неходячую» в салон. Начинается самое интересное. Все парни без исключения обожают красивые ноги. Но стоит этим ногам небрежно упереться в панель его сверкающей тачки, у владельца начинается изжога, непроизвольная задержка дыхания и нервный тик — это когда глаз дёргается.
Под давлением тестостерона мачо не понимают простой вещи: девушки на пике эволюции давно научились сканировать любого индивида на чёрной «лайбе» с одного взгляда. Они видят не тебя, а твой ежемесячный платёж, тщательно скрываемую неуверенность и глупую надежду произвести впечатление.
Антон и его две мечты
Антон тоже мечтал. Глубоко в душе. Если вырос на окраине посёлка, где «папа» уважал горячительные напитки больше, чем свою семью, а мама тихо плакала по ночам. Мечтать о чёрной тачке приходится где-то очень-очень глубоко, в душе.
Но была у Антона и другая мечта. О крепкой семье. Найти ту единственную, которая захочет с ним «играться до морщин на лице». И ему повезло. Он встретил Катю.
Катя была из интеллигентной и вполне зажиточной семьи. Первый раз, попав в их квартиру, Антон подумал, что провалился в музей. Он даже выглянул обратно в подъезд — не пропустил ли там какой таблички.
...Иногда по ночам Антон просыпался в холодном поту. Ему снилось, что Катя его бросила. И дело было не в том, что он терял пропуск в мир глянцевых полов и шкафов, пахнущих не плесенью, а дорогим деревом. Нет!
Он понимал, что стал владельцем уникального, ни с чем не сравнимого создания. Боялся что какой-нибудь усатый делец на чёрном «Мерсе» предъявит ей более выгодные условия жизни, и она, вздохнув, перейдёт в его портфель активов. Не потому что она меркантильна, а потому что он, Антон. Не смог!
Они стали жить вместе без всяких чопорных символов меркантильности. Свадьбы, после которой часто расходятся, так и не поняв, зачем она была нужна. Фабрика тщеславия.
Они сняли маленькую, но уютную квартиру, где им было хорошо. Пока — вдвоём.
Совещание комбинаторов
Комната. Вечер. Катя, напоминающая спелый арбуз в пижаме, развешивает на сушилку стиранные в тазике вещи.
Антон: Любимая, я провёл стратегические расчёты. Наши текущие мощности по стирке не выдержат грядущего наступления.
Катя: (поднимая бровь) Наступления? Ты про того, кто у меня внутри коленкой в печень упирается?
Антон: Именно! Нас скоро станет трое. А значит, объём — слюнявчиков, ползунков и носков размером с напёрсток — возрастёт в геометрической прогрессии. Мы с тобой, стирая в две смены, не успеем за тем лихим диверсантом, который скоро почётно зайдет на наш огонёк. Он устроит такую диверсию в районе памперсов, что все наши тазики взвоют от ужаса!
Катя: (подавляя улыбку) Так что предлагаете, генерал? Объявить мобилизацию? Или капитулировать?
Антон: Ни то, ни другое! Я предлагаю тотальную механизацию фронта! Мы приобретём автоматизированный комплекс по залповому уничтожению загрязнений. Он же — стиральная машина.
Катя: Антош, это же дорого... Мы же договорились — никаких кредитов. Нечего кормить этих буржуев в пиджаках.
Антон: (загадочно улыбаясь) А я и не собираюсь идти с протянутой рукой к этим ростовщикам! Я запускаю секретную операцию «Чистый фронт». Всего-то несколько ночных смен, пара выходных в роли грузчика... Мелочи жизни. Зато мы получим стратегический перевес над противником в лице нашего будущего сына и его бесконечных пятен от пюре!
Он подходит к окну и смотрит в ночь с видом Суворова, планирующего переход через Альпы.
Антон: Пусть другие тратят жизнь на то, чтобы впечатлять девиц на кредитных тачках. Моя задача куда грандиознее — обеспечить тылы своей прекрасной команды! И я сделаю это. На свои. Чтоб ни один банкир не смел даже думать, что у него есть доля в нашем семейном счастье.
Катя смотрела на него, и её взгляд был полон той самой смеси умиления и гордости. Она поняла, он завоёвывает для них ещё один клочок независимости в этом мире. И это — самая красивая авантюра из всех, что она видела.
Ночные манёвры
Антон копил на стиралку так, будто готовил ограбление века. Его ночные смены на стройке были не работой, а изыманием стратегических ресурсов у враждебного мира. Каждый грузовик, разгруженный под холодным дождем, каждая спина, ноющая на рассвете, — это был не просто труд. Это был выкуп, который он платил за будущее, где его жена не будет нагибаться над проклятым тазиком. Он не зарабатывал — он финансировал свою авантюру под названием «счастливая семья».
Триумфальный въезд
День покупки был обставлен с подобающим шиком. Антон не просто заказал доставку. Он организовал «трансфер стратегического объекта». Грузчики вносили в квартиру огромную коробку. Антон командовал с видом фельдмаршала, принимающего ключи от поверженной крепости.
Антон: Осторожнее! Вы несёте не агрегат, вы несёте будущий фундамент благополучия моей семьи! Так, ставим его на плацдарм, известный в народе как «угол в ванной».
Когда грузчики удалились, наступила торжественная тишина. Они стояли, созерцая покупку.
Катя: (почти благоговейно) Она похожа на белого лебедя, который заплыл в нашу лужу по ошибке, но решил остаться.
Антон: (обнимая её) Это не лебедь, любимая. Это наш личный освободитель. От тазиков, от опухших и размокших рук. С сегодняшнего дня мы вступаем в эру чистой и светлой жизни!
Бунт машин
Настал момент истины. «Церемония первого запуска».
Антон, с видом пилота, впервые выводящего новый лайнер в небо, загрузил бельё, засыпал порошок и с замиранием сердца повернул ручку.
Антон: (пафосно) Система «Анти-грязь» активирована! Включаю!
Сначала был лишь ровный гул. Но через секунду... Это был не просто стук. Это было «восстание машин»
Белоснежный лебедь вдруг превратился в одержимого демона твиста. Он завизжал, застучал и пустился в пляс, напоминающий попытку слона отбить чечётку в железной бочке. Он метался по ванной, яростно брякая о стены.
Катя: (с ужасом) Антош! Она что, сейчас взорвётся?!
Антон: (с лицом человека, увидевшего призрак) Болты... Транспортировочные болты! Я... я же, как последний лох, забыл их выкрутить!
В его глазах промелькнула вся его жизнь: ночные смены, мечты о независимости, и вот она — церемония капитуляции его гордости в виде прыгающей на месте стиральной машины.
И тут случилось непредвиденное. Катя, его беременная, хрупкая Катя, с лицом, искажённым не страхом, а чистейшим боевым азартом, пошла в атаку.
Катя: Держи! Я её!
И она... запрыгнула на прыгающий агрегат, как бесстрашная амазонка на взбешённого носорога.
Антон: (заглушая рёв машины) Катя! Ты с ума сошла?! — закричал Антон, голос его сорвался в фальцет. — Ты сейчас родишь! Прямо здесь, на «Индезите»!
Но она не слушала. Она смеялась, вцепившись в трясущуюся крышку, её смех был слышен даже сквозь адский грохот.
Катя: Не-не могу! — всхлипывала она, едва держась за трясущийся люк. — Антош… слышишь? Это… это она так радуется! Танцует от счастья, что попала к нам!
Их сосед снизу отчаянно забарабанил по батарее, но это был просто аккомпанемент.
И вот, в самый разгар этого безумия, машинка, отплясав своё коронное па, с оглушительным лязгом отскочила ровно настолько, чтобы шнур питания с треском выдернулся из розетки. В комнате повисла оглушительная, звенящая тишина.
Они стояли и смотрели на поверженного «зверя». Антон — бледный, Катя — вся растрёпанная и сияющая.
Антон: (виновато) Всё... Всё пропало...
Катя: (спрыгивая и подходя к нему) Что ты! Это было грандиозно! Наша первая семейная дискотека!
Она подошла к машине и с комичной важностью потрогала её.
Катя: Знаешь, я, кажется, обнаружила её скрытую функцию.
Антон: (опустошённо) Какую?
Катя: Функцию анти-идиотизма! Она понимает, что хозяин забыл выкрутить болты, и, чтобы не разбиться вдребезги, сама совершает акт элегантного самовыключения из розетки. Это же гениально! Настоящий искусственный интеллект!
Антон посмотрел на её смеющееся лицо, на неподвижную машинку, и его собственное напряжение наконец рассосалось, вырвавшись наружу громким, очищающим смехом.
Антон: (сквозь смех) Значит, так... Наша машинка не только стирает, но и... танцует латину в целях самосохранения?
Катя: Именно! Мы купили не стиральную машину, а высокоинтеллектуальное устройство для поддержания семейного психологического здоровья через совместное преодоление бытового абсурда!
Эпилог: Итоги блистательной аферы
Спустя полчаса, две отвёртки и одну сломанную мужскую гордость, транспортировочные болты были извлечены. Машина, наконец, запустилась с тем самым, обещанным в инструкции, «еле слышным гулом». Она стирала. Смиренно, почтительно, как и полагается аппарату, который только что пережил позор публичного провала и последующую реабилитацию.
Антон и Катя сидели на полу, прислушиваясь к этому гулу — симфонии их общей победы.
Антон: (задумчиво) Знаешь, я тут проанализировал наши вводные. И пришёл к выводу.
Катя: (с интересом) Какому же, о великий стратег?
Антон: Все эти парни с их «пацаномобилями» — они ведь покупают не машину. Они покупают дешёвую иллюзию. Иллюзию того, что их кто-то сможет полюбить.
Катя: А мы?
Антон: А мы... Мы купили не стиральную машину. Мы приобрели «акционерное общество полного цикла» под названием «Наша семья». Где я — генеральный директор, добывающий ресурсы. Ты — председатель совета директоров, принимающая судьбоносные решения. А этот скромный, белоснежный труженик... — он кивнул на машину, — это наш самый ценный актив. Потому что он освобождает наше время для самого главного.
Катя: Для чего?
Антон: (целуя её в щеку) Для того, чтобы любить до морщин на лице. Мы не впечатляем прохожих рёвом мотора. Мы впечатляем друг друга тихим гудением бытового счастья. И знаешь, это единственная валюта, которая никогда не обесценивается.
Они сидели и слушали, как их «актив» переходит на отжим. Это был самый богатый звук на свете. Антон поймал себя на мысли, что ни одна кредитная «лайба» с длинноногой красавицей внутри не могла даже близко сравниться с этим ощущением. Он был не просто счастлив. Он чувствовал себя гениальным комбинатором, который обвёл вокруг пальца саму судьбу и выиграл свой главный приз. И призом этим была не вещь. Это была она, их общая жизнь, их история, которая только началась.