Жуль Терру, следы
В Petit-Saconnex, что у Женевы, в год 1856-й, 27 августа, под дождём, что бил по крышам, словно молот по наковальне, родился Жуль Людвигович Терру. Мать его, простая швейцарка, шептала: «Будешь ты, сын, как река - течь и не знать покоя». Отец, часовщик, молчал, зная, что время - тиран, а не слуга. Жуль рос в тени Альп, где воздух чист, но души - в смятении. Уже в отрочестве он слышал голос внутри: О Боже, зачем Ты дал мне сердце, что рвётся на части? Зачем глаза, что видят грех в каждом отражении? Самоистязание начиналось с мелочей: укол иглой - и он думал, это за гордыню мою. Вечные сомнения грызли, как мыши в подвале: А вдруг нет Тебя, Господи? Вдруг я - лишь пыль в ветре?
В 1875-м, в Женеве, где модные дома цвели, как розы в оранжерее, Жуль встретил Жанну Марию Тиволи. Родилась она 22 мая того же года, портниха искусная, шила для дам Парижа и Лондона, хотя сама из простых, но утончённых. Глаза её - как озёра Леман, спокойны, но глубоки. Жуль, деловой агент, которого знала каждая дворовая собака Женевы, влюбился в её руки, что ткали шёлк в мечты. Боже, - молился он в душе, - это ли Твоя воля? Или дьявол искушает? Они поженились в маленькой церкви, где колокола пели о вечности. Жанна шептала: «Ты - мой якорь, Жуль». Но он сомневался: А если якорь утопит корабль?
В 1877-м родился сын Поль. Маленький, кричащий комок жизни. Семья радовалась, но Европа бурлила: революции, как бури, грозили сорвать крыши. Дальше, - решили они, - в Российскую империю, где царь держись жизнь в империи в своих руках. С Полем на руках, в повозке, трясясь по дорогам, они эмигрировали. Жанна шила в пути, Жуль учил французскому случайных попутчиков. Господи, - думал он, хлеща себя мысленно, - за что караешь? За то, что оставил родину? Или за грехи, что ещё не совершил?
Пинск и пламя страсти
Пинск, болотистый город в Полесье, принял их в 1878-м. Жуль нашёл место учителя в гимназии - французский был в моде у дворян. Жанна родила дочь Марию в 1880-м, кроху с глазами матери. Семья жила скромно: хлеб, молоко, уроки. Жуль стал популярен - ученики любили его акцент, истории о Женеве. Они переезжали: из Пинска в Вильно, затем в Читу, где сибирский ветер выл, как волк.
Но в Пинске, в 1879-м, Жуль встретил её - Марию Луизу Пату. Родилась 17 февраля 1873-го в Бордо, француженка, эмигрантка, работала гувернанткой у купцов. Молода, как весна, с волосами цвета винограда. Меж их душами, разгорелись - страсть, любовь и грех. Боже, - кричал он внутри, - зачем Ты посылаешь её? Чтобы испытать? Чтобы сломать? Мария Луиза следовала за ними: в Вильно, в Читу. Тайные встречи в лесах, письма, поцелуи под луной. Жанна подозревала, но молчала, шила платья для дочери. Жуль мучился: Я - Иуда? Или просто человек? Самоистязание: ночи без сна, царапины на руках от собственных ногтей. Зачем, Господи, две любви? Одна - якорь, другая - буря?
Прощай моя Тиволи
В Чите, в 1890-м, Жанна сказала: «Я знаю всё, Жуль. О твоей интрижке с этой девчонкой. Выбор за тобой». Голос её - как лезвие. Дети выросли: Поль — подросток, Мария - девочка. Жуль стоял на краю: семья или страсть? Боже, прости, - молил он, колотя кулаком по груди, — но сердце рвётся к ней. Он выбрал Марию Луизу. Бросил Жанну, Поля, маленькую Марию. «Прости, - шептал он жене, - но любовь - как река, не удержать». Жанна увезла детей в Санкт-Петербург. Там помогли родственники - семья Амедее Бури, торговца шёлком, эмигрировавшего из Швейцарии. Бури дал кров, работу Жанне в ателье.
Поль, уже взрослый, не простил. «Ты - предатель, отец», - сказал и уехал в Томскую губернию, искать любовь или забвение. Жуль с Марией Луизой скитался: учителем в провинциях, но популярность его росла - французский нужен был всем. Господи, - сомневался он, - это ли наказание? Или награда за грех? Боль физическая началась: сердце кололо, как иглой Жанны.
Золотой дракон Харбина, или последний след Жуля
В 1900-х Жуль решил: хватит скитаний. Переехали в Харбин, Китай - город русский, но экзотический, где железная дорога стучала, как сердце. Мария Луиза поддержала: «Ты - мой мир, Жуль». Он основал фирму Terroux import-export: товары народного потребления — чай, ткани, часы. Успех пришёл быстро. Вложил в фармацевтику: лекарство от сифилиса, беды века. Человечеству нужно, - думал он, - искупление через дело. Но тело слабело: кашель, боли в суставах. Боже, это сифилис? Кара за блуд? Самоистязание: ночи в молитвах, хлестал себя ремнём. Зачем Ты молчишь, Господи?
Хотел дать Марии Луизе швейцарское гражданство. Переписка с консульством в Шанхае: нужны бумаги о первом браке, развод. Писал Жанне, Марии - молчание. Годы шли. Поль не писал. Дочь изредка: помог ей устроиться в университет в Петербурге. Последняя телеграмма: «Амедее плох, умирает». Затем - тишина.
В 1920-х, в Харбине, Жуль процветал, но душа болела. Где они? Жива ли Жанна? Наконец, письмо от дочери Марии, в 1931-м.
«Папа, прости за молчание. Переехала из Питера в Хабаровск. Мужа репрессировали - большевики. С мамой уехали. Мама умерла 1 мая 1926 от рака печени. Читала твои письма, но ответить не успела. Скажу одно: не переставала тебя любить. Я повторно замужем, работаю в банке. Была у Поля - нашёл жену Анну Кононову, ещё та девка. Он постарел на двадцать лет вперёд».
Жуль читал, слёзы жгли глаза, как кислота. Боже, зачем? Жанна любила... А я - предал. Рыдал, комкая бумагу. Но боль не приходит одна. Рядом, на постели, лежала Мария Луиза - бездыханная. 24 декабря 1931. Сердце её остановилось во сне. Господи, - кричал он внутри, - Ты отнял обеих! За что? За грехи мои? Физическая боль пронзила: грудь, как в тисках. Самоистязание достигло пика: бил кулаками по стенам, повсюду кровь, кровь Жюля.
Одиночество поглотило. Фирма процветала, но он уехал в Шанхай. Зачем? Не знал. Город - Вавилон: шум, опиум, иностранцы. Жуль бродил по улицам, где желтые фонари мерцали, как угасающие звёзды. Боже, это конец? Или новая мука? Писем больше не было. Поль - в Томске, с женой-ведьмой. Мария - в Хабаровске, замужем. Жанна - в могиле, Мария Луиза в другой.
20 февраля 1933-го Жуль умер в дешёвой гостинице. Один. Тело нашли слуги: лицо в агонии, руки сжаты, как в молитве. Господи, прости... - последняя мысль. Вечные сомнения ушли с дыханием. Это был последний след в жизни Жуля, это был его последний шаг.