🕰 Попаданцы возвращаются.
🕰 Попаданцы возвращаются.
Один варит пенициллин в студенческом подвале, другой фехтует, забыв перезарядить мушкет, третий рушит высадку в Нормандии, а четвёртый бьётся под снегом за Русь.
На повестке — цинизм, пафос и лёгкая безуминка, без которых жанр бы не выжил.
АННОТАЦИЯ. 1932 год. Ленинград. Сорокалетний циничный врач Иван Горьков, погибший в наше время, просыпается в теле двадцатилетнего студента-медика Льва Борисова. В его руках — знания, способные спасти тысячи жизней...
ГГ немного боится НКВД, правильно делает именно сейчас зреет в нем заговор, но боится т.к. верит словам пропаганды о злобных чекистах.
ПРИМЕЧАНИЕ. Написано слегка неряшливо, в комментах читатели навалили кучу заклепок авторам, они отбиваются, как могут. Ленинград 1932 года – это вам не прогулка по бульварам Парижа. Это эпоха индустриализации, голода, репрессий, тревожных ожиданий. Авторы пытаются нарисовать эту картину: запахи карболки и махорки, убогий быт общежитий, скудная еда, повсеместный страх. Как фон для приключений, это работает.
Некоторые персонажи: Катя с её «умными, немного грустными глазами» и трагичной историей отца, профессор Жданов с его пытливым умом, даже простодушный Сашка, искренне верящий в коммунизм, – эти фигуры вносят в повествование искры жизни. Минусов тоже много. Синтезировать пенициллин, пусть и «сырой-экстракт», в подвале с банками огурцов, используя керосинку и марлевые фильтры? Серьезно?
Петр Алмазный, Михаил Кулешов
АННОТАЦИЯ. Попытка геройствовать закончилась пулей, отправившей меня на тот свет. К счастью, смерть принесла не забвение, а перерождение в новом теле.
Я попал в 1640 год, в тело Шарля Ожье де Батса. Ага, того самого гасконца, которого весь мир называет д’Артаньяном.
Правда, мои знания об этом герое исчерпываются романами Александра Дюма и приключенческими фильмами. А реальная история, как оказалось, слишком сильно отличается от тех романтических сказок… Впрочем, после моего вмешательства она наверняка изменится еще сильнее…
ПРИМЕЧАНИЕ. Тут у нас Бушков на минималках, который тоже переписал "Трех мушкетеров" в двухтомнике «Д'Артаньян — гвардеец кардинала». Только увы, "Труба пониже, да дым пожиже". Попаданец, который вроде бы должен обладать уникальными знаниями, но на деле не знает ни истории, ни географии, ни этикета. Его "мудрость" сводится к цитированию Боярского и перекатыванию "на автопилоте" от одной передряги к другой. Его внутренняя борьба между желанием помочь России и пассивным принятием роли французского дворянина выглядит скорее как вялая отговорка, чем как конфликт.
Катастрофически хромает логика и реализм: происходящее в книге бросает вызов здравому смыслу на каждой странице. Герой с сотрясением мозга прекрасно фехтует, Планше приносит 200 ливров, продав второго пленника, когда герой спал (почему-то Планше может продавать пленников без проблем), раненый в легкое Сирано через полчаса "выглядит даже отдохнувшим". Постоянное игнорирование таких мелочей, как перезарядка мушкетов в разгар боя, количество стрелков, состояние раненых, или то, что клеймо на плече Миледи никто не замечает, вызывает лишь недоумение. Апогей – патруль пропускает подозрительных "испанцев" с дамой и раненым, потому что... им так сказали.
Диалоги часто состоят из коротких, отрывистых фраз, без глубокой эмоциональной окраски или подтекста. Повторяющиеся жесты ("почесал в затылке", "пожал плечами") и описания ("дура" для ружья, "толстое ковыряло" для шпаги) создают ощущение, что авторы либо очень спешили (прода каждый день! в полночь!), либо использовали генератор синонимов. А то и вовсе "чатгопоту".
Все герои, включая самого попаданца, остаются одномерными. Они делают то, что нужно для сюжета, но не развиваются, не переживают внутренний конфликт, а их эмоции поверхностны и быстротечны. Миледи, которая рыдает, затем хладнокровно врет испанцам, затем опять рыдает и чувствует себя "чудовищем" – это не глубина, это шизофрения.
Нет, такой футбол нам не нужен. Лучше перечитаем Бушкова. А то и вовсе Дюма.
Вячеслав Эдуардович
АННОТАЦИЯ. «Карфаген должен быть разрушен!» - фраза, которой я руководствовался, отправляясь в прошлое. С одной поправкой: моя цель - уничтожение США и разрушение его монополии на насилие.
ПРИМЕЧАНИЕ. ВНИМАНИЕ! ТРА-ТА-ТА-ТА! ДАЛЬШЕ ИДУТ СПОЙЛЕРЫ!
Перед нами, дражайшие читатели, разворачивается эпопея (или, скорее, эпический фарс) о неком Алане, «хрононавте» из будущего, где благословенная Америка установила свой стерильный, монолитный, до зубовного скрежета «Порядок». Наш герой, простите, «санитар истории», прибывает в 1943 год с «маниакальными мыслями» уничтожить США, дабы предотвратить сие унылое, бездушное завтра.
Первые же шаги по Бруклинскому порту, где он материализуется из мешков с кофе, показывают, что «Новый мировой беспорядок» — это не шутки. Вместо футуристического кошмара он встречает трех громил. И тут, о чудо, наш высокоинтеллектуальный путешественник во времени, оказывается в тупике! Приходится пачкать руки кровью, а затем присваивать личность утопленника, ветерана Артура Локка. «Что наша жизнь? Игра!» – похоже, протагонист решил, что это его личная версия.
Вскоре Алан-Артур внедряется в преступный мир Нью-Йорка под крыло мафиозного «решалы» Салли «Рыбака» Марино. Используя свои недюжинные знания химии и психологии (видимо, из тех самых «стерильных» учебников будущего), он решает местные проблемы, попутно становясь ночным уборщиком в военном ведомстве Вашингтона. И вот тут начинается самое интересное: среди вороха бюрократического мусора (о, эти прелестные черновики!) он находит СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНЫЙ ПРОТОКОЛ "ВАЛЬКИРИЯ-А", который четко объясняет, что прямое убийство лидеров – дело дохлое. Система-то готова!
И тогда наш «хирург» меняет тактику: вместо кувалды – тонкий скальпель дезинформации. Через эдакого Джеймса Бонда из подполья, прозванного «Вороном» (наверное, по цвету костюма или души), он подбрасывает ФБР фальшивку о советском заговоре на Рузвельта. Миссия «Призрачный стрелок» с успехом отвлекает Гувера, доказывая, что паранойя – мощнейший двигатель прогресса.
Затем Алан-Артур (уже, кажется, больше Артур, чем Алан) отправляется в Лондон, естественно, на контрабандном судне, полном крыс (символично!). Там, под личиной канадского корреспондента и с помощью очередных тетушек-уборщиц, он проникает в штаб Эйзенхауэра. И там, «Тонкая работа!» – фальсифицирует его личные дневники, выставляя генерала англофобом, трусом и интриганом. Публикация «сливов» вызывает яростный раскол между Черчиллем, Монтгомери и Айком.
Как итог, высадка в Нормандии (D-Day) превращается в кровавую баню с «чудовищными потерями» из-за дезорганизации и взаимного недоверия. Герой, наблюдая за этим «успехом», чувствует себя «мясником», но не останавливается, ибо «цена репутации» высока, а «хаос – это жизнь». Впереди Ялта, а санитар истории уже превращается в инженера глобального хаоса. Каково, а? Пора бежать читать?
Да, конечно, если вам нравится супер везучий герой. Алан, простите, Артур, является магнитом для невероятных совпадений. Ему постоянно везет: вот он, из будущего, без опыта, но тут же находит утопленника с идеальной легендой. Сразу же попадает к мафиозному боссу, который принимает его как родного. А потом, о чудо, в мусорной корзине, среди обглоданных костей бюрократии, он находит секретный протокол. И уборщицы в штабе Эйзенхауэра оказываются не просто соседями, а готовы продать душу дьяволу за бутылку джина. И вот такое там в сюжете нон-стоп.
Вызывает вопросы и моральный компас главного героя. Герой, который пафосно заявляет о спасении будущего от стерильного порядка, тут же, без тени сомнений, обрекает тысячи реальных людей на кровавую гибель на Омаха-Бич. И ладно бы, если бы это было показано как трагедия, но его "давящая физическая тяжесть" и "чувство мясника" воспринимаются как попытка в последнюю минуту натянуть на себя плащ совести, который ему явно велик. Убивать "биологическую биомассу" в порту – это нормально, а вот когда от твоих интриг гибнут тысячи солдат – это, видите ли, "горькая ирония". Моральные рефлексии главного героя напоминают "не баг, а фича" – вроде бы есть, но работает как-то странно.
Резюме. Если вы ненавидите “пиндосов”, англосаксов, разрушенная статуя Свободы - ваш магнитик на холодильнике - обязательно читать. Всем остальным не рекомендуем.
4. Русь непокоренная. Нашествие.
Цикл: Русь непокоренная #1
АННОТАЦИЯ. Очнулся — снег чёрный, тела на площади, вороны рвут плоть…
Рязань сожжена. Татарва ушла, но их псы-кипчаки добирают уцелевших. А рядом ребёнок с белыми волосами зовёт меня по имени. Говорит, я — ратник Ратмир, что обещал защитить его родных.
Я? Вчера я жил в совсем иной эпохе. Сегодня — голый среди мёртвых, но с чужим телом и чужой памятью.
Что делать?
Ответ один. Русские не плачут, русские бьются.
Я поднял меч, собрал вокруг себя тех, кто уцелел, и впервые понял — моё время теперь здесь. Татары думают, что Русь уже покорена.
Они ошибаются.
Я здесь не для того, чтобы умереть вместе с Рязанью. Я здесь, чтобы начать освободительную войну.
ПРИМЕЧАНИЕ. Ну здравствуй, классический боевик про попаданца! Сомнения прочь, превозмогание, экшен, кровь и смрад сгорающих союзников, хруст костей врагов. Рязань сожжена, Евпатий! Ой, простите меня за такое резкое слово, но там вправду Евпатий. Монголы, прочие народы пытаются ограбить и уничтожить Русь.
Герой бы непременно погиб, но автор начеку. Под дробь осыпающихся заклепок бывший старик, повоевавший в Афганистане и в Африке (тоже в очень ограниченном контингенте войск России, не наёмником) воскресает в теле десятника младшей дружины, мешает в своей голове знания свои и чужие, а потом ведет народ к спасению. Островок на Дону, почему бы и нет? Строим городище, валим кинжалом матерого секача, убиваем медведя рогатиной в спину из-за угла…
Читать можно, у меня вполне получилось. Главное, не вчитываться, не вдумываться в отдельные детальки. Тем более, что у автора получается держать темп, стиль, слог. Он даже ухитрился показать, как старорусская речь в голове героя трансформируется в понятный нам язык, чтоб потом не напрягать читателя всеми этими “иже паки херувим”. На сём обзор заканчиваю, пойду дальше читать про непокорную Русь. Кстати, написано бойчее, чем “Зори над Русью” Рапова.