Я обернулся к окну. Нет, это не луна отражается, хотя и она светит словно прожектор. Какое сегодня число? Как же меня сбивает с толку погода. По ощущениям — конец апреля. А сегодня... Точно. Заканчивается двадцать первое. Завтра начнется настоящая весна.
Глава 14 / Начало
Я снова перевел взгляд на зеркало. В зеркале светилась уже третья его часть, и в нем явно был виден кусочек неба. Мой взгляд словно магнитом притягивало к зеркалу, а разум кричал: «Беги!»
Картинка всё увеличивалась. Вот я уже вижу бешено несущуюся мне навстречу дорогу. Вот на обочине большая фура выставила прицеп так, что машина, в которой я нахожусь, сейчас обязательно зацепится, сбавив при этом скорость. Вот еще одна.
— Нет! Мужики! Нет! Не справлюсь, стяну вас в пропасть! Нет! Всё, что есть, — на миг водитель обернулся назад и снова сосредоточился на бешено несущейся дороге. — все вещи на себя! Может, так живым останешься!
На спальном месте машины завозился кто-то еще, накидывая на себя тряпьё. А водитель зашептал что-то непонятное. Что? Я прислушался и разобрал. Он просил Мару не оставить его жену и детей. Заклинания произносил быстро, скороговоркой, со знанием дела.
— Что ты делаешь? — не выдержав, вмешался я.
— Молчи, так надо. Я уже труп. — Водитель так и не понял, что к нему обращается не напарник.
Я глянул в окно. С одной стороны — отвесная скала, с другой — пропасть.
— Чёртов перевал! Не выдержали колодки! Нагрелись! — За рулём он стоял, отчаянно пытаясь на бешеной скорости справиться с управлением.
Ввести многотонную, неуправляемую машину в поворот не получилось. Не вошла. Не хватило буквально чуть-чуть... Сбросить скорость не вышло, как ни старались коллеги, подставляя борты своих прицепов. На полном ходу стальной монстр сорвался с обрыва и рухнул в пропасть.
— Сумрак! — вскричал я.
И время замедлилось. Все вокруг погрузилось в серую, тягучую муть. Словно на замедленной записи, доносились последние слова водителя:
— Мара! Самая справедливая богиня! Моя душа в полном твоем распоряжении. Не оставь мою семью, стань их покровительницей! Да будет так! Слово моё крепко!
Удар.
Падение закончилось. Его финалом стал ужасающий скрежет, звук крушащегося в лепешку металла, визг рвущегося стекла... и тишина. Внезапная, оглушительная, давящая.
Я открыл глаза. Каким-то чудом меня выбросило из кабины. Я лежал на сваленных еловых ветках, огромная ель закрывала от меня небо. Где-то весело и беззаботно журчал ручей. Яркое солнце, махнув на прощание последним лучом, скатывалось за гору. Сумерки. Вечер. Я осмотрелся. Огромная машина лежала на дне ущелья, словно смятый лист бумаги. Рядом с ней стояли два призрака.
Я поднялся на ноги и подошел к обломкам.
— Ведьмак? — удивился призрак водителя. — Ведьмак, как мы похожи. Откуда ты?
— Как я понял, Мара удовлетворила твою просьбу. Она услышала твою молитву. Не спросив при этом меня. — Я был зол. Как так! Мне и у Лунары было неплохо. Сколько же можно распоряжаться моей судьбой!
— Ведьмак. Не сердись! — услышал я голос богини.
Я резко развернулся.
Как всегда, прекрасна. Черный обтягивающий комбинезон, длинные волосы, ярко-красные губы.
—Ведьмак, та война тебе не нужна, — Мара подошла вплотную, провела ухоженным пальчиком по моей щеке. — У тебя еще много задач. А этих я забираю. Они мне были обещаны. А ты... — Мара толкнула меня в лоб, — ляг, где лежал. Все должно быть естественно.
Стало темно, словно выключили свет. И наступила тишина.
Пришел я в себя от крика:
—Живой! Сюда, быстро!
Я попытался открыть глаза, но яркое солнце ослепило меня. В уши ударил нарастающий шум вертолета. Захотелось заткнуть уши, снова погрузиться в спасительную тишину.
— Да ну нафиг... С такой высоты лететь, и живой? — возразили кричавшему.
Но, по-видимому, подошли, потому что после матерного «ох, ты ж!» рядом кто-то остановился. И тут же чьи-то прохладные пальцы нащупали пульс на моей шее.
— Адреналин! Носилки! Быстро!
Мне в руку поставили укол, и я благополучно снова провалился в темноту.
Пришел в себя от странной вибрации и грохота. Кто-то кричал над самым ухом:
—Знать бы, что живой остался, сразу бы спасательную группу снарядили! А так — за трупами на второй день мы пошли. Ещё при первом ударе об уступ: его вышвырнуло. Ветки падение смягчили. Видно, в рубашке родился.
— Ага! Повезло мужику! — прокричал ещё кто-то.
—Да ну, нафиг! — ответил первый. — С такой высоты свалиться. Лучше уж трупом быть. А так к кровати прикован будет. Явно позвоночник сломал.
—Ой, глянь! Смотрит! — проорал второй.
А я никак не мог увидеть, кто рядом со мной разговаривал. Моё тело было словно парализовано. Неужели Мара меня сюда отправила инвалидом? Зачем?
— Мужик! Ты чего? — наклонился ко мне немолодой уже мужчина, давно не бритый, со слипшейся на лбу чёлкой. — Хочешь чего?
—Пить, — еле смог я произнести. Попробовал пошевелить руками или ногами — бесполезно. Что же задумала Мара? И о какой войне вела речь? Вибрация и шум мотора совершенно не давали сосредоточиться. А ещё безумно хотелось спать. Сделав пару глотков воды, я, обессиленный, вытянулся на носилках и опять уснул.
Проснулся я от того, что отчаянно чесался нос. И только через пару минут до меня дошло, что чешу его самостоятельно. Руки работают! Я сжал и разжал кулаки. Поднял и опустил руки. Проверил на чувствительность ноги. Пошевелил ими. Попробовал сесть. Мешали только провода и капельницы в ключице. Отпустило? У меня не болело ничего. Да и чувствовал я себя совершенно здоровым.
Огляделся. Палата. Вместе со мной еще пять кроватей. Кто-то полностью загипсован, кто-то лежит по самый нос, накрытый простынёй. А вот уже и не жилец. Душа стоит рядом с телом. Безучастно наблюдает, как тело пытается сделать последний вздох.
— Эй, — позвал я душу. — Эй! Ко мне подойди. Да-да, ты. Не буду же я орать через всю палату!
Душа еще раз недоверчиво глянула на меня, потом всё же поняла, что обращаюсь к ней. Подплыла, забавно передвигая ногами в воздухе. Не привыкла еще без тела быть.
— Ты кто? Я, вроде, вон помираю. А ты меня видишь.
—Ведьмак я, ходящий близ смерти. Давай-ка рассказывай. Где я?
—В Щучьем. Городок такой, — душа внимательно присмотрелась ко мне, не подшучиваю ли. — Не помнишь?
—Или не знаю. Дальше. Год, число. Имя.
—Откуда я твоё имя знаю? Не видел никогда. Знаешь, кто я? Второй секретарь...
—Да хоть десятый, — перебил я душу. — Имя твоё.
—А-а-а-а-а! Борис. А вообще родители Бетханом назвали. Казах я.
—Мусульманин?
—Я? Должен быть. Хоронить по-мусульмански будут, тут к бабке не ходи. А так... И свинину ел, и девок портил. Ой, бой! Будет то чего теперь? — Душа заметалась по палате. — Слушай, а может, раз меня того, пристрелили, будут уступки какие?
—Какие уступки? Сам не убивал? — ухмыльнулся я.
—Не! Точно нет. Но собирался. Меня вперед, — душа подошла к телу. Замахнулась.
—Эй, полегче. Год какой? И месяц.
—А? А-а-а-а-а! Тысяча девятьсот девяносто третий. Пятнадцатое сентября. Продолжение