Лучи утреннего солнца робко пробивались сквозь струящуюся кисею занавески, играя бликами на столешнице. В крохотной кухне пахло свежесваренным кофе и сдобными круассанами, которые Катя разогревала к завтраку. Утро в субботу было её маленьким ритуалом счастья, островком безмятежности в бурном океане будней.
— Кофе будет таким крепким, как твоя уверенность в светлом будущем? — раздался сзади голос, и теплые руки мужа обняли её за талию.
Катя обернулась и улыбнулась ему. Сергей стоял босой, в мятой пижаме, с растрепанными волосами, и смотрел на неё с такой нежностью, от которой по-прежнему захватывало дух.
— Ещё покрепче. Я же знаю, как ты любишь крепкий кофе, — она потянулась и поцеловала его в щёку. — Садись, завтрак готов.
Они устроились за столом напротив друг друга. За окном просыпался город, а в их квартире царила собственная, сложившаяся годами, идиллия. Они снимали эту «двушку» всего полгода. Каждая вещь здесь, начиная от потертого дивана до криво прибитой полки для книг, которую они собирали вместе, был частью их общей истории.
— Итак, капитан, планы на выходные? — Сергей отломил кусочек круассана. — Я сегодня закончу чертежи по проекту «Альфа», а завтра мы можем съездить за город, как ты хотела. На природу. Пожарим наконец-то шашлыки.
— Правда? — её глаза засияли. — А как же работа? Ты говорил, что надо успеть до понедельника.
— Управлюсь. Не могу же я всё время позволять своему тирану-начальнику отбирать у меня время, которое я мог бы провести с самой красивой женой на свете. Нужна же передышка.
Он подмигнул, и Катя рассмеялась. Так они и жили с его мальчишеской бравадой и её уверенностью и спокойствием. В семье он являлся генератор идей, а она — тем самым фундаментом, который не давал этим идеям разбиться о суровую реальность.
— Знаешь, — Сергей отпил глоток кофе и стал серьезным. — Я вчера разговаривал с Алексеем. Он предлагает всерьез подумать о нашем общем деле. Его студия растёт, и ему нужен надёжный партнёр по архитектурной части.
— Серьёзно? Своё дело? Это же огромный риск.
— А кто не рискует? — Он отодвинул тарелку и взял её руку в свои. — Кать, я не хочу всю жизнь работать на дядю. Я хочу строить что-то своё. Для нас. Для нашего будущего.
Он говорил горячо, его глаза горели. Катя смотрела на него и видела не просто мужчину, а того самого принца на белом коне, который готов свернуть горы ради своей семьи. Это чувство было таким же острым и настоящим, как и три года назад, когда они только познакомились на корпоративе. Он тогда был душой компании, а она — скромной стажёркой из соседнего отдела.
— Я верю в тебя, — тихо сказала она, сжимая его пальцы. — Если ты чувствуешь, что готов, мы попробуем. Я тебе помогу.
— Вот и умничка! — Он вскочил и, подойдя к окну, раскинул руки, будто обнимал целый мир. — Смотри, какое небо красивое. Мы всё сможем. Я обещаю...
Она смотрела на его спину и её сердце наполнялось гордостью и надеждой. Да, конечно, он мечтатель. Иногда его планы напоминали воздушные замки. Но в его глазах она всегда видела огонь, стремление вперед, желание нести свой крест, свою часть их общего груза.
— Ладно, мечтатель, — встала и она, собирая посуду в раковину. — Прежде чем покорять мир, помоешь посуду? А мне пора бежать в магазин, надо купить кое-каких продуктов.
— Конечно, главнокомандующий! — Он картинно отдал честь. — Отмою до блеска. Только смотри, возвращайся поскорей. Без тебя тут пусто и одиноко.
— Пусто не будет, — улыбнулась она, надевая куртку. — Я скоро вернусь.
Катя вышла из подъезда и вдохнула полной грудью прохладный воздух. Мир казался чётким, ясным и полным крутых возможностей. Они были командой. Они несли свою ношу поровну, и это было не в тягость, а в радость. Она ещё не подозревала, как быстро это хрупкое равновесие разрушится. А пока же она просто шла по улице, с легким сердцем планируя покупки и радуясь такому светлому дню...
Тот ноябрьский вечер запомнился Кате до мелочей. Она вернулась домой позже обычного. Весь коллектив задержали на совещании. С порога она почувствовала непривычную тишину. В квартире пахло не ужином, а затхлостью и чем-то ещё непривычным — тревогой, что ли. Сергей сидел на кухне, уткнувшись в экран телефона. Перед ним стоял холодный чай, который она заварила ему ещё утром.
— Ты что, не ужинал? — спросила она, снимая пальто.
Он поднял на неё глаза. Взгляд был пустым, отрешённым.
— Меня сократили, Кать.
Фраза повисла в воздухе, тяжелая и нелепая, как кирпич, упавший на голову. Катя медленно опустилась на стул напротив.
— Сократили? Как? Почему? Ты вчера ничего не говорил...
— А что говорить? — он горько усмехнулся. — Уволили. И точка. Весь наш отдел оптимизируют. Мне предложили уволиться по согласию, я отказался, ну меня и... — он развел руками, — выставили.
— Но это же незаконно! — вспыхнула Катя. — Ты должен бороться! Надо писать заявление и в суд подавать!
— И что? — его голос прозвучал устало. — Год судиться, чтобы потом всё равно оказаться на улице? Бесполезно. Всё решено.
Он с силой отодвинул чашку с холодным чаем, и она со звоном упала на пол. Осколки разлетелись по линолеуму, но никто не двинулся их поднимать.
— Ничего, — Катя сделала глоток воздуха, пытаясь взять себя в руки. — Ничего страшного. Отдохнешь пару недель, возьмёшься за поиски новой работы. Ты же отличный специалист, тебя с руками оторвут.
— Конечно, — безжизненно согласился он. — С руками.
Первую неделю он и правда старался искать новую работу. Рассылал резюме, звонил бывшим коллегам. Но в его глазах уже не было прежнего огня, а только разочарование. Отказы, которые раньше лишь подстёгивали его для чего-то нового, теперь будто выбивали из-под ног почву. Он становился всё мрачнее и мрачнее.
Прошел месяц. Потом два. Катя продолжала тащить на себе всё: съемную квартиру, питание, коммуналку. Возвращаясь с работы, она заставала одну и ту же картину: Сергей сидел перед телевизором, уставившись в мерцающий экран. На столе лежала немытая посуда.
— Серёж, ты хоть гулял сегодня? Свежим воздухом подышал бы? — пыталась она его хоть как-то расшевелить.
— А зачем? — он не отрывал взгляда от экрана. — На улице слякоть, холод. Да и голова раскалывается.
Слово «голова» прозвучало впервые. Тогда она не придала ему значения.
Однажды вечером она застала его в интернете, изучающим симптомы редких неврологических заболеваний.
— Ты что это читаешь? — с тревогой спросила она, заглядывая в монитор через его плечо.
Он резко закрыл вкладку.
— Да так, ерунда. Голова побаливает. Наверное, давление.
Но «ерунда» не проходила. Теперь у него постоянно что-то болело: то голова, то спина, то непонятно где. Он начал ходить по врачам. Сначала в поликлинику, потом, тратя их сбережения, в частные центры.
— Катя, а ты не находишь, что у меня правый зрачок шире левого? — мог спросить он за ужином, пристально вглядываясь в своё отражение в окне.
— Нет, Серёжа, не нахожу. Тебе показалось.
— Нет, не показалось! — голос его срывался. — Я же вижу! У меня постоянный шум в ушах, давление наверное... Это же явные признаки!
Она пыталась говорить с ним спокойно, убеждала, что он здоров, что все эти симптомы от стресса и безделья.
— Серёж, давай ты просто выйдешь на пробежку? Или в спортзал запишешься? Я тебе абонемент куплю. Смени обстановку, и всё пройдет.
— Ты ничего не понимаешь! — огрызался он. — У меня, возможно, серьёзное заболевание, а ты про спортзалы! Врачи ничего не находят, не могут поставить диагноз!
Его мир сузился до размеров его собственного тела. Он прислушивался к каждому урчанию в животе, каждому покалыванию в пальцах, выискивая всё новые «симптомы». По вечерам он мог часами рассказывать ей о своих «диагнозах», а она, уставшая после смены, сидела и молча кивала, глотая слёзы от бессилия.
Однажды, она разбирала почту и нашла его справку от невролога. Крупными буквами было написано: «Патологий не выявлено. Рекомендована консультация психотерапевта».
Она положила справку на стол перед его носом.
— Сережа, послушай врача. Это не тело болеет, а душа. Давай попробуем сходить к психотерапевту? Вместе.
Он посмотрел на бумагу, потом на неё. В его глазах вспыхнула обида и злость.
— Ты думаешь, я сумасшедший? Что я всё выдумываю? — он скомкал справку и швырнул её в мусорное ведро. — Мне не нужны твои психологи! Мне нужен нормальный врач, который поставит правильный диагноз!
В ту ночь Катя впервые легла спать на диване в гостиной. Лежать рядом с ним, слушать его ровное дыхание, когда в её душе бушевала буря, было просто невыносимо. Трещина в их совместной жизни, появившаяся в день его увольнения, превращалась в огромную пропасть. И она уже не знала, найдётся ли такой длинный мост, чтобы через неё перебраться...
Зима в тот год выдалась малоснежной и унылой, точно как и обстановка в их квартире. Катя возвращалась с работы, и каждый раз у подъезда её охватывало одно и то же тягостное чувство. Ей не хотелось даже переступать порог собственного дома. Теперь это место пахло не кофе и круассанами, а лекарствами и непреодолимой тоской.
Она застала Сергея в гостиной. Он лежал на диване, не отрывая взгляда от потолка, а ладонью держался за лоб
— Опять голова? — устало спросила Катя, вешая пальто.
— Не просто голова, — его голос был слабым, нарочито бессильным. — Кажется, сегодня всё гораздо серьёзнее. Давление скачет, в висках стучит… Я, наверное, даже ужин готовить не смогу.
— Ничего, валяйся, я разберусь, — она, не раздеваясь, прошла на кухню, где в раковине сгрудились тарелки.
Она молча принялась за них, слушая, как за стеной муж включает телевизор. Этот звук стал саундтреком их жизни. Через пятнадцать минут Сергей появился в дверном проеме, бледный, с трагичным видом.
— Знаешь, я тут по симптомам в интернете почитал… Это очень похоже на начальную стадию рассеянного склероза. Или на аневризму.
Катя сжала в руке губку так, что из неё брызнула вода.
— Серёжа, прекрати, умоляю. Ты был у пяти неврологов! Все в один голос сказали, что ты абсолютно здоров.
— Они ничего не видят! — он ударил кулаком по косяку, и она вздрогнула. — Они не хотят видеть! У меня же немеют пальцы на левой руке по утрам. Ты понимаешь, что это значит?
— Это значит, что ты спишь в неудобной позе! — не выдержала она. — Потому что всё время валяешься на этом диване!
Он смотрел на неё с таким искренним страданием и упреком, что у неё внутри всё переворачивалось. Впервые она подумала: а что, если он и правда болен? Не физически, а чем-то другим, куда более страшным? Эта мысль пугала, и оттого ей было проще кричать на него.
— Ты мне не веришь, — прошептал он, и его глаза наполнились слезами. — Самому близкому человеку, а ты не веришь.
Он развернулся и ушёл обратно в гостиную. Катя осталась стоять у раковины, смотря на покрасневшие от горячей воды, руки. Она чувствовала себя ужасной, чёрствой тварью. Но запасы сострадания иссякали, капля за каплей, с каждым днем этой нескончаемой трагедии.
Выходные стали для неё сущим наказанием. Теперь он не просто лежал на диване, он торчал часами на медицинских форумах, выискивая всё новые и новые ужасы.
— Кать, послушай! — мог он крикнуть из другой комнаты. — «Постоянный шум в ушах в сочетании с головокружением…» Это же про меня! Точь-в-точь!
Она уже не отвечала. Она молчала, погрузившись в работу за своим ноутбуком. Это была искусственно созданная ею иллюзию побега.
Однажды субботним утром он подошел к ней, держа в руках распечатку.
— Я записался на МРТ. В платную клинику. Это последнее, что я могу сделать, чтобы доказать…
— Доказать что? — она закрыла ноутбук. — Доказать, что ты тяжело болен? Это то, чего ты хочешь?
— Я хочу знать правду! — выкрикнул он.
— Правда в том, что ты здоров! — сорвалась она. — Правда в том, что ты прячешься от жизни за этими мнимыми болячками! Тебе просто не хочется искать работу и нести ответственность!
Наступила мёртвая тишина. Он смотрел на нее с таким ледяным презрением, что холодок пробежал по её спине.
— Я так и знал, — проговорил он тихо. — Ты просто ждёшь удобного момента, чтобы избавиться от обузы. От больного, никому не нужного мужа.
Он повернулся и ушёл, хлопнув дверью в спальню. Катя осталась сидеть, сгорбившись, и слушать, как в её груди с огромной скоростью колотится сердце. Она проиграла этот бой. Он снова выставил её виноватой.
Они всё-таки пошли на это МРТ вместе, потратив немалую сумму из их общего, быстро тающего бюджета. Результат, конечно, был идеальным. Врач, молодой мужчина с усталым взглядом, вышел в коридор и, глядя куда-то мимо них, сказал:
— Патологий не обнаружено. Я бы рекомендовал вам обратиться к психотерапевту. Часто такие симптомы имеют психосоматическую природу на фоне стресса или депрессии.
Они ехали домой в метро, стоя в толчее. Сергей молчал, сжимая в кулаке заключение. Потом он резко повернулся к ней, и его лицо исказила горькая усмешка.
— Ну что, довольна? Твой здоровый, ленивый муж не оправдал твоих надежд. Не умер, в общем.
— Серёжа, я никогда…
— Заткнись! — прошипел он так, что люди вокруг обернулись. — Просто заткнись.
Он вышел на две остановки раньше. Катя доехала до своей станции, поднялась наверх и зашла в первый попавшийся супермаркет. Она бродила между яркими полками, смотрела на счастливые лица людей с полными тележками и вдруг поняла, что не может вспомнить, когда в последний раз они ходили за продуктами вместе. Когда в последний раз они просто смеялись.
Она подошла к полке с вином, взяла первую попавшуюся бутылку и, не глядя на ценник, потащила её на кассу. Ей было всё равно. Ей хотелось одного, чтобы этот кошмар под названием «её жизнь» наконец-то закончился. Или чтобы в нём хоть что-то изменилось. Любой ценой.
Сергей уже был дома. Он снова лежал на диване, спиной к ней. На полу валялся смятый бланк с результатами МРТ.
Она прошла на кухню, открыла бутылку и налила себе полный бокал. Выпила залпом. Горло перехватило судорогой, но внутри разлилось долгожданное, обманчивое тепло. Она поняла, что пропасть между ними теперь стала шириной в целый океан. И она уже даже не пыталась искать лодку, чтобы его пересечь. Она просто стояла на своем берегу, одна, и смотрела, как его берег медленно скрывается в тумане...
Весна пришла внезапно и бесцеремонно. Город залило нагло-ярким солнцем, от которого у Кати постоянно слезились глаза. Она шла по улице, прикупив в соседнем магазине готовый салат на ужин, и думала о том, что ненавидит это время года. Вся эта показная радость природы, это буйство красок... всё это было болезненным контрастом её внутреннему состоянию. Она чувствовала себя серой, выцветшей, как старый фотоснимок.
Дома пахло пылью и затхлостью. Сергей, как и предполагалось, лежал на диване. Телевизор был выключен, и он просто смотрел в потолок.
— Привет, — бросила она, ставя сумку на пол в прихожей.
Ответа не последовало.
Она разделась и прошла на кухню. Мысль о готовке вызывала физическое отвращение. Она открыла контейнер с салатом и стала есть его прямо из пластикового контейнера, стоя у окна и глядя на играющих во дворе детей. Их неуместный смех долетал даже сюда.
Через полчаса в кухню вошел Сергей. Он выглядел помятым, хотя, казалось, целый день не делал ничего, а только лежал.
— Ты купила те таблетки, что я просил? — спросил он без предисловий.
Катя медленно обернулась.
— Какие таблетки, Сергей?
— Ну, которые от сосудистых спазмов! Я тебе вчера три раза говорил! Я специально название в твой телефон сбросил!
Она молча достала телефон, пролистала переписку. Сообщение действительно было.
— Извини, забыла. С работы бежала, голова кругом.
— Конечно, забыла, — он горько усмехнулся. — У тебя всегда голова кругом, когда речь обо мне. Тебе же плевать, что я тут мучаюсь.
Он повернулся и ушёл, оставив её одну с половинкой съеденного салата и комом в горле. Она больше так не могла. Она не могла заставлять себя жалеть его. Чувство сострадания окончательно выгорело в ней, оставив после себя лишь тяжелую усталость, похожую на шлак.
Вернувшись как-то поздно вечером, она застала его разговаривающим по телефону. Услышав её шаги, он резко оборвал фразу и пробормотал: «Ладно, потом перезвоню». Он не смотрел на неё, когда она входила в комнату.
— Кто звонил? — спросила она, больше из вежливости, чем из интереса.
— Так… Алексей. По поводу одного старого проекта.
Она кивнула. Но не поверила. В его голосе прозвучали ноты, которых она давно не слышала. Это была какая-то оживленность, даже легкая взволнованность. Но она была слишком измотана, чтобы копаться.
Работа стала её единственным спасением. В офисе она могла на несколько часов забыть о своём домашнем кошмаре. Она погружалась в цифры, отчёты, звонки, и это притупляло боль. Коллеги хвалили её за собранность и хорошую работу. Они не понимали, что эта собранность — всего лишь панцирь, под которым скрывалась истерика.
Однажды ее начальница, Ирина Петровна, женщина с умным, проницательным взглядом, задержала её после совещания.
— Катя, у тебя всё в порядке? Ты выглядишь уставшей. Может тебе взять отпуск?
Катя чуть не расплакалась от этой простой, человеческой заботы.
— Все нормально, Ирина Петровна. Просто… дома сложности.
— С мужем? — мягко уточнила та.
Катя лишь кивнула, сжав губы.
— Понимаю, — Ирина Петровна вздохнула. — Держись. Помни, что ты у меня лучший специалист. И если что, я всегда на твоей стороне.
Эта поддержка стала для неё свежим глотком воздуха. Хоть кто-то ещЁ видел в ней не обслуживающий персонал при вечном больном, а человека, специалиста.
Но дома её снова ждала непреодолимая стена. Теперь Сергей почти не разговаривал с ней, если дело не касалось его симптомов. Они жили в одной квартире, как два случайных соседа по несчастью, связанных лишь договором аренды и грузом неудач.
Как-то раз, перекладывая вещи на антресолях в шкафу, она наткнулась на его старый планшет. Он давно им не пользовался, а предпочитал телефон. Катя не знала, что ею двигало тогда, то ли скука, то ли любопытство, но она включила его.
Планшет был не запаролен. Она открыла браузер. История поиска была чиста, но вкладки… Одна из вкладок была открыта на сайте автосалона. На экране красовался мощный внедорожник последней модели. В другой вкладке была статья про инвестиции в коммерческую недвижимость.
Сердце ёкнуло. Откуда у него такие интересы? На её зарплату о таком можно было только мечтать. Может, он в самом деле планирует открыть своё дело? Но вроде нет, ведь все его разговоры уже больше года крутились только вокруг болячек.
Она почти машинально открыла его почту. И тут ее взгляд упал на непрочитанное письмо. Отправитель была «Алена С.». Тема: «До субботы, мой герой».
Ледяная волна прокатилась по её телу. Она щёлкнула на письмо.
«Серёж, не могу дождаться, когда мы снова увидимся. Спасибо за эти незабываемые дни. Чувствую себя с тобой такой защищённой. И не переживай насчет работы, всё уладим. Мои связи — твои связи. Целую крепко. Твоя Лена».
Катя сидела на холодном полу в коридоре, уставившись в яркий экран. Слова плясали перед глазами. «Мой герой». «Не переживай насчёт работы». «Мои связи».
Она отложила планшет, встала и пошла в ванную. Посмотрела на своё отражение в зеркале — осунувшееся лицо, синяки под глазами, плечи, сгорбленные под невидимым грузом. А где-то там был он. Чей-то «герой». Безработный, но с перспективами. Больной, но настолько бодрый, что способен на «незабываемые дни».
Она не плакала. Она просто смотрела на себя, и в её глазах, помимо боли и предательства, медленно, по капле, рождалось новое, незнакомое чувство. Не злость. Не отчаяние. А холодная, стальная решимость.
Она вернулась в гостиную, села в кресло напротив дивана, на котором лежал муж, и сказала тихо, но очень четко:
— Сергей. Вставай. Нам нужно поговорить.
Он обернулся, на лице появилась привычная маска раздражения.
— Опять? Что? Голова раскалывается, дай отдохнуть.
— Нет, — её голос не дрогнул. — Поговорим сейчас.
Он нехотя приподнялся, уставившись на неё. В его взгляде читалось привычное недовольство, но также и тень беспокойства. Он впервые за долгое время видел её такой. Спина прямая, взгляд твёрдый. Перед ним была не сломленная жена, а смелый противник.
Она не знала, что будет говорить дальше. Но она знала, что игра в одни ворота закончилась. Её одинокая ноша внезапно стала легче, потому что она наконец-то решила сбросить с плеч самый тяжелый груз. А точнее его...
Он смотрел на неё с немым раздражением, все еще не поднимаясь с дивана что случилось. Его поза, взгляд будто кричали: «Опять твои драмы?»
— Ну? — буркнул он. — Говори, если невмоготу. Только, пожалуйста, без истерик. Сегодня я себя ужасно чувствую, кажется, у меня температура.
— Температура? — Катя тихо рассмеялась, и этот звук был похож на треск льда. — Сергей, хватит. Сейчас же вставай.
Что-то в её тоне заставило его дрогнуть. Он медленно, с театральным вздохом, поднялся и сел, уставившись на неё безразличным взглядом.
— Я жду, — сказала она, всё так же глядя ему прямо в глаза.
— Ждешь чего, собственно? — он развел руками. — Это какой-то глобальный разговор? Опять про работу? Про то, что я невнимателен? Катя, мне плохо, я не в состоянии…
— Кто это Алена С.?
Воздух в комнате застыл. Сергей замер, его лицо стало похоже на маску. Он даже перестал дышать на несколько секунд.
— Что? — выдавил он.
—Кто такая Алена С. — повторила Катя, не меняя интонации. — Та самая, которая ждет тебя в субботу. Которая называет тебя «своим героем» и обещает решить твои проблемы с работой. Своими связями.
Она видела, как по его лицу пробежала волна паники, которая моментально сменилась расчетливым холодком. Он быстро сообразил.
— Ты лазила в мой планшет? — его голос стал низким и опасным. — Это что, слежка теперь? Ты совсем спятила?
— Не меняй тему, — парировала она. — Кто она?
— Никто! Коллега! Бывшая коллега, если уж на то пошло! — он вскочил с дивана и начал метаться по комнате. — Она просто поддерживает меня, в отличие от тебя! Она верит, что я болен! Она…
— Она купила тебе машину? — спросила Катя ледяным тоном.
Он остановился как вкопанный. Рот его приоткрылся.
— Что?..
— Новый внедорожник. Я видела историю поиска. И почту. Так это она? Твоя богатая «коллега», которая решает все проблемы?
Она наблюдала, как рушится его маска на лице. Сначала шок, потом страх, и, наконец, наглое, циничное равнодушие. Он плюхнулся в кресло напротив и скривил губы в ухмылке.
— А, ну да. Она. Оказывается, в мире ещё есть женщины, которые ценят мужчину, а не пилят его круглосуточно.
Катя слушала и чувствовала, как внутри у неё что-то ломается. Окончательно и бесповоротно. Не было даже боли. Была пустота. Глухая, оглушающая пустота.
— И сколько это уже длится? — спросила она почти беззвучно.
— Пару месяцев, — отрезал он, пожимая плечами. — Мы встретились случайно. Она всегда мной интересовалась. А тут я… освободился. От многого.
— Я так понимаю, ты ей не рассказываешь о своих «болезнях»?
— С ней мне хорошо, — проигнорировал он её вопрос. — Она не считает меня обузой. Она видит во мне сильного мужчину. И да, — он бросил на неё вызывающий взгляд, — она помогает мне. В отличие от тебя, которая только и делает, что требует и упрекает.
Катя медленно поднялась с кресла. Она подошла к окну, глядя на горящие окна домов напротив. Где-то там кипела вечерняя жизнь. А здесь, в этой комнате, умирало всё, во что она так верила.
— Так вот в чем дело, — прошептала она. — Не работаешь, потому что есть она. Болезни — это просто ширма. И для меня, и, наверное, для неё тоже. Удобный предлог ничего не делать и быть на содержании. Сначала у меня. Теперь — у неё.
— А что ты хотела? — его голос зазвучал за её спиной с ноткой злорадства. — Я должен был сидеть в этой конуре и выслушивать, какой я неудачник? Ждать, когда ты, наконец, выбросишь меня, как старый хлам? Я нашёл человека, который меня ценит!
Она оглянулась. Он, увидев её лицо и замолчал. На нём не было ни слёз, ни истерики. Лишь абсолютная ясность.
— Ценит? — она покачала головой. — Сергей, она купила тебя. Как вещь. А ты позволил. Ты променял нашу жизнь, всё, что у нас было, на машину и на иллюзию, что ты «сильный мужчина». Ты не болен телом. Ты болен душой. И это неизлечимо.
Она не глядя прошла мимо него в спальню. Открыла шкаф, достала с верхней полки большую спортивную сумку и стала молча, методично складывать в неё свои вещи. Кофты, джинсы, нижнее бельё. Она даже не посмотрела на него, когда он появился в дверях.
— Что ты делаешь? — в его голосе впервые зазвучала тревога.
— Ухожу, — ответила она просто, не прекращая собирать вещи.
— Куда? У нас же аренда! Ты не можешь просто так взять и уйти!
— Могу, — сказала она, застегивая молнию на сумке. — Если что, ты найдешь, где жить. У твоей Алены, я уверена, есть для тебя место. А я… я свободна.
Она взвалила сумку на плечо, прошла в прихожую и стала надевать ботинки. Он стоял сзади, и она чувствовала его растерянный взгляд.
— Катя, подожди… Давай обсудим… Это же просто… Она ничего не значит для меня!
Она выпрямилась, повернулась к нему. И в последний раз посмотрела на того человека, в которого когда-то была так безумно влюблена. Его здесь не было.
— Для меня это тоже уже ничего не значит, — тихо сказала она. — Прощай, Сергей.
Она открыла дверь и вышла на лестничную клетку. Хлопок двери прозвучал как выстрел, ставящий точку в их браке. Она не оглядывалась. Она шла вниз по лестнице, и с каждым шагом тяжесть на её плечах становилась всё меньше и меньше. Не было ни злости, ни горя. Была лишь оглушительная тишина после долгой, изматывающей бури.
Она вышла на улицу, вдохнула полной грудью прохладный ночной воздух и пошла вперёд, не зная куда, но точно — к своей новой, одинокой, но честной жизни. Впереди была пустота, но это была её пустота. И в этом был главный смысл...
Первые несколько дней она жила в гостинице у вокзала. Это был дешёвый номер, с пахнущими сыростью обоями и приглушенными звуками чужих голосов, за стеной. Она не плакала. Она просто лежала на жесткой кровати и смотрела в потолок, отлёживаясь, как после тяжёлой болезни. Внутри было состояние выжженной пустыни, но в этой пустоте была странная, звенящая ясность. Ей не нужно было больше ни о ком заботиться. Никому врать. Ни с кем играть в утомительную игру.
Через неделю она нашла квартиру-студию. Маленькую, с одним окном во двор, но свою. Первую ночь она провела на голом полу, на матрасе, завернувшись в куртку. Но сон был глубже и спокойнее, чем за все последние месяцы в той уютной, но отравленной враньём «семейной» берлоге.
Утро начиналось с кофе, который она варила теперь только для себя. С тишины, которую не нужно было заполнять натянутыми разговорами. Ей теперь хватало одной пиццы на два ужина, а молоко, которое она покупала, не скисало, потому что его пили вовремя или убирали в холодильник.
Однажды, разбирая коробки, она наткнулась на их общую фотографию, сделанную в тот самый день на озере. Они смеялись, были оба загорелые, счастливые. Она долго смотрела на лицо Сергея, пытаясь разглядеть в тех глазах хоть намёк на того человека, которым он стал. Но не нашла. Тогда она взяла ножницы и разрезала снимок пополам. Его половину выбросила. Свою же убрала в дальний ящик.
Работа стала её спасением и опорой. Она пыталась построить новый фундамент. Ирина Петровна, видя её рвение, предложила ей возглавить новый сложный проект. Катя согласилась, даже не раздумывая. Теперь её никто не ждал дома, и не перед кем было оправдываться за поздние ужины.
Она записалась на курсы английского языка, о которых давно мечтала. По субботам она одна ходила в кино. Покупая себе большой попкорн она не чувствовала себя ущербной. Она училась быть наедине с собой и не бояться этого.
Как-то раз, месяца через три после их разрыва, она узнала от общей знакомой, что Сергей так и не женился на той самой Алене. «Что-то у них не сложилось, — сообщила подруга. — Говорят, она оказалась не такой уж терпеливой, когда его «болезни» вернулись, а перспективы в работе снова затянулись. Он переехал жить к маме».
Катя выслушала это, у неё не дрогнула ни одна мышца на лице. Ей было всё равно. Его путь перестал быть их общей дорогой.
Однажды вечером, возвращаясь с курсов, она зашла в кафе выпить капучино. У окна сидел молодой человек с ноутбуком. Он поднял на неё взгляд, они случайно поймали глазами друг друга, и он улыбнулся. Не вызывающе, не оценивающе, а просто по-доброму. И Катя, к своему удивлению, улыбнулась ему в ответ. Легко и свободно.
Она не дала ему номер телефона, когда он попросил. Она просто поблагодарила его за комплимент и ушла. Но, идя по вечерним улицам, она поняла, что впервые за долгое время её улыбка не была маской. Она была настоящей.
Она поднялась в свою маленькую студию, заварила чай и села у окна. Внизу гудел вечерний город, мерцали огни. Он был полон чужих жизней, чужих драм и радостей. Но теперь её жизнь была неидеальная и не такая, как в кино. Одинокая. Но её.
Она больше не тащила на себе ничего, кроме собственной судьбы. И эта ноша, которую когда-то она считала невыносимой, теперь казалась ей невесомой. Она смотрела в ночное небо, на тусклые звезды, пробивающиеся сквозь городскую засветку, и чувствовала не боль, а уверенность в завтрашнем дне. Пепел прошлого больше не душил её. Он стал подкормкой для новой, непредсказуемой, но её собственной жизни. И в этой тишине она наконец-то услышала самый главный звук! Это стучало её собственного сердце, бьющееся в ритме свободы.
Друзья! Пишите комментарии, подпишитесь и поставьте лайк!
Прочтите ещё этот интересный рассказ: