– Дети неблагодарные — квартиру получили, а теперь забыли про семью, – Вера Николаевна промокнула глаза платком и посмотрела на подругу. – Как будто я не человек вовсе, а банкомат какой-то ходячий.
София Марковна вздохнула, разливая чай по чашкам. Она слышала эту историю уже не первый раз, но каждый раз в голосе подруги звучало всё больше горечи.
– Вера, может, у них просто сейчас трудный период? Андрей всегда был хорошим сыном.
– Был, – Вера Николаевна взяла чашку. – А теперь что? Три месяца прошло, как я дачу продала. Всю жизнь с Колей строили, каждую доску своими руками прибивали. И что? Позвонил два раза, забежал на пятнадцать минут один раз — и всё, как отрезало.
В окно барабанил сентябрьский дождь. София поправила очки и внимательно посмотрела на подругу. Тридцать лет дружбы научили её видеть то, что скрывалось за словами.
– Ты ведь не просто деньги им отдала, Вера. Ты часть души своей отдала вместе с дачей. Может, тебе стоит просто сказать Андрею, как тебе одиноко?
Вера Николаевна отмахнулась:
– Да что я, попрошайка какая-то? Буду напрашиваться на внимание собственного сына? Нет уж. Если им не нужна мать — и мне никто не нужен.
Но вечером, вернувшись в свою пустую квартиру, Вера Николаевна долго смотрела на телефон. На экране светилось последнее сообщение от внучки: «Бабуль, я тебя люблю! Скоро приеду, только родителям не говори».
Почему семнадцатилетняя девочка должна скрывать от родителей свои визиты к бабушке? Что происходит с их семьёй?
Старые коробки в кладовке давно требовали разбора. Вера Николаевна уговаривала себя заняться этим ещё с весны, но только сейчас, в сентябре, нашла в себе силы. Каждая коробка — как машина времени. Детские рисунки Андрея, поздравительные открытки, фотографии с дачи.
В коробке с надписью «Колины вещи» она обнаружила потрёпанный ежедневник в коричневой обложке. Странно, что раньше не видела его. Открыла наугад:
«15 октября 1999. Сегодня Андрею исполнилось 16. Смотрю на него и ищу себя. В глазах, в движениях рук, в улыбке. Ищу и не нахожу. Или не хочу находить? Двадцать пять лет прошло, а я всё не могу простить Вере тот её "перерыв" в наших отношениях. Три месяца. Всего три месяца мы не были вместе перед свадьбой. Андрей родился ровно через девять месяцев после нашего примирения. Случайность? Не знаю. Никогда не спрашивал. Боюсь ответа».
Вера Николаевна захлопнула дневник, словно обжегшись. Сердце заколотилось так сильно, что пришлось сесть прямо на пол, среди разбросанных вещей.
Коля думал, что Андрей не его сын? Все эти годы? Но это же неправда! Тот «перерыв» случился из-за глупой ссоры, из-за его ревности к коллеге с работы. Никогда, ни разу она не изменила Коле.
Дрожащими руками Вера снова открыла дневник и начала читать, листая страницу за страницей, погружаясь в тайный мир сомнений своего покойного мужа.
– Пап, ты обещал помочь с физикой, – Лиза заглянула в комнату, где Андрей сидел с ноутбуком.
– Сейчас, солнце, ещё пять минут, – он не отрывал глаз от экрана.
– Ты уже час назад сказал «ещё пять минут», – Лиза скрестила руки на груди.
Наталья появилась в дверях, вытирая руки кухонным полотенцем:
– Андрей, хватит работать. Ужин готов, и дочь тебя ждёт.
Андрей вздохнул, закрывая ноутбук:
– Извините. Этот проект выматывает все силы. Если мы его сдадим в срок, обещают премию.
– Которую ты тут же отложишь на «возврат долга маме», – Наталья произнесла последние слова с нескрываемым раздражением. – Андрей, мы и так едва видим тебя. Может, хватит?
– А что ты предлагаешь? – он встал, чувствуя, как напрягаются плечи. – Продали мамину дачу, купили квартиру, а теперь забыли? Так, что ли?
– Никто не забыл! – Наталья повысила голос. – Но твоя мать при каждом нашем визите смотрит на меня так, будто я лично вырвала дачу из её рук! Словно мы не благодарили её тысячу раз, словно я не пыталась наладить отношения!
Лиза закатила глаза:
– Опять двадцать пять. Я у Кати переночую.
– Стоять! – Андрей повернулся к дочери. – Никуда ты не пойдёшь. Сейчас поужинаем, а потом я помогу тебе с физикой.
Телефон в кармане завибрировал. На экране высветилось сообщение от матери: «Сынок, мне нужно с тобой поговорить. Это важно».
Андрей вздохнул, убирая телефон. Завтра. Всё завтра.
Лиза любила бабушкину квартиру. Здесь пахло корицей и ванилью, на стенах висели настоящие картины, а не репродукции из магазина, а на книжных полках стояли потрёпанные томики, которые действительно читали. Не для интерьера, для души.
– Бабуль, я принесла твои любимые пирожные, – Лиза поставила коробку на стол.
Вера Николаевна обняла внучку, но Лиза сразу заметила — что-то не так. Глаза бабушки были красными, а руки слегка дрожали.
– Что случилось? – Лиза внимательно посмотрела на бабушку.
– Ничего особенного, милая. Просто разбирала старые вещи, нахлынули воспоминания.
Лиза заметила на столе раскрытый дневник.
– Что это?
– Дневник твоего дедушки, – Вера Николаевна машинально прикрыла страницы рукой. – Нашла случайно среди старых вещей.
– Можно посмотреть? – глаза Лизы загорелись любопытством. – Я почти не помню дедушку, мне было семь, когда он умер.
Вера Николаевна заколебалась:
– Милая, там личные записи...
Но пока бабушка готовила чай, Лиза не удержалась и заглянула в дневник. Открытая страница буквально пронзила её:
«Сегодня смотрел на спящего Андрея и думал — имею ли я право любить его как сына, если он, возможно, не мой? А если не любить — не совершу ли ещё больший грех? Мальчик ни в чём не виноват. Но каждый раз, когда вижу его рядом с Верой, не могу отделаться от мысли: а с кем она была в те три месяца?»
Лиза резко отпрянула от дневника, когда бабушка вернулась с чашками.
– Бабуль, – голос Лизы дрожал, – это правда? Дедушка думал, что папа... не его сын?
Вера Николаевна замерла, чашки в её руках задрожали, горячий чай выплеснулся на поднос.
– Ты читала? – её голос упал до шёпота. – Лиза, ты не должна была...
– Это правда? – Лиза поднялась, глаза наполнились слезами. – Мой папа — не сын моего деда? Кто тогда мой дед? Кто я такая?
– Лизонька, успокойся! Это неправда, неправда! – Вера Николаевна схватила внучку за руки. – Коля ошибался. Он просто... ревновал. У нас был сложный период перед свадьбой, мы расставались на несколько месяцев. Но я никогда, слышишь, никогда не была с другим мужчиной!
– Тогда почему дедушка так думал? – Лиза вырвала руки. – Почему он записал это в дневник?
– Милая, взрослые отношения бывают сложными...
Но Лиза уже набирала номер отца на телефоне.
– Ты знал?! – Андрей ворвался в квартиру матери, размахивая распечатанными страницами дневника, которые прислала ему Лиза. – Все эти годы ты знала, что отец считал меня чужим?!
Вера Николаевна стояла посреди гостиной, сжав руки в замок:
– Я только вчера нашла его дневник, Андрей. Клянусь тебе.
– И сразу решила поделиться с моей дочерью? – его голос сорвался. – Зачем, мама? Это твоя месть за то, что мы редко приезжаем? Решила разрушить мою семью, мою жизнь?
– Андрюша, я не показывала Лизе дневник! Она сама прочитала, когда я отвлеклась. И это всё неправда! Ты сын Коли, я никогда...
– Не произноси его имя! – Андрей грохнул кулаком по столу. – Всю жизнь он смотрел на меня с сомнением! Всю жизнь держал дистанцию! А я-то думал, что это просто его характер такой — сдержанный, холодный. Я из кожи вон лез, чтобы заслужить его одобрение!
– Сынок, Коля любил тебя. По-своему, но любил, – Вера Николаевна пыталась дотронуться до плеча сына, но он отстранился.
– Любил? – горько усмехнулся Андрей. – Интересная любовь — с подозрением, с сомнением. А теперь я узнаю, что моя мать возможно... – он не договорил.
– Не смей, – глаза Веры Николаевны сверкнули гневом. – Не смей даже думать, что я изменяла твоему отцу. Никогда этого не было.
– Тогда почему он так думал? Почему записал это в дневник? – Андрей повторил вопрос Лизы.
– Мы поссорились перед свадьбой. Разошлись на три месяца. Коля ревновал меня к коллеге, с которым я работала над проектом. Между нами ничего не было! Когда мы помирились, я сразу забеременела тобой. Видимо, эта математика не давала ему покоя.
– И всю жизнь он прожил с этим сомнением? – Андрей покачал головой. – Всю жизнь смотрел на меня и искал чужие черты?
– Я не знала о его сомнениях, Андрей, – голос Веры дрогнул. – Если бы знала, мы бы давно всё прояснили.
– Прояснили? Как? – Андрей горько рассмеялся. – Тест ДНК сдали бы, да? Семейный поход в лабораторию! Что ж, может, сейчас самое время? Выяснить наконец, чей я сын?
Он выскочил из квартиры, хлопнув дверью так, что зазвенели стёкла.
Через три дня Вера Николаевна попала в больницу с гипертоническим кризом. Софья Марковна сидела рядом с её кроватью.
– Всё разрушено, Соня, – Вера смотрела в окно на желтеющие листья. – Вся моя жизнь оказалась построена на лжи. Коля не верил мне, а я и не подозревала.
София молчала, поправляя одеяло на кровати подруги.
– А знаешь, что самое ужасное? – продолжила Вера. – Я начала сомневаться в себе. Может, я что-то не так помню? Может, что-то было в те три месяца? Но нет, я бы не забыла такое!
София вздохнула:
– Вера, я должна тебе кое-что рассказать. Мой Сергей и твой Николай дружили, ты знаешь. И однажды, лет пятнадцать назад, когда они рыбачили, Коля рассказал Серёже о своих сомнениях.
Вера напряглась:
– И?
– И Серёжа посоветовал ему сделать тест на отцовство, чтобы раз и навсегда избавиться от сомнений. Тогда это уже было возможно.
– Он сделал тест? – Вера приподнялась на подушках. – Почему ты молчала все эти годы?
– Сергей взял с меня слово не вмешиваться. Да и потом, Коля никогда не говорил с тобой об этом, значит, не хотел поднимать тему.
– Но результат? – в голосе Веры звенело напряжение. – Что показал тест?
София взяла подругу за руку:
– Андрей — сын Коли. Биологический сын, без всяких сомнений. Сергей сказал, что Коля был даже немного разочарован — ему уже было удобно считать себя жертвой.
Вера откинулась на подушки, по щекам текли слёзы облегчения:
– Господи, какая глупость. Какая страшная, нелепая глупость. Всю жизнь прожить в тени несуществующей измены.
– Коля не хотел тебе говорить о тесте, потому что тогда пришлось бы признать, что он не доверял тебе все эти годы. Гордость не позволила.
– Мужская гордость, – Вера покачала головой. – Сколько жизней она сломала.
– Твоя жизнь не сломана, Вера, – София сжала её руку. – И ещё не поздно всё исправить.
Когда Андрей вошел в палату матери, она спала. Он тихо сел рядом, разглядывая её лицо — осунувшееся, постаревшее за эти несколько дней. Седые волосы разметались по подушке, под глазами залегли тени.
На прикроватной тумбочке лежала книга. Андрей взял её — старый роман, который мать перечитывала много раз. Из книги выпал конверт с его именем, написанным знакомым почерком отца.
Сердце забилось быстрее. Андрей осторожно, стараясь не разбудить мать, открыл конверт.
«Сыну. Открыть, когда будет нужно».
Внутри было письмо, датированное 2010 годом, за год до смерти отца от инфаркта.
«Дорогой Андрей!
Если ты читаешь это письмо, значит, что-то заставило тебя усомниться в нашей с тобой связи. Возможно, ты нашел мои дневники, где я записывал свои самые тёмные мысли и страхи. Возможно, мы с мамой уже ушли, и ты разбираешь наши вещи. В любом случае, я должен сказать тебе правду.
Ты — мой сын. Мой биологический сын, без тени сомнения. Я сделал тест ДНК, когда тебе было 26. Не говори маме — она обидится, что я сомневался.
Но я хочу признаться в другом. Даже когда я сомневался, я любил тебя. И моя отстранённость, моя холодность — это не от недостатка любви. Это от страха. Мой отец был суровым человеком, который никогда не показывал своих чувств. Я вырос, не зная, что значит отцовская ласка, отцовская похвала. И я не умел быть другим отцом — просто не знал, как.
Каждый раз, когда ты тянулся ко мне, а я отстранялся, это было не от недостатка любви. Это был страх сделать что-то не так, обнажить свои чувства и выглядеть слабым.
Знаю, это не оправдание. Настоящий мужчина должен быть сильным и нежным одновременно. Я не справился с этой задачей. И сейчас, когда пишу это письмо, понимаю, что должен был просто обнять тебя и сказать, как сильно люблю. Но даже сейчас я пишу, а не говорю.
Прости меня, сын. За все мои сомнения, за все моменты, когда я был рядом физически, но далеко душой. И знай: ты — лучшее, что было в моей жизни, даже если я не умел это показать.
Твой отец, Николай».
Андрей не заметил, как по щекам потекли слёзы. Он почувствовал лёгкое прикосновение к руке — мать проснулась и теперь смотрела на него с тревогой.
– Ты прочитал, – это был не вопрос, а утверждение.
– Почему он никогда не говорил со мной? – голос Андрея дрожал. – Почему писал в дневник, писал письма, но не мог просто сказать?
– Такой он был человек, – Вера слабо улыбнулась. – Слова застревали у него в горле. Особенно важные слова.
– И ты любила его таким?
– Любила, – просто ответила Вера. – Как и ты.
Андрей кивнул, не в силах говорить.
– Я знаю, почему ты избегал меня последние месяцы, – тихо сказала Вера. – Наташа объяснила. Ты работаешь сверхурочно, чтобы накопить деньги и как-то компенсировать мне дачу.
Андрей поднял глаза:
– Я чувствовал себя виноватым. Мы взяли твою дачу, твои воспоминания, твою часть жизни с отцом, и что дали взамен? Ничего.
– Вы дали мне спокойствие за ваше будущее, – Вера погладила сына по руке. – Но мне не хватало вас. Просто вас — не благодарности, не денег, не компенсации. Мне не хватало семьи.
– Прости, что не видел этого, – Андрей сжал её руку. – И прости, что усомнился в тебе даже на минуту.
– Мы все совершаем ошибки, сынок, – Вера улыбнулась. – Важно не то, что мы ошибаемся, а то, что находим в себе силы исправить ошибки.
Месяц спустя в квартире Андрея и Натальи собралась вся семья. Вера Николаевна сидела в кресле у окна, наблюдая, как Лиза и Наталья накрывают на стол, а Андрей возится с новой полкой на стене.
– Готово! – он отступил, любуясь работой. – Мам, смотри.
На полке стояли фотографии — старые, выцветшие снимки дачи, которую они с Колей строили всю жизнь. А рядом — новые фотографии: вся семья вместе на пикнике, на дне рождения Лизы, просто в обычный воскресный день.
Но в центре композиции висела небольшая деревянная табличка с надписью «Наш дом». Та самая, что когда-то встречала гостей у калитки дачи.
– Откуда она у вас? – Вера не могла поверить своим глазам.
– Я забрал её перед тем, как мы окончательно передали дачу новым хозяевам, – Андрей улыбнулся. – Хотел сделать сюрприз, но всё никак не решался.
Вера подошла к полке, осторожно провела пальцами по шершавой поверхности таблички. Коля вырезал её своими руками на второй год их жизни на даче.
– Знаешь, – сказала она, поворачиваясь к сыну, – я думала, что, продав дачу, я предала память о Коле, о нашей жизни. Но теперь понимаю — дом не в брёвнах и камнях. Дом там, где твоя семья.
– А твоя семья здесь, бабуль, – Лиза обняла Веру за плечи. – И всегда будет с тобой.
Наталья неловко кашлянула:
– Вера Николаевна, я хотела извиниться. Я всегда думала, что вы не одобряете меня, считаете недостаточно хорошей для Андрея...
– Глупости, – Вера решительно покачала головой. – Ты делаешь моего сына счастливым, воспитываешь прекрасную дочь. Что ещё может желать мать?
– Тогда, может, вы переедете к нам? – неожиданно предложила Наталья. – У нас теперь большая квартира, места хватит. И Лизе будет спокойнее, если вы будете рядом.
Вера растерянно посмотрела на сына. Андрей кивнул:
– Мы давно это обсуждали, мам. Просто не решались предложить.
– А моя квартира? – спросила Вера.
– Можно сдавать, – пожала плечами Наталья. – Это будет дополнительный доход для вас. Для нас всех.
Вера молчала, обдумывая предложение.
– Знаешь, – сказал Андрей, присаживаясь рядом с ней, – папа оставил мне ещё кое-что кроме письма. Помнишь его старую запись? «Дом не в стенах, а в людях, которые делают эти стены живыми». Он был прав.
Вера улыбнулась, вспоминая. Коля редко говорил красиво, но когда говорил — его слова врезались в память навсегда.
– Если вы правда этого хотите... – начала она.
– Мы этого хотим, – хором ответили Наталья и Лиза.
– Тогда, – Вера расправила плечи, – когда переезжаем?
Лиза радостно захлопала в ладоши:
– Я уже знаю, как мы обустроим твою комнату, бабуль! Перевезём твои любимые книги, картины...
– И фотоальбомы, – добавила Вера. – Особенно те, где мы с Колей на даче. Пора показать вам, как мы строили каждый уголок своими руками.
Андрей улыбнулся, наблюдая за оживлённым разговором жены, дочери и матери. Он подошёл к полке и дотронулся до старой таблички «Наш дом». Вот теперь эти слова снова обрели смысл.
А в кармане лежал конверт с письмом отца — теперь Андрей носил его с собой как напоминание: иногда самые важные слова нужно говорить вслух, пока не поздно. Пока есть кому их услышать.
***
Прошло два года. Квартира Андрея и Натальи наполнилась теплом и уютом, который создавала Вера Николаевна своими заботливыми руками. Лиза поступила в университет, а семейные ужины по выходным стали доброй традицией. В один осенний вечер, когда золотые листья кружились за окном, а запах яблочного пирога разносился по дому, в дверь позвонили. На пороге стоял седой мужчина с знакомыми чертами лица. "Вера? Вера Николаевна?" — неуверенно произнес он. И тут она узнала его — Павел, тот самый коллега, к которому ревновал ее покойный муж. "Прости, но я должен рассказать тебе правду о тех трех месяцах перед твоей свадьбой...", читать новый рассказ...