На прошлой неделе мир искусства облетела новость: знаковый автопортрет Гюстава Курбе «Отчаявшийся человек» (1843–1845) возвращается на родину художника.
Эта небольшая, но невероятно интенсивная по воздействию работа будет экспонироваться в течение пяти лет в парижском музее Орсе — том самом учреждении, где хранятся монументальный реалистический шедевр Курбе «Похороны в Орнане» (1849–1850) и его эпатажная «Происхождение мира» (1866). Возвращение картины стало возможным благодаря Музеям Катара, которые, как выяснилось в ходе неожиданного анонса музея Орсе, и являются ее владельцами.
Согласно сообщениям Le Monde, Катар приобрел полотно около десяти лет назад у потомка одного из покровителей Курбе за сумму, эквивалентную 50 миллионам евро. После пятилетнего пребывания в Париже «Отчаявшийся человек» отправится в строящийся ныне музей Art Hill в Дохе, после чего будет попеременно выставляться во Франции и Катаре.
Благодаря своей вирусной природе в цифровую эпоху, ставшая мемом, работа рискует быть воспринятой поверхностно. Однако за этим образом скрывается сложнейший психологический и искусствоведческий конструкт, сформировавший современное понимание роли художника.
Автопортрет как художественный манифест
Не получивший академического образования, Курбе создал множество автопортретов — только между 1842 и 1850 годами их насчитывается двадцать. Что иного можно было ожидать от человека, провозгласившего себя «самым гордым во Франции»? Хотя в историю искусства он вошел как пионер реализма 1850-х годов, его ранние автопортреты представляют собой особый поджанр, балансирующий на грани романтизма и зарождающегося реализма.
В этих работах — будь то «Человек с трубкой», «Виолончелист» или «Автопортрет с черной собакой» — Курбе примеряет на себя различные амплуа: от благородного мученика до романтического героя. Отчасти это соответствовало академической традиции «штудий голов», демонстрирующих умение художника передавать эмоции. Именно в этой условной театральности, в «браваде актера» (как в «Отчаявшемся человеке» или «Человеке с кожаным поясом») и кроется ключ к их интерпретации. С точки зрения музея Орсе, эти работы являются, прежде всего, исследованием человеческих аффектов.
При этом именно автопортрет стал для Курбе пропуском в художественный истеблишмент: после нескольких лет отвержения, в 1844 году консервативный парижский Салон принял его работу «Автопортрет с черной собакой». Это не остановило художника; напротив, он, казалось, нашел свою формулу.
Между аутентичностью и мифотворчеством
Зритель и без искусствоведческого контекста ощущает мощь «Отчаявшегося человека». Перед нами — 24-летний Курбе, его взгляд, полный ужаса, обращен прямо на зрителя. Искаженное гримасой лицо, губы, разомкнутые в безмолвном крике, руки, впившиеся в волосы, — все это создает образ панического отчаяния, обладающий острым эмоциональным резонансом.
Несмотря на романтическую стилистику, декларируемая преданность Курбе чистой, не приукрашенной эмоции позволяет рассматривать эту работу как ранний прорыв к реализму. Однако в последние годы под сомнение ставится сама аутентичность этого отчаяния. Историк искусства Клод Чернуски, ссылаясь на коллегу Петру Чу, выдвигает тезис о том, что автопортреты Курбе были, по сути, упражнением в личном брендинге.
Общепринятая трактовка гласит, что «Отчаявшийся человек» отражает карьерные тревоги молодого художника, столкнувшегося с непризнанием Салона. Чернуски же полагает, что Курбе мог намеренно гиперболизировать это отчаяние, чтобы вызвать сочувствие публики. Эта позиция не отрицает общепринятую, но усложняет ее: Курбе, провозглашавший идеалы правды, мог сознательно конструировать (и даже конфликтующие) нарративы о себе для достижения личных целей. Подобные противоречия пронизывают всю его биографию.
Судьба картины и судьба художника: трагическая развязка
Интерпретацию Чернуски осложняет один важный факт: в отличие от других своих автопортретов, «Отчаявшегося человека» Курбе десятилетиями хранил при себе. Картина была впервые показана широкой публике лишь на Всемирной выставке в Вене в 1873 году — в тот самый год, когда Франция возобновила судебное преследование художника за участие в Парижской коммуне.
Решением суда Курбе обязали возместить 300 000 франков на восстановление Вандомской колонны, в разрушении которой он был обвинен. Опасаясь обвинения, художник бежал в Швейцарию. Его имущество, включая содержимое мастерской, было конфисковано. «Отчаявшийся человек» снова был выставлен уже в 1877 году, в изгнании, — за неделю до смерти Курбе, наступившей за день до даты первого платежа по судебному иску.
Эта трагическая развязка придает автопортрету провидческий, почти фатальный характер. Легко понять, почему Курбе, загнанный в угол и преследуемый властями, мог чувствовать пожизненную связь с образом отчаявшегося, затравленного человека, созданным им в молодости. Картина из юношеской эмоции превратилась в пророчество о его собственной судьбе, сделав «Отчаявшегося человека» не просто автопортретом, а вневременным символом экзистенциального кризиса творца перед лицом неумолимых обстоятельств.
Больше об искусстве в моем тгк.