После превосходных "Детей полуночи" слишком долго не возвращался к автору, эту книгу выбрал случайно, из-за очевидной отсылки к стихотворению другого очень ценимого писателя.
Оказалось - небольшой сборник рассказов, первый о юной красавице, приехавшей к посольству, чтобы не получить британскую визу - красивый и немного ироничный.
Дальше городской романс: "...не бросил мальчишку-то без ничего, а оставил ему в наследство роскошную рикшу, с пластмассовыми сиденьями и всем что положено. Так что и красота у него была, и работа была, и если бы откладывал сколько-то рупий в год, со временем нашёл бы себе хорошую жену, так нет, его угораздило влюбиться в жену вора...".
Рассказывает ворчливый желчный сплетник, ожидаемо моралист, но история больше него самого - короткими штрихами избыток информации об Индии, с открытым финалом.
Лютые морозы в столице Кашмира и поначалу больше похожая на восточную сказку история брата и сестры, ищущих самого искуссного вора, затем оборачивающаяся трагикомедией о внезапно уверовавшем ростовщике с ярким, смешным и заставляющим задуматься финалом.
После стартовых индийских рассказов следующий раздел о западе.
Многословная и занудная ода пергаменту, преамбулой к истории, судя по названию, переосмысливающей Шекспира.
"...история в ней рассказанная, сама по себе является щедрой наградой для исследователя, обученного на практике применять самые что ни на есть высочайшие материи, и потому намерение моё заключается в том, чтобы пересказать её, отбросив несущественные детали, но попутно кое о чём потолковать, кое-что растолковать, правильно истолковать, продекламировать, забальзамировать и мумифицировать".
Совсем не понравилось - запредельно многословно, много сортирного юмора и непонятно для чего, - не очень удачная деконструкция.
Снова болтливо об аукционе по продаже волшебных башмаков из книг о стране Оз.
"Нас, то бишь публику, легко оскорбить и легко ранить. Способность почувствовать оскорбление мы возвели в разряд фундаментальных прав. Мы мало что ценим столь высоко, как свой гнев, поскольку именно гнев ставит нас, по нашему мнению, на определённую моральную высоту".
Фантасмагория в духе, пожалуй, сатирических рассказов Гашека, разворачивается вокруг гарантированно волшебного артефакта в насквозь реальном, грязном и циничном мире.
Отличная история, но, по-моему, слишком красочная и переполненная избыточными деталями, чтобы стать выдающейся.
Колумб и королева Изабелла - стареющий искатель шанса и не удовлетворённая победительница, новелла выглядит не идеальным подражанием великим латиноамериканцам.
Восток, Запад.
Молодой самоубийца, его вдова и шотландские легенды, - акцентированно от первого лица, похоже на что-то личное от автора (но в итоге, скорее, нет).
Сложные и романтичные отношения, оккультные увлечения, закончившиеся закономерно.
"Чей рассудок выдержит вавилонский галдёж, где мешаются споры теософов с конфуцианцами, богословов с розенкрейцерами. Где звенят восторженные призывы к Майтрейе и гремят проклятия колдунов, обпившихся крови. Звучит трубный глас Апокалипсиса и голос Гитлера...".
Странное испытание - разбор записей, в том числе и о себе, свихнувшегося и ненавидящего мир бывшего друга.
Гадкая и яркая развязка.
Колониальные диалоги с тщательно встроенным пиджин-инглишем.
Разные мнения и стремления индийской элиты времён убийства Индиры Ганди, два друга, разведённые политикой, щепотка шпионского детектива и патетический финал.
"Чеков пожал руку Зулу - крепко, как победителю, - и, повернувшись к экрану, смотрел, как несутся навстречу кораблю шары смертоносного света".
История влюблённости уборщика в крошечную седую индианку фоном для воспоминаний автора об эмигрантском детстве в 1962 (тоже сложно сказать, насколько юный герой - альтер-эго автора).
"Тем он и остался в моей памяти, этот дом под названием Ваверлей-хауз, с его недружными семейными парами, с его пьянством и флиртами, неосуществлённым вожделением юности, с махараджей...".
Романтичное применение шахмат, семейные свары, обиды, радости и немного мудрости.
"В шестнадцать лет ещё думаешь, будто от отца можно сбежать. Ещё не замечаешь в своём голосе его интонаций, не видишь, как повторяешь его походку и жесты и даже расписываешься, как он. Не слышишь отцовского шепота в голосе своей крови".
Неровная и неоднородная, очевидно не лучшая и не главная, больше, похоже, проходная книга автора, но прочёл с интересом и мотивирован в следующий раз прочесть вторую по убыванию общепризнанной значимости его историю