Когда Ракеш прилетел в Петербург, первым делом он искал запах.
В Индии любой вокзал пахнет жареным рисом, пылью и бензином.
А здесь — ничего. Просто воздух. Холодный, чистый, и немного пахнущий рекой.
Он вдохнул и впервые почувствовал, что тишина тоже может быть звуком.
— Где такси? — спросил он мужчину в форме.
— Там, где знак.
Ракеш обернулся и удивился: знак был один, а людей стояло ровно столько, сколько помещается в очередь. Никто не кричал, не толкал.
Первые дни он жил в общежитии у метро «Парк Победы».
Комната на двоих, батареи жарят, окна двойные, а за окном — снег и серое небо.
Он всё ждал, когда начнётся хаос, но всё было спокойно до скуки.
На кухне студенты из Египта варили суп, из Молдовы — пельмени, а он стоял у плиты с кастрюлей фасоли и слушал, как в коридоре кто-то играет на гитаре «Кино».
В какой-то момент он понял, что за час никто не закричал, не выбежал, не уронил кастрюлю.
Ему стало странно. Даже немного тревожно.
На улице он всё время оглядывался.
Не потому что боялся — просто не верил.
Тротуары чистые, мусор только в урнах.
В Дели, если хочешь пройтись, сначала должен понять, по какой стороне меньше луж и собак.
Здесь можно идти и смотреть на небо.
Однажды он увидел мужчину в костюме, который поднял с асфальта пластиковую бутылку.
Ракеш замер.
В Индии такое не делает даже тот, кто сам этот мусор бросил.
Он подумал:
— В Индии грязь — это часть пейзажа. А тут — ошибка.
Когда он рассказывал родителям, что живёт на девятом этаже, мама ахнула:
— Девятый?! А если лифт сломается?
— Тогда это спорт, — ответил он.
Смех — единственное, что помогает ему с этой высотой.
На парах русского он всё время записывает слова, которые нравятся на слух.
«Уют». «Порядок». «Снегопад».
Его преподавательница говорит, что у этих слов нет точного перевода на английский.
Ракеш улыбается:
— Зато теперь я понимаю, почему их нельзя перевести.
Однажды он ехал в трамвае. Снаружи метель, внутри тепло и запах зимних курток.
На остановке зашла бабушка, он встал, уступил место.
Она поблагодарила — тихо, по-русски, и улыбнулась.
И вдруг ему стало неловко.
Потому что вспомнил, как однажды в Индии сам сидел в автобусе и сделал вид, что спит, чтобы не вставать.
«Я же тогда думал, что это нормально», — подумал он.
С тех пор в трамвае он всегда стоит.
Больше всего Ракеша поражает не архитектура и не снег, а то, как люди держатся.
Они не торопятся, не суетятся, не спорят с судьбой.
В Индии каждый день — борьба: с жарой, с пробками, с соседями, с богом.
А тут — просто жизнь.
Без пыли, без шума, без лозунгов.
Иногда он говорит друзьям:
— В Индии у нас солнце, но нет покоя. А в России солнце редкое, зато покой есть в каждом человеке.
К весне он привык к холоду, к каше по утрам, к русским «может быть» и «посмотрим».
Только к порядку привыкнуть не может.
Каждый раз, когда он видит чистый подъезд или аккуратный дворник с метлой, он улыбается и говорит себе:
— Если бы мой город выглядел так, я бы думал, что попал в рай.
Сейчас он мечтает открыть небольшой бизнес — возить из Индии специи, продавать их в Петербурге.
Говорит, что хочет «немного добавить тепла этой холодной стране».
Но когда его спрашивают, что он возьмёт обратно домой, если вернётся, он отвечает без паузы:
— Урну. Просто урну. Чтобы люди поняли, что чисто — это не чудо, а выбор.
Ракеш часто повторяет:
— Россия — не идеальна. Но здесь люди не живут среди хаоса и не называют это культурой.
И добавляет, смеясь:
— Если бы я сказал это в Дели, на меня бы посмотрели, как на предателя.
Так что да, Ракешу теперь немного стыдно.
За Индию — за привычку мириться с грязью.
Он говорит, что Петербург научил его простому правилу:
когда видишь порядок, начинаешь уважать не того, кто убирает, а того, кто не мусорит.
А вы что почувствовали бы на его месте?
Было ли вам когда-то стыдно за свою страну, когда бывали в чужой?
Поделитесь в комментариях — интересно, что для вас стало бы тем самым «стыдно, но приятно».