— Почему этот мальчишка называет тебя отцом? — Алла Сергеевна стояла в дверях кабинета, руки на бёдрах, взгляд тяжёлый.
Виктор Павлович поднял глаза от документов. Рядом, на стуле для посетителей, сидел семилетний мальчик с аккуратно подстриженными волосами и испуганными глазами.
— Зашла бы сначала, — он говорил тихо, но твёрдо. — Это чужой ребёнок. Потерялся. Ждём полицию.
— Чужой? — Алла прищурилась. — А он почему...
— Дома поговорим, — оборвал Виктор. — У меня совещание через десять минут.
Она ещё постояла, изучая мальчика взглядом, потом развернулась и ушла. Каблуки стучали по коридору всё тише.
Виктор выдохнул и наклонился к ребёнку:
— Максим, я тебе сколько раз говорил — молчи при посторонних. Совсем молчи. Иначе мне конец.
Мальчик кивнул. Он запоминал каждое слово отца, потому что видел его так редко. Раз в два месяца. Иногда реже.
Максим знал правду с того момента, как начал понимать слова. Мама объясняла осторожно, выбирая фразы: у папы другая семья, жена очень строгая, её отец — опасный человек. Нельзя говорить никому.
— Но ему нужно знать, что ты есть, — мама гладила его по голове. — Каждый мальчик должен видеть своего отца.
Она водила его в офис, договаривалась о коротких встречах в кафе. Виктор приходил, покупал сыну мороженое, спрашивал про школу. Через двадцать минут смотрел на часы.
— Извини, дела.
Максим кивал. Он понимал. Папа — важный человек, руководитель отдела в большой компании. У него много работы и своя жизнь, в которой нет места мальчику.
Однажды он услышал разговор родителей на кухне. Мама думала, что он спит.
— Ты обещал помогать, — голос мамы был тихим, но твёрдым.
— Я и помогаю. Каждый месяц деньги даю.
— Этого мало. Ему нужен отец, а не купюры раз в месяц.
— Светлана, я честно сказал тогда — семью не брошу. Ты сама решила рожать.
Мама замолчала. Максим слышал, как она всхлипнула.
— Я люблю его, — прошептала она. — И не жалею.
— Тогда в чём проблема? — голос Виктора стал жёстче. — Справляйся сама. Я делаю, что могу. Если Алла узнает, её отец меня просто уберёт. Ты понимаешь?
Максим тогда не понял, что значит «уберёт». Но запомнил страх в голосе отца.
К восемнадцати годам Максим превратился в молчаливого парня с тёмными кругами под глазами. Встречи с отцом почти прекратились — раз в полгода, пятнадцать минут в дешёвом кафе.
— Как учёба?
— Нормально.
— Мама здорова?
— Да.
Виктор кивал, допивал кофе, уходил. Максим не обижался. Привык.
А потом мама заболела. Быстро, страшно. Врачи разводили руками — слишком поздно обратилась, не было денег на обследования. Через три месяца её не стало.
Максим стоял у гроба и думал: ей было сорок два. Она потратила всю жизнь на него, работала на двух работах, недоедала, недосыпала. И умерла в крошечной съёмной комнате, так и не узнав покоя.
После похорон он пришёл к отцу. Первый раз сам, без предупреждения.
— Мне нужна помощь, — сказал он в пустом кабинете. Виктор смотрел на него настороженно. — Я остался без жилья. Не знаю, куда идти.
— Денег дам на первое время, — Виктор достал бумажник. — Но учти, это долг. Когда устроишься, вернёшь.
— У меня нет работы. Только школу закончил.
— Это твои проблемы. Устроишься — вернёшь.
Максим взял деньги. Развернулся и вышел, не прощаясь. Больше к отцу не обращался.
Первые два года он выживал. Работал грузчиком, охранником, курьером. Снимал койку в общежитии за три тысячи. Поступил в технический институт на заочное — учился по ночам, после смен. Спал по четыре часа. Иногда не спал вообще.
Но он не сдавался. В нём жила злость — тихая, холодная. Она не давала упасть, не позволяла пожалеть себя. Он запомнил лицо отца, когда тот протягивал деньги. Безразличное. Чужое.
К двадцати пяти Максим получил диплом и должность программиста в небольшой IT-компании. К двадцати семи — стал заместителем директора. Он работал по двенадцать часов, брал все проекты, учился у лучших. Купил однокомнатную квартиру в новостройке. Скромную, но свою.
Про отца не думал. Вычеркнул.
Встретились они случайно, в торговом центре. Максим выходил из книжного, Виктор Павлович — из магазина электроники. Остановились оба.
— Максим? — отец смотрел на него с удивлением. — Сын, ты так изменился.
— Здравствуй, — Максим кивнул сухо.
— Как дела? Женился?
— Нет.
— Работа есть?
— Есть.
Виктор помялся, будто хотел что-то сказать, но передумал. Обменялись дежурными фразами, разошлись.
Максим забыл о встрече через час. Виктор — нет. Он вернулся домой, сел на диван и долго молчал.
— Что с тобой? — спросила Алла, не отрываясь от телефона.
— Сына встретил.
Она подняла голову:
— Какого сына?
— Того мальчика. Помнишь, он у меня в кабинете сидел? Это был мой сын.
Алла замерла:
— У тебя есть ребёнок? От кого?
— Была женщина. Давно. Она родила.
— И ты молчал двадцать восемь лет?!
Виктор пожал плечами:
— Боялся твоего отца. Ты же знаешь.
Алла встала, прошлась по комнате. Села обратно. Её лицо было бледным, но глаза горели:
— Хорошо, что ты мне сказал. Может, он нам поможет.
— Кто?
— Твой сын.
Жизнь Виктора и Аллы рушилась медленно, но верно. Компания, где он работал, обанкротилась. Квартиру, оформленную на тестя, забрали приставы за его долги. Старик умер два года назад, оставив после себя кредиты и судебные иски.
Виктор нашёл работу менеджером в автосалоне. Зарплата — двадцать пять тысяч. Алла не работала никогда — не умела, не хотела.
— Нужно попросить помощи у сына, — твердила она каждый день.
— Я не буду просить у него.
— А куда мы пойдём, когда нас отсюда выселят?
Виктор не отвечал. Вариантов не было.
Через неделю он пришёл к Максиму. В ту же самую забегаловку, где они когда-то встречались.
— Мне нужна помощь, — сказал он, не глядя в глаза сыну.
Максим смотрел на него спокойно, почти равнодушно:
— Какая именно?
— Жить негде. Нас выселяют. Я нашёл работу, буду платить за себя, но... Можно пожить у тебя? Ненадолго.
— С женой?
— Да.
Максим постучал пальцами по столу. Виктор ждал, не дыша.
— Хорошо, — сказал Максим наконец. — Приезжайте через неделю. Адрес запишу.
— А ключи?
— Оставлю в почтовом ящике.
Виктор выдохнул, благодарно кивнул. Максим встал и ушёл, не попрощавшись.
Неделю Максим дома почти не появлялся. Он знал, что делает. Он продумал всё до мелочей.
В назначенный день Виктор и Алла приехали с двумя чемоданами. Нашли ключи в ящике, открыли дверь.
— Неплохо устроился, — Алла оглядывала квартиру. — Ты ему хорошие гены передал.
Виктор не ответил. Он ходил по комнатам, трогал мебель, смотрел на книги на полках. Руки мелко дрожали.
Через час дверь распахнулась. Вошли полицейские.
Алла закричала. Виктор только опустил голову.
В отделении следователь говорил монотонно:
— Незаконное проникновение в жилище. Соседи сообщили. Личность установлена — Максим Константинович вас не знает. В свидетельстве о рождении графа «отец» не заполнена.
— Но ключи! Он сам нам дал! — кричала Алла.
— Ключи он оставляет для клининговой службы, которая приходит дважды в неделю. Это подтверждено.
Виктор сидел молча. Он всё понял.
Максим стоял у могилы матери. В руках — две белые розы. Небо затягивало тучами, начинался дождь.
— Прости, мама, — сказал он тихо. — Но я не мог иначе.
Он вспомнил её лицо, измученное. Вспомнил, как она плакала на кухне, думая, что он спит. Вспомнил, как она умирала в чужой комнате, не дожив до сорока трёх.
А отец жил хорошо. Двадцать восемь лет он жил спокойно, не вспоминая о них.
Максим положил цветы на холмик и пошёл к выходу. Дождь стучал по куртке. За воротами его ждало такси.