Быть сыном гения — проклятие или благословение?
Вопрос, на который Лев Львович Толстой искал ответ всю свою жизнь. Когда твой отец величайший писатель мира, каждое твое слово сравнивают с его творениями, каждый поступок меряют его мерками, а собственное имя становится не даром, а непосильной ношей.
Родившийся 20 мая 1869 года в Ясной Поляне, когда слава отца гремела на весь мир после публикации романа-эпопеи «Война и мир», маленький Лёва стал любимцем матери Софьи Андреевны и всей женской половины семейства.
Веселый, грациозный мальчик с ясными глазами, он казался баловнем судьбы. Но именно ему предстояло пережить самую тяжелую драму из всех детей великого писателя — драму невозможности быть собой.
Детство в золотой клетке
Ясная Поляна была не просто усадьбой, это был храм гения, где каждый день творилась история русской литературы. В доме царила атмосфера творческого труда, философских споров, высоких идей. Отец работал над «Анной Карениной», мать переписывала черновики, старшие братья и сестры помогали.
А юный Лёва наблюдал, впитывал, пытался понять.
Но в 1880-х годах идиллия рухнула. Лев Николаевич пережил религиозный кризис и объявил войну собственному прошлому. Граф-писатель захотел жить как крестьянин, отказаться от собственности, проповедовать непротивление злу.
Семья раскололась надвое. Юный Лев оказался в самом эпицентре конфликта между отцом-проповедником и матерью, отчаянно пытавшейся сохранить благосостояние детей.
Учеба давалась мальчику тяжело. В гимназии Поливанова он показывал такую неуспеваемость, что директор вынес вердикт: о поступлении в следующий класс не может быть и речи даже при усиленных летних занятиях. Отец забирал сына из учебного заведения, пытался учить дома, возвращал обратно. Круг замыкался.
Софья Андреевна видела страдания любимого сына и писала ему:
«Очень понимаю всего, до конца, какой ты есть, под твоей болезнью, и желаю подъема тех духовных сил, которых в тебе много».
Но материнская любовь не могла залечить главную рану, а именно ощущение собственной никчемности рядом с великим отцом.
Копирование судьбы
Словно пытаясь доказать что-то себе и миру, Лев Львович начал копировать жизненный путь отца с удивительной точностью.
Он поступил в университет и бросил, переходя с факультета на факультет, точь-в-точь как Лев Николаевич в молодости. Отправился путешествовать по тем же маршрутам. Даже пытался стать военным, записавшись рядовым в Четвертый стрелковый полк.
Но тут его настигла насмешка судьбы. Как убежденный последователь отцовского учения о непротивлении злу, он отказался принимать военную присягу. Быть стрелком и не стрелять — абсурд!
Военная карьера закончилась, не начавшись.
Здоровье подводило. Нервное истощение, депрессия, непонятные болезни. Мать отправила сына лечиться в Швецию к знаменитому профессору Вестерлунду. И там случилось то, что перевернуло его жизнь. Он влюбился в дочь профессора, прекрасную Дору.
Весной 1896 года они обвенчались и по православному, и по лютеранскому обряду. Лев Николаевич, всегда педантичный в вопросах евгеники, одобрил брак фразой о пользе скрещивания идей, как и пород. Но когда из Швеции привезли роскошное приданое Доры, отец взорвался, ведь это непозволительная роскошь!
И вот она, первая серьезная трещина в отношениях.
Писатель Лев Толстой-младший
Еще в 1891 году, в двадцать два года, Лев Львович опубликовал свой первый рассказ «Любовь» под псевдонимом Л. Львов. Отец сначала похвалил, потом раскритиковал. Издатели отказались печатать продолжение. Но сын не сдавался.
Он публиковался в «Северном Вестнике», «Вестнике Европы», «Новом времени». Писал рассказы, пьесы, статьи о Швеции и борьбе с голодом в России. В 1898 году вышла его лучшая вещь — автобиографическая повесть «Яша Полянов», которая даже получила положительные отзывы критиков.
А потом он совершил ошибку. В 1899 году написал рассказ «Прелюдия Шопена» — открытую полемику с отцовской «Крейцеровой сонатой». Если Лев Николаевич отрицал семью и брак, то сын их яростно защищал. Но по художественному уровню рассказ явно уступал гениальной повести отца.
Критики набросились на дерзкого юнца. Его окрестили обидным прозвищем «Тигр Тигрович», и это была жестокая насмешка над тем, кто осмелился сравниться со Львом.
Максим Горький после встречи в Ясной Поляне написал убийственную характеристику:
«Не понравился мне Лев Львович. Глупый он и надутый. Маленькая кометочка, не имеющая своего пути и еще более ничтожная в свете того солнца, около которого беспутно копошится».
Даже Чехов отзывался негативно. А первый роман сына, «Поиски и примирения», пронизанный аллюзиями на семейные конфликты и критикой толстовцев, вызвал возмущение еще до публикации. Замкнутый круг. Он пытался найти свой голос, но любое его слово сравнивали с отцовским.
Как подписывать произведения? «Лев Толстой» уже занято. Приходилось добавлять унизительное «младший».
Углубление конфликта с отцом
К концу 1890-х годов конфликт между отцом и сыном достиг апогея. В дневниках Льва Львовича появляются страшные слова о ненависти к отцу. Ссоры вспыхивали по любому поводу — из-за религии, частной собственности, образа жизни, отношения к матери.
Лев Николаевич в своих записях определял сына жестокой формулой:
«дробь с небольшим числителем и знаменателем, равным бесконечности».
Числитель — духовные качества, знаменатель — мнение о себе. Иными словами, при ничтожных достоинствах — странное самомнение.
Жена Дора тяжело заболела. Сначала грипп перешел в воспаление почек, потом семья металась между Швецией, Египтом и Крымом в поисках спасения. Деньги кончались. Софья Андреевна высылала средства из России. Лев Львович безуспешно пытался организовать магазин по продаже отцовских произведений под названием «Доброе дело», потом планировал издавать газету с Сувориным.
Все проваливалось.
В семье родились дети: Лев умер в два года, остались Павел и Никита. Дора частично выздоровела, но брак был надломлен испытаниями.
А в 1910 году разразился последний скандал. Вокруг умирающего Льва Николаевича разгорелась война за его завещание между женой и ближайшим соратником Чертковым. Лев Львович открыто встал на сторону матери. Дошло до того, что он кричал на отца и осыпал его бранью. Через несколько месяцев великого писателя не стало.
Жизнь без отца, жизнь без России
После смерти Льва Николаевича прошло восемь лет. В России бушевала революция. В сентябре 1918 года Лев Львович получил разрешение на выезд и навсегда покинул родину.
Сначала Франция, потом Германия, Италия. Он продолжал писать, его произведения переводились на французский, немецкий, шведский, венгерский, итальянский языки.
Но что это было? Настоящая литературная деятельность или жизнь в тени великого имени?
Известный критик Амфитеатров называл его неудачным писателем и неудачнейшим общественным деятелем. Читали его не потому, что он был талантлив, а потому что был сыном Толстого.
В эмиграции он прожил двадцать семь лет. Писал мемуары об отце, возможно, единственное, что имело подлинную ценность. Только в воспоминаниях он мог быть честным: говорить о любви и ненависти, восхищении и обиде, о невыносимом бремени великого имени.
Восемнадцатого октября 1945 года в шведском городке Хельсингборг, в возрасте семидесяти шести лет, Лев Львович Толстой завершил свой земной путь. Он был похоронен при церкви Сиричепинге в Сконе — далеко от России, далеко от Ясной Поляны, далеко от могилы отца.
* * *
Удалось ли ему выйти из тени отца? Нет. Даже после смерти его помнят не как писателя Льва Толстого-младшего, а как несчастного сына великого гения. Его книги забыты, его драма осталась.
Но был ли он неудачником? Или, напротив, героем, который всю жизнь сражался с невидимым исполином, зная, что эту битву не выиграть? Он пытался писать, любить, жить несмотря ни на что. И разве не в этом упрямом нежелании сдаться и заключается настоящее мужество?
Быть сыном гения — проклятие. Остаться собой, несмотря на это проклятие — подвиг. Пусть и незаметный.