Цитирование: с.267-312 Харари Ю.Н. "21 урок для ХХI века" / Переводчик Ю.Гольдберг, ред.А.Ефимова, науч.ред.А.Андреев, гл.ред.А.Андрющенко. - изд-во "Синдбад", 2019. - 407 с. info@sindbadbooks.ru, www.sindbadbooks.ru
15. Невежество. Вы знаете меньше, чем вам кажется...................................... 267
16. Справедливость. Возможно, наше чувство справедливости устарело.......... 274
17. Постправда. Некоторые фейковые новости живут вечно......................... 283
18. Научная фантастика. Будущее — не то, что вы видите в кино.......................... 298
15
НЕВЕЖЕСТВО
ВЫ ЗНАЕТЕ МЕНЬШЕ, ЧЕМ ВАМ КАЖЕТСЯ
В
предыдущих главах мы рассмотрели некоторые из самых важных проблем и достижений нынешней эпохи, от преу- величенной угрозы терроризма до недооцененной опасности тех- нологической революции. Если у вас по ходу чтения возникло неприятное чувство, что с вас хватит и что вы не в состоянии все
это переварить, вы абсолютно правы. Это никому не под силу.
В последние несколько веков либеральное мышление глубоко уверовало в рациональность человека. Описывая людей как не- зависимых рациональных агентов, либерализм пришел к выво- ду, что эти мифические существа и составляют основу современ- ного общества. Демократия базируется на идее, что избиратель знает, что делает; рыночная экономика — на идее, что клиент всегда прав; либеральное образование — на идее, что студенты способны самостоятельно мыслить.
Между тем вера в рационального индивида ошибочна. В эпо- ху постколониализма и феминизма некоторые мыслители обна- ружили, что на деле этот «рациональный индивид» — не более чем западная шовинистическая фантазия, прославляющая неза- висимость и власть белых мужчин из высших классов. Как уже
отмечалось выше, ученые в области поведенческой экономики и эволюционной психологии доказали, что большинство реше- ний люди принимают под воздействием эмоциональных реак- ций и эвристических догадок, а не в результате рационального анализа. И если в век кремневых ножей эмоции и эвристика, по всей видимости, помогали нам выживать, то в век кремниевых чипов их, к сожалению, недостаточно.
Мифом оказалась не только рациональность, но и индивиду- альность мышления. Люди редко думают самостоятельно — нам больше свойственно групповое мышление. Быть членом племени необходимо не только для того, чтобы вырастить ребенка, но и для того, чтобы изобрести новое орудие, разрешить конфликт, исцелить болезнь. Ни один человек не обладает знаниями, до- статочными, чтобы возвести собор, создать атомную бомбу или построить самолет. Homo sapiens получили преимущество перед всеми прочими животными и стали хозяевами планеты не бла- годаря рациональности каждого индивида, а благодаря способ- ности к групповому мышлению1.
Отдельные люди на удивление мало знают о мире, причем с течением времени этих знаний у них становится все меньше. Охотники и собиратели каменного века умели шить себе одежду, разжигать огонь, охотиться на кроликов, убегать от львов. Нам ка- жется, что современный человек знает гораздо больше, но на са- мом деле каждый отдельный представитель Homo sapiens обладает куда меньшим запасом знаний. В удовлетворении почти всех сво- их потребностей мы опираемся на опыт и знания других. В одном показательном эксперименте людей просили оценить, насколь- ко хорошо они знают, как работает обыкновенная застежка-мол- ния. Большинство уверенно отвечали, что прекрасно понимают принцип ее действия — ведь они пользуются ею каждый день. Но когда их попросили как можно подробнее описать все эта- пы работы застежки-молнии, большинство не смогли сказать ни- чего вразумительного2. Такое явление Стивен Сломан и Филип
Фернбах назвали «иллюзией знания». Нам кажется, что мы много знаем, хотя каждый отдельный человек знает очень мало; дело в том, что мы считаем знания других людей своими собственными. Но это не обязательно плохо. Групповое мышление помогло нам стать хозяевами планеты, а иллюзия знания позволяет жить, не тратя время на непосильную задачу разобраться во всем са- мостоятельно. С точки зрения эволюции вера в знания других
оказалась для Homo sapiens очень полезной.
Но иллюзия знания имеет и обратную сторону, подобно дру- гим человеческим качествам, которые играли важную роль в прежние эпохи, но стали помехой в современном мире. Мир усложняется, и люди перестают понимать, насколько ничтож- ны их знания о происходящем вокруг. В результате те, кто почти ничего не знает о метеорологии или биологии, выступают с по- литическими инициативами в области климатических измене- ний или генетически модифицированных зерновых культур или подробно объясняют, что именно нужно сделать на Украине или в Ираке, но не способны показать эти страны на карте. Люди ред- ко сознают свое невежество, поcкольку склонны существовать в информационном пузыре, общаясь с друзьями, которые разде- ляют их взгляды, и читая только те новостные ленты, в которых их убеждения постоянно подкрепляются и редко оспариваются3. Даже если предложить людям больше качественной инфор- мации, это вряд ли поможет. Ученые надеются избавить людей от заблуждений, улучшая качество образования, а лидеры об- щественного мнения рассчитывают повлиять на соотечествен- ников, знакомя их с точными фактами и докладами экспертов, например по поводу реформы здравоохранения Обамы или гло- бального потепления. Надеяться на это — значит не понимать, как устроено человеческое мышление. Наши взгляды во многом сформированы групповым мышлением, а не индивидуальной ра- циональностью, и мы придерживаемся этих взглядов в силу вер- ности группе. Бомбардировка людей фактами и демонстрация их
невежества чаще всего вызывает обратную реакцию. Большин- ству не нравится изобилие фактов, сбивающее с толку, и совер- шенно точно никто не любит чувствовать себя дураком. Не стоит рассчитывать, что вы убедите сторонников «Движения чаепи- тия» в реальности глобального потепления, предъявив им таб- лицы со статистическими данными4.
Сила группового мышления настолько велика, что из его объ- ятий трудно вырваться даже в тех случаях, когда оно поддержи- вает необоснованные взгляды. Например, правые консерваторы в США уделяют гораздо меньше внимания проблемам загрязне- ния окружающей среды и исчезновения отдельных видов флоры и фауны, чем левые прогрессисты, и поэтому в Луизиане эколо- гическое законодательство менее строгое, чем в Массачусетсе. Мы привыкли к такому положению вещей и считаем его естест- венным, хотя следовало бы удивиться. Казалось бы, консервато- ры должны заботиться о сохранении прежнего экологического порядка, о защите земель, лесов и рек, которые достались нам от предков. И наоборот: от прогрессистов логично ожидать боль- шего энтузиазма в отношении радикальных перемен в сельской местности, особенно если их цель — ускорить прогресс и улуч- шить условия жизни людей. Однако после того как в результате каких-то капризов истории сформировалась позиция партии по этим вопросам, консерваторы, не задумываясь, отмахиваются от любых опасений по поводу загрязнения рек и исчезновения птиц, а левые прогрессисты чураются каких бы то ни было на- рушений старого экологического порядка5.
Даже у ученых нет иммунитета против группового мышления. Ученые, которые верят, что факты способны изменить обществен- ное мнение, сами оказываются жертвами группового мышления в науке. Научное сообщество верит в силу фактов, и те, кто хранит верность этому сообществу, продолжают верить в возможность победить в публичной дискуссии с помощью фактов, несмотря на убедительные эмпирические доказательства обратного.
Точно так же убеждение либералов в рациональности индиви- дов само может быть продуктом группового мышления в либе- ральной среде. В кульминационной сцене фильма «Житие Брайана по Монти Пайтону» огромная толпа восторженных людей прини- мает Брайана за Мессию. Тот говорит своим «ученикам»: «Вам не нужно следовать за мной! Не нужно вам ни за кем следовать! Вы должны думать сами! Все вы личности! Вы все разные!» Экзаль- тированная толпа вторит ему в унисон: «Да, да! Мы все лично- сти! Да, да! Мы все разные!» «Монти Пайтон» пародировал догмы контркультуры 1960-х, но эта сатира справедлива и по отношению к вере в рациональный индивидуализм в целом. В современных демократиях толпы скандируют хором: «Да, да, избирателю вид- нее! Да, да, клиент всегда прав!»
ЧЕРНАЯ дЫРА ВЛАСТИ
Проблема группового мышления и индивидуального невежест- ва касается не только обычных избирателей и потребителей, но также президентов и глав компаний. У них может быть огромное число советников и сложные структуры разведки, но это ничего не гарантирует. Очень сложно найти истину, когда вы правите миром. Вы слишком заняты. Большинство политических лиде- ров и деловых магнатов вечно спешат. Но для глубокого изуче- ния любой проблемы требуется много времени, а главное — воз- можность свободно распоряжаться этим временем. Вам нужно экспериментировать с неверными идеями, исследовать тупико- вые варианты, оставлять место для сомнений и скуки и позво- лять семенам открытия медленно всходить и превращаться в цветущее растение. Иначе до истины вам не добраться.
Хуже того, власть обычно искажает истину. Главная цель влас- ти — не изучение реальности, а ее изменение. Когда у вас в руке молоток, все становится похожим на гвозди, а когда вы облада- ете большой властью, все выглядит как приглашение вмешаться.
Даже если вы каким-то образом преодолеете это искушение, окружающие всегда будут помнить о гигантском молотке в ва- ших руках. У всякого, с кем вы разговариваете, есть тайные на- мерения, сознательные или подсознательные, а потому вы не мо- жете полностью доверять его словам. Ни один султан не верил, что придворные и подданные говорят ему правду.
Таким образом, большая власть подобна черной дыре, кото- рая искажает пространство вокруг себя. Чем ближе к ней, тем сильнее искажения. Каждое слово, попадающее в вашу орбиту, обретает вес, и каждый человек, с которым вы общаетесь, ста- рается вам понравиться, польстить вам или что-то от вас полу- чить. Они знают, что вы можете потратить на них не больше па- ры минут, и, боясь сказать что-то неуместное или непонятное, ограничиваются пустыми лозунгами и банальностями.
Пару лет назад меня пригласили на ужин с премьер-минист- ром Израиля Биньямином Нетаньяху. Друзья советовали отка- заться, но я не устоял перед искушением. Я подумал, что, быть может, узнаю какие-то большие секреты, которые раскрываются только посвященным. Какое разочарование! На ужине присут- ствовали почти три десятка гостей, и каждый старался завла- деть вниманием Великого Человека, впечатлить его своим остро- умием, подольститься к нему или что-то у него выпросить. Если кто-то из присутствующих и владел большими секретами, у них очень хорошо получалось их скрывать. И это не вина Нетаньяху или кого-то еще. Все дело в гравитации власти.
Если вам действительно нужна правда, вы должны отдалить- ся от черной дыры власти и не жалеть времени на странствия по периферии. Революционное знание редко возникает в центре — ведь центр опирается на общепринятые взгляды. Доступ к цент- ру власти обычно защищают стражи старого порядка, склонные отсекать носителей необычных идей, вызывающих раздражение. Конечно, они отфильтровывают и огромное количество мусора. Тот факт, что вас не пригласили на Всемирный экономический
форум в Давосе, еще не говорит о вашей мудрости. Именно по- этому нужно проводить много времени на периферии: там могут найтись блестящие революционные откровения — хотя больше всего там необоснованных догадок, неверных моделей, суеверий, догм и абсурдных конспирологических теорий.
Таким образом, любой руководитель оказывается в двойной ловушке. Если он останется в центре власти, его картина мира будет сильно искажена. Отважившись выйти на периферию, он потеряет слишком много драгоценного времени. И эта проблема будет лишь усугубляться. В грядущие десятилетия мир услож- нится еще больше. Отдельным людям — не важно, короли они или пешки — будет все труднее разбираться в технологических новинках, экономических тенденциях и политических течениях, которые формируют мир. Как заметил Сократ еще 2000 лет на- зад, лучшее, что мы можем сделать в таких обстоятельствах, — признать свое невежество.
А как же мораль и справедливость? Если мы не в состоянии понять мир, можно ли надеяться, что нам удастся отличить пра- вильное от неправильного, справедливость от несправедливости?
16
СПРАВЕдЛИВОСТЬ
ВОЗМОЖНО, НАШЕ ЧУВСТВО СПРАВЕдЛИВОСТИ УСТАРЕЛО
К
ак и у прочих наших чувств, у чувства справедливости древ- ние эволюционные корни. Человеческая мораль, формиро- вавшаяся на протяжении миллионов лет эволюции, приспосо- блена для решения социальных и этических проблем, с которыми сталкивались маленькие группы охотников и собирателей. Если мы вместе отправляемся на охоту и я убиваю оленя, а вы возвра- щаетесь с пустыми руками, должен ли я делиться с вами добы- чей? Если вы идете собирать грибы и приносите полную корзи- ну, имею ли я право забрать все эти грибы себе только потому, что я физически сильнее? А если я знаю, что вы задумали меня убить, вправе ли я нанести упреждающий удар и ночью перере-
зать вам горло?1
С тех пор как мы переселились из африканской саванны в каменные джунгли, на первый взгляд, мало что изменилось. Ка- жется, что проблемы, с которыми мы сталкиваемся сегодня (гра- жданская война в Сирии, глобальное неравенство, глобальное потепление), остались теми же — только обрели более серьезный масштаб. Но это иллюзия. Конечно, размер имеет значение, но
что касается справедливости (как многого другого), мы плохо приспособлены к миру, в котором живем.
И проблема не в ценностях. У живущих в XXI веке людей, как светских, так и религиозных, немало ценностей. Проблема в при- менении этих ценностей в сложном глобальном мире. Во всем виноваты цифры. У охотников и собирателей чувство справед- ливости было сформировано таким образом, чтобы разрешать конфликты, возникающие в жизни сотен людей, живущих в не- посредственной близости друг от друга. Когда мы пытаемся ра- зобраться во взаимоотношениях миллионов людей на разных континентах, нашего нравственного чувства уже недостаточно. Справедливость требует не только набора абстрактных цен- ностей, но и понимания конкретных причинно-следственных связей. Если вы собираете грибы, чтобы накормить своих де- тей, а я силой отнимаю у вас корзину, это значит, что весь ваш труд пошел насмарку, а ваши дети лягут спать голодными — и это несправедливо. Понять это не составляет труда, потому что причинно-следственные связи здесь очевидны. К сожалению, в современном глобальном мире причинно-следственные связи необычайно сложны и запутанны. Я могу мирно жить в своем до- ме, пальцем никого не трогать, но, по мнению левых активистов, все равно должен полностью разделять ответственность за не- справедливые действия израильских солдат и поселенцев на За- падном берегу реки Иордан. Социалисты уверены, что комфорт- ную жизнь мне обеспечивает детский труд на жутких фабриках стран третьего мира. Защитники прав животных напоминают мне, что моя жизнь связана с одним из тягчайших преступлений в истории человечества — жестокой эксплуатацией миллионов
сельскохозяйственных животных.
Обоснованы ли эти обвинения? Трудно сказать. Моя жизнь зависит от невероятно запутанной сети экономических и поли- тических отношений, а поскольку глобальные причинно-след- ственные связи настолько сложны, мне нелегко ответить даже
на самые простые вопросы — откуда взялся мой обед, кто сшил мою футболку и как распоряжается моими деньгами пенсион- ный фонд2.
КРА ЖА РЕКИ
Первобытный человек из племени охотников и собирателей все- гда знал, откуда взялся его обед (он сам его собирал), кто сшил его мокасины (этот человек спит неподалеку) и чем занимается его пенсионный фонд (копошится в грязи; в те времена у людей был только один «пенсионный фонд» — их собственные дети). Я знаю гораздо меньше. Потратив несколько лет на исследова- ния, я могу выяснить, что правительство, за которое я голосовал, тайно продает оружие сомнительному диктатору в другой части планеты. Но, убив на это время, я пройду мимо более важных открытий — касающихся, например, судьбы кур, яйца которых я ел за обедом.
Система устроена так, что всякий, кто не стремится что-то узнать, будет спокойно жить в счастливом неведении, а тому, кто потратит силы и время, будет очень трудно добраться до исти- ны. Как мне избежать воровства, если глобальная экономиче- ская система непрерывно крадет — от моего имени, но без мое- го ведома? Не имеет значения, оцениваете ли вы поступки по их последствиям (красть нехорошо, потому что жертвы страдают) или верите в групповые обязательства, которые необходимо со- блюдать независимо от последствий (красть нехорошо, потому что так сказал Бог). Проблема в том, что нам все труднее понять, что мы делаем.
Заповедь «не укради» появилась в те времена, когда кража подразумевала, что вы собственной рукой берете то, что вам не принадлежит. Но сегодня значимые споры о воровстве связаны с совсем другими сценариями. Допустим, я вложил 10 тысяч дол- ларов в акции большой нефтехимической корпорации, которая
ежегодно выплачивает мне дивиденды в размере 5%. Корпорация получает огромную прибыль за счет того, что не компенсирует вред, который она наносит окружающей среде. Она сбрасывает токсичные отходы в ближайшую реку, не беспокоясь об уроне для местной системы водоснабжения, о вреде для здоровья насе- ления или об ущербе для дикой природы. Она тратит свои день- ги на содержание армии юристов, которые защитят ее от любых требований компенсации, и платит лоббистам, блокирующим все попытки законодательно ужесточить экологические нормы. Справедливо ли обвинять корпорацию в том, что она «крадет реку»? А лично меня? Я никогда не забирался в чужой дом и не вытаскивал купюры из чужого кошелька. Я не знаю, за счет че- го эта конкретная корпорация получает прибыль. Виновен ли я в воровстве? Как соблюдать этические нормы, если мы не в со-
стоянии узнать все факты, относящиеся к делу?
Можно попытаться обойти проблему с помощью понятия
«этичности намерений». Важны мои намерения, а не действия или последствия действий. Но в мире, где все так тесно перепле- тено, высшим нравственным императивом становится необхо- димость знать. Самые жестокие преступления в истории были следствием не столько ненависти и жадности, сколько невежест- ва и безразличия. Очаровательные английские леди финансиро- вали работорговлю в Атлантике, но сами не бывали ни в Африке, ни на Карибских островах. Просто во время традиционных чае- питий они опускали в чай белоснежные кубики сахара, приве- зенного с плантаций, похожих на преисподнюю, о которых они ничего не знали.
В конце 1930-х годов в Германии начальник местной почты мог быть добропорядочным гражданином, который заботит- ся о благополучии работников и лично помогает недовольным клиентам разыскивать пропавшие посылки. Он всегда прихо- дил на работу первым, а уходил последним, и даже метель не ме- шала ему вовремя открыть двери почты. Увы, его эффективное
и гостеприимное почтовое отделение было важным элементом нервной системы нацистского режима. Оно распространяло ра- систскую пропаганду, рассылало повестки призывникам и распо- ряжения местному отделу СС. Без искреннего стремления узнать правду добрые намерения нельзя считать полноценными.
Но что считать «искренним стремлением»? Должны ли на- чальники почтовых отделений всех стран вскрывать проходя- щую через них почту, а в случае обнаружения государственной пропаганды увольняться или бунтовать? Сегодня легко давать оценку политике Германии 1930-х годов с позиций абсолютной этики — мы знаем, к чему привела причинно-следственная це- почка. Часто отличить нравственное от безнравственного можно лишь задним числом. Пора признать горькую правду: для мозга охотников и собирателей мир стал слишком сложным.
Большинство несправедливостей в современном мире воз- никает не из-за предрассудков отдельных людей, а в результате масштабных структурных сдвигов, но наш мозг не приспособ- лен для распознавания таких структурных перемен. Каждый из нас в той или иной мере вносит вклад в эти сдвиги, но у нас нет ни времени, ни сил, чтобы их осознать. Работа над этой книгой заставила меня осознать это на личном примере. Размышляя о глобальных проблемах, я всегда уделял больше внимания пози- циям международной элиты, чем тех или иных групп обездо- ленных людей. Элита задает тон дискуссии, и игнорировать ее взгляды невозможно. Обездоленные, напротив, обычно молчат, и поэтому о них легко забыть — не по злому умыслу, а просто из-за незнания.
Например, я абсолютно ничего не знаю о мировоззрении и проблемах аборигенов Тасмании. Более того, мое невежество так велико, что в своей первой книге я предположил, что коренных тасманийцев больше не осталось — их всех уничтожили евро- пейские колонисты. На самом деле сегодня на острове живет не- сколько тысяч человек, считающих себя потомками аборигенов
Тасмании, и они сталкиваются со многими проблемами, одна из которых состоит как раз в том, что остальной мир, в том числе ученые, отрицают самый факт их существования.
Даже если вы принадлежите к обездоленной группе, знаете и разделяете мнения этих людей, это не означает, что вы понимаете мнения всех остальных подобных групп. Каждая группа и под- группа сталкивается с собственным клубком проблем: предрас- судками, двойными стандартами, завуалированными оскорбле- ниями и институциональной дискриминацией. Тридцатилетний афроамериканец по своему тридцатилетнему опыту знает, что значит быть мужчиной с черным цветом кожи. Но ему неизвест- но, что значит быть чернокожей женщиной в США, цыганом в Болгарии, незрячим в России или лесбиянкой в Китае.
Уже в подростковом возрасте этого афроамериканца без вся- ких причин постоянно останавливала и обыскивала полиция — с таким обращением вряд ли приходилось сталкиваться лесбиян- ке, живущей в Китае. Однако мужчина, родившийся в афроаме- риканской семье в «черном» районе, с детства был окружен та- кими же людьми, которые научили его всему, что должен знать афроамериканец мужского пола для выживания и благополу- чия. Китайская лесбиянка не росла в семье лесбиянок, в районе, населенном лесбиянками, и ей, скорее всего, никто не преподал уроков выживания во враждебном мире. Поэтому детский опыт чернокожего мужчины из Балтимора никак не поможет ему по- нять, что значит расти лесбиянкой в Ханчжоу.
В прошлом это не имело особого значения — ведь вы не от- вечали за страдания людей на другом краю земли. Как правило, было достаточно простого сочувствия менее удачливым соседям. Но сегодня серьезные глобальные дискуссии по таким пробле- мам, как изменение климата и искусственный интеллект, каса- ются каждого — не важно, живете ли вы в Тасмании, Ханчжоу или Балтиморе, — а потому необходимо учитывать все точки зрения. Но как это сделать? В состоянии ли хоть кто-то понять
всю сложную сеть взаимоотношений между тысячами групп лю- дей во всех уголках мира?3
ПРЕУМЕНЬШАТЬ ИЛИ ОТРИЦАТЬ?
Даже при самом сильном желании большинство людей не спо- собны понять главные этические проблемы мира. Мы можем ра- зобраться в отношениях между двумя или двадцатью членами племени охотников и собирателей или между соседними клана- ми. Но мы не в состоянии осмыслить взаимоотношения между несколькими миллионами сирийцев, между 500 миллионами ев- ропейцев или между всеми пересекающимися группами и под- группами людей на планете.
Пытаясь осознать и разрешить моральные дилеммы такого масштаба, люди часто прибегают к одному из четырех методов. Первый заключается в преуменьшении проблемы. Чтобы разо- браться в гражданской войне в Сирии, люди сравнивают ее с кон- фликтом между двумя охотниками из каменного века: с одной стороны — Асад, с другой — повстанцы, одна сторона плохая, другая хорошая. Историческая сложность конфликта подменя- ется простым и ясным сценарием4.
Второй метод — сосредоточиться на трогательной истории, которая якобы раскрывает суть конфликта. Бесполезно пытать- ся объяснить людям истинную сложность конфликта, прибегая к статистике и точным фактам, но история о судьбе одного ре- бенка активирует слезные железы, заставляет вскипать кровь и создает ложную внутреннюю уверенность5. Об этом давно знают многие благотворительные фонды. В одном примечательном экс- перименте людей просили пожертвовать деньги для помощи бед- ной семилетней девочке из Мали по имени Рокия. Интересно, что, когда в дополнение к личной истории Рокии людей знакомили со статистикой, отражающей общую проблему бедности в Африке, те неожиданно проявляли меньшую готовность помочь. В другом
исследовании ученые просили помочь либо одному больному ре- бенку, либо восьми больным детям. Люди жертвовали больше де- нег одному ребенку, чем группе из восьми детей6.
Третий подход к масштабным этическим дилеммам — выдви- жение конспирологических теорий. Как работает глобальная эко- номика? Полезна она или вредна? Эти вопросы слишком сложны для понимания. Гораздо проще вообразить пару десятков муль- тимиллиардеров-кукловодов, которые тайно дергают за ниточ- ки, контролируя СМИ и ради личного обогащения развязывая войны. Подобные теории почти всегда представляют собой ни на чем не основанные фантазии. Современный мир слишком сло- жен не только для нашего чувства справедливости, но и для на- ших способностей к управлению. Никто — включая мультимил- лиардеров, ЦРУ, масонов и «сионских мудрецов» — до конца не понимает происходящих в мире процессов. И поэтому никто не может успешно влиять на ход истории7.
Эти три метода строятся на отрицании истинной сложности мира. Четвертый, самый радикальный метод состоит в том, что- бы создать догму, заставить нас поверить в якобы универсаль- ную теорию, надежный институт или всемогущего лидера и ид- ти туда, куда они нам укажут. Религиозные и идеологические догмы не утратили привлекательности в наш век науки имен- но потому, что они предлагают безопасное убежище от пугаю- щей сложности мира. Как отмечалось выше, этого не избежали и светские движения. Даже если вы отрицаете все религиозные догмы и твердо привержены научной истине, рано или поздно сложность реального мира начнет вас раздражать и вам захочет- ся создать теорию, которая уже не будет подвергаться сомнению. Подобные доктрины обещают интеллектуальный комфорт и мо- ральную уверенность — но могут ли они обеспечить справедли- вость? Сомнительно.
Куда же нам идти? Следует ли принять либеральную догму и довериться суммарной воле отдельных избирателей и
потребителей? Или нужно отвергнуть индивидуалистский под- ход и, подобно многим культурам прошлого, поручить сообще- ствам совместно найти смысл существования? Но такое решение лишь бросит нас из огня индивидуального невежества в полымя предвзятого группового мышления. Племена охотников и соби- рателей, деревенские общины и даже городские районы — все они способны осмыслить лишь те проблемы, с которыми стал- киваются непосредственно. Но сегодня мы должны отвечать на глобальные вызовы в отсутствие глобального общества. Все су- ществующие группы людей заняты продвижением собственных интересов, а не постижением глобальной истины. Ни американ- цы, ни китайцы, ни мусульмане, ни индуисты не являются «гло- бальным обществом», и их интерпретацию происходящего вряд ли можно считать надежной.
Значит ли это, что мы должны признать поражение и объ- явить, что попытки человечества найти истину и справедливость окончились неудачей? Неужели мы официально вступили в эпоху постправды?
17. ПОСТПРАВдА. НЕКОТОРЫЕ ФЕЙКОВЫЕ НОВОСТИ ЖИВУТ ВЕЧНО
С
егодня нам постоянно твердят, что мы живем в новую пу- гающую эпоху «постправды», окруженные ложью и вымы- слом. Так, по подсчетам газеты Washington Post, за время после своей инаугурации президент Трамп сделал более 6000 ложных публичных заявлений. В речи, произнесенной в мае 2018 года, из 98 фактологических утверждений Трампа 76% были ошибочны- ми, вводящими в заблуждение или ни на чем не основанными1. В ответ Трамп и его сторонники неизменно называют Washington Post, New York Times, CNN и другие средства массовой инфор- мации «лгунами» и обвиняют их в распространении «фейковых
новостей» с целью дискредитировать президентство Трампа.
Истерика вокруг фейковых новостей явно раздута. В реально- сти она играет на руку тиранам и диктаторам. Если люди ничему не хотят верить, потому что «все новости — фейк», свободная и открытая публичная дискуссия становится невозможной. По- этому мы должны напомнить себе, что сегодня наша ситуация ничуть не хуже, чем была раньше. Если мы живем в эпоху по- стправды, когда же у нас была счастливая эпоха правды? В 1980-х? В 1950-х? В 1930-х?
На самом деле человечество всегда жило в эпоху постправды. Homo sapiens — это биологический вид постправды, сила которо- го зависит от создания мифов и веры в них. Еще в каменном ве- ке самоподтверждающиеся мифы использовались для сплочения человеческих коллективов. Homo sapiens покорил всю планету в первую очередь благодаря умению создавать и распространять мифы. Мы единственные млекопитающие, способные сотрудни- чать с множеством чужаков, потому что только мы умеем приду- мывать сказки, распространять их и убеждать миллионы других людей поверить в эти сказки. Пока все верят в одни и те же ми- фы, мы подчиняемся одним законам и, таким образом, можем эффективно сотрудничать.
Так что, если у вас возникнет желание обвинить Facebook или Трампа в наступлении ужасной эпохи постправды, напомните себе, что еще несколько веков назад миллионы христиан запер- ли себя внутри самоподтверждающегося мифологического пу- зыря, не решаясь усомниться в фактологической достоверности Библии, а миллионы мусульман безоговорочно уверовали в Ко- ран. Не одно тысячелетие большая часть того, что люди считали
«новостями» и «фактами» в своем кругу общения, представляла собой истории о чудесах, ангелах, демонах и ведьмах — словно отважные репортеры вели прямой эфир из самых глубин ада. У нас нет никаких научных доказательств того, что змей соблаз- нил Еву, что после смерти души всех неверных горят в аду или что творцу Вселенной не нравится, когда брамин берет в жены неприкасаемую. И все же миллиарды людей тысячелетиями ве- рили в эти сказки. Некоторые фейковые новости живут вечно.
Я понимаю, что многие обидятся на мое сравнение религии с фейковыми новостями, но в этом вся суть. Когда тысяча чело- век один месяц верят в выдуманную историю — это фейковая новость. Когда миллиард человек верит в выдуманную историю на протяжении тысячи лет — это религия, и нам советуют не на- зывать ее «фейковой новостью», чтобы не оскорблять чувства
верующих (и не навлекать на себя их гнев). Заметьте: я не от- рицаю эффективности или потенциального блага религии. На- оборот! Хорошо это или плохо, но миф — один из самых эф- фективных инструментов, имеющихся в арсенале человечества. Объединяя людей, религиозные доктрины делают возможным широкомасштабное сотрудничество. Они побуждают людей строить больницы, школы и мосты, а не только казармы и тюрь- мы. Адама и Евы никогда не существовало, но Шартрский со- бор прекрасен. Возможно, бóльшая часть Библии — миф, но эта книга по-прежнему приносит радость миллиардам людей и по- буждает их к состраданию, мужеству и творчеству — точно так же, как другие великие книги, описывающие события и людей, которых никогда не было, — «Дон Кихот», «Война и мир», цикл о Гарри Поттере.
И снова найдутся те, кого оскорбит мое сравнение Библии с
«Гарри Поттером». Христианину, который придерживается на- учного мышления, не составит труда объяснить все ошибки и мифы в Библии, заявив, что священную книгу следует считать не повествованием о реальных событиях, а скорее метафорой, содержащей глубокую мудрость. Но разве не то же самое отно- сится к историям о Гарри Поттере?
Христианские фундаменталисты, скорее всего, будут настаи- вать, что каждое слово Библии — истина в буквальном смысле. Предположим на минуту, что они правы и что Библия дейст- вительно представляет собой непогрешимое слово единого и истинного Бога. А как быть с Кораном, Талмудом, Книгой Мор- мона, Ведами и Авестой? Хотите сказать, что эти тексты — кра- сивые мифы, созданные людьми из плоти и крови (или даже де- монами)? А как вы отнесетесь к божественному статусу римских императоров, например Августа? Римский сенат наделил себя правом превращать людей в богов, а затем требовать, чтобы под- данные империи поклонялись этим богам. Разве это не было ми- фом? У нас есть по меньшей мере один пример ложного бога,
который сам опроверг миф о себе. Как отмечалось выше, япон- ский милитаризм был основан на фанатичной вере в божест- венность императора Хирохито. После поражения Японии во Второй мировой войне император Хирохито публично объявил, что он не бог.
Даже если мы согласимся, что Библия — истинное слово Бо- жие, у нас останутся миллиарды верующих индуистов, мусуль- ман, римлян и японцев, которые на протяжении тысяч лет ве- рили в мифы. Самые религиозные люди способны признать, что все религии — это миф. За исключением одной — их собствен- ной. Повторю: это не значит, что все мифы обязательно беспо- лезны или вредны. Они могут быть прекрасными и вдохновля- ющими.
Конечно, не все религиозные мифы одинаково полезны. 29 августа 1255 года в колодце неподалеку от города Линкольна нашли тело девятилетнего английского мальчика по имени Хью. Даже в отсутствие Facebook и Twitter по округе быстро разнес- лись слухи о том, что это ритуальное убийство, совершенное местными евреями. В пересказах история обрастала жуткими подробностями, и один из самых известных английских хро- никеров того времени Матвей Парижский писал, как евреи со всей Англии собрались в Линкольне, чтобы жестоко пытать, а затем распять похищенного ребенка. Девятнадцать евреев были арестованы по обвинению в убийстве, а затем казнены. Подоб- ные кровавые наветы участились и в других городах Англии, что привело к серии погромов, в ходе которых вырезали целые еврейские общины. В результате в 1290 году все евреи были из- гнаны из Англии2.
Но на этом история не закончилась. Через сто лет после из- гнания евреев из Англии основоположник английской лите- ратуры Джеффри Чосер включил в свои «Кентерберийские рассказы» историю о кровавом навете, источником которой по- служил случай с Хью из Линкольна («Рассказ аббатисы»). Рассказ
заканчивается повешением евреев. С подобных кровавых наве- тов впоследствии начинались антисемитские движения в самых разных странах, от средневековой Испании до России XIX века. Отдаленное эхо таких историй прозвучало даже в 2016 году, в фейковой новости о том, что Хиллари Клинтон якобы возглавля- ла сеть торговцев детьми, которая держала детей на положении секс-рабов в подвале популярной пиццерии. Немало американ- цев поверили в эту историю, что негативно сказалось на предвы- борной кампании Клинтон, а один человек даже взял винтовку, пришел в пиццерию и потребовал, чтобы ему дали осмотреть подвал (выяснилось, что в здании вообще нет подвала)3.
Что касается самого Хью из Линкольна, истинную причи- ну смерти мальчика так и не установили, но похоронили его в Линкольнском соборе и почитали как святого. Считалось, что его мощи обладают чудотворной силой, и захоронение остава- лось местом паломничества на протяжении нескольких столе- тий после изгнания евреев из Англии4. Только в 1955 году, через 10 лет после холокоста, Линкольнский собор осудил кровавый навет, поместив рядом с могилой Хью памятную табличку с та- кой надписью:
Сфабрикованные истории о «ритуальных убийствах» христианских мальчиков общинами евреев были распространены по всей Англии в Средние века и даже позже. За эти выдумки многие невинные ев- реи заплатили жизнью. В Линкольне была своя легенда, и предпо- лагаемую жертву похоронили в Линкольнском соборе в 1255 году. Подобные истории не делают чести христианскому миру5.
Да, некоторые фейковые новости живут всего 700 лет.
СОЛГАЛ СЕГОдНЯ, ПОВЕРЯТ ЗАВТРА
Не только в древних религиях мифы использовались для спло- чения людей. Уже в современной истории каждый народ созда- вал собственную национальную мифологию, а такие движения, как коммунизм, фашизм и либерализм, сформировали сложную самоподтверждающуюся идеологию. Йозеф Геббельс, мастер на- цистской пропаганды и, возможно, самый успешный медиавол- шебник Новейшего времени, якобы так коротко объяснял свой метод: «Ложь, сказанная один раз, остается ложью. Ложь, повто- ренная тысячу раз, становится правдой»6. Гитлер в книге «Майн кампф»7 писал, что «всякая пропаганда, если она хочет быть успешной, должна ограничиваться лишь немногими пунктами и излагать эти пункты кратко, ясно, понятно, в форме легко за- поминаемых лозунгов, повторяя все это до тех пор, пока уже не может быть никакого сомнения в том, что и самый отсталый из слушателей наверняка усвоил то, что мы хотели»8. Что может до- бавить к этому современный торговец фейковыми новостями?
Советская пропагандистская машина столь же вольно обра- щалась с правдой, переписывая историю войн и «редактируя» даже фотографии. 29 июня 1936 года печатный орган КПСС — газета «Правда» — поместила на первой странице фотографию улыбающегося Иосифа Сталина, который держит на руках семи- летнюю девочку, Гелю Маркизову. Этот образ стал иконой стали- нистов, прославляющих Сталина как «отца народов» и идеализи- рующих «счастливое советское детство». Типографии и фабрики по всей стране выпустили миллионы плакатов, скульптур и мо- заик с изображением этой сцены — их выставляли в государст- венных учреждениях во всех уголках Советского Союза. Как ни один православный собор России не обходится без иконы Бого- родицы с младенцем Иисусом, так и в каждой советской школе обязательно была икона Сталина, держащего на руках малень- кую Гелю.
Увы, в сталинской империи слава часто становилась предвест- ником катастрофы. Через год отца Гели арестовали по ложному обвинению в троцкизме и шпионаже в пользу Японии. В 1938 го- ду его расстреляли, как и миллионы других жертв сталинского террора. Гелю с матерью отправили в ссылку в Казахстан, где мать девочки вскоре при загадочных обстоятельствах умерла. Что было делать с бесчисленными иконами, изображавшими
«отца нации» с дочерью осужденного «врага народа»? Никаких проблем. С этого момента Геля Маркизова исчезла, и «счастли- вый советский ребенок» на знакомом каждому снимке превра- тился в Мамлакат Нахангову — тринадцатилетнюю таджикскую девочку, отличившуюся на сборе урожая хлопка и награжденную орденом Ленина (если кто-то думал, что девочке на фотографии явно не 13 лет, он понимал, что произносить вслух эту контрре- волюционную ересь не стоит)9.
Советская машина пропаганды была настолько эффективной, что ухитрялась скрывать чудовищные зверства внутри страны, одновременно создавая ее утопический образ за границей. В на- чале 1930-х годов левые западные журналисты и интеллектуа- лы прославляли СССР как идеальное общество, а в это время миллионы советских граждан становились жертвами жестоких политических репрессий и умирали от голода, организатором которого был Сталин. В век Facebook и Twitter иногда трудно ра- зобраться, какой версии событий верить, но сегодня, по крайней мере, никакой режим не может уничтожить миллионы людей, чтобы об этом не узнал весь мир.
На вымысел и фейковые новости опираются не только рели- гии и идеологии, но и бизнес. Брендирование предполагает бес- конечное повторение одной вымышленной истории, пока люди в нее не поверят. Какая картина всплывает в вашем сознании, когда вы думаете о кока-коле? Здоровые молодые люди, занима- ющиеся спортом и весело проводящие время вместе? Или туч- ные диабетики на больничной койке? Употребление большого
количества кока-колы не сделает вас ни молодым, ни здоровым, ни спортивным — скорее повысит вероятность ожирения и диа- бета. Тем не менее компания Coca-Cola за несколько десятилетий потратила миллиарды долларов на то, чтобы ее ассоциировали с юностью, здоровьем и спортом, — и миллионы людей подсозна- тельно верят в эту связь.
Дело в том, что для Homo sapiens истина никогда не была пер- вым пунктом повестки. Многие люди предполагают, что, если та или иная религия или идеология неверно трактует действи- тельность, ее последователи рано или поздно это поймут, пото- му что не смогут конкурировать с более проницательными со- перниками. Это очередной миф. На практике сила человеческого сотрудничества зависит от шаткого равновесия между правдой и вымыслом.
Если вы слишком сильно исказите реальность, это действи- тельно ослабит вас, подтолкнув к абсурдным действиям. Напри- мер, в 1905 году медиум из Восточной Африки по имени Кинд- жикитиле Нгвале объявил, что в него вселился дух змея Хонго. Новый пророк сообщил коренным жителям немецкой колонии в Восточной Африке, что они должны объединиться и изгнать немцев со своих земель. Чтобы сделать свое послание более при- влекательным, Нгвале снабдил последователей волшебным зе- льем, которое якобы превращало немецкие пули в воду (маджи на суахили). Так началось восстание Маджи-Маджи. Оно было подавлено. На поле боя немецкие пули не превращались в воду, а безжалостно рвали тела плохо вооруженных повстанцев10. За 2000 лет до этих событий 1-я Иудейская война против римлян тоже началась под влиянием твердого убеждения, что Бог будет сражаться на стороне евреев и поможет им сокрушить кажущу- юся непобедимой Римскую империю. Восстание евреев окон- чилось неудачей, а результатом стало разрушение Иерусалима и изгнание евреев.
С другой стороны, без опоры на какую-либо мифологию не- возможно эффективно сплотить массы людей. Если вы будете апеллировать к грубой реальности, за вами пойдут немногие. Без мифов было бы невозможно организовать не только неудач- ные бунты, такие как Маджи-Маджи и 1-я Иудейская война, но и гораздо более успешные акции — например, восстание Махди и восстание Маккавеев.
В сущности, когда речь идет об объединении людей, вымыш- ленные истории обладают преимуществом перед правдой жиз- ни. Если вы хотите оценить лояльность группы людей, гораздо разумнее потребовать от них поверить в абсурд, а не в истину. Если великий вождь говорит, что солнце восходит на востоке и заходит на западе, для согласия с ним не требуется верности. Но если великий вождь объявит, что солнце восходит на западе и за- ходит на востоке, аплодировать ему будут только по-настоящему преданные люди. Аналогичным образом, если все ваши соседи верят в одну и ту же нелепую историю, вы можете рассчитывать на их сплоченность в трудные времена. А если они готовы ве- рить только подтвержденным фактам, какие это дает гарантии? Мне возразят, что в некоторых случаях людей все же мож- но эффективно организовать посредством договоренностей на основе консенсуса, а не выдумок и мифов. Так происходит в сфе- ре экономики, где деньги и корпорации объединяют людей го- раздо лучше, чем любой бог или священная книга, хотя все зна- ют, что все это лишь договоренности между людьми. По поводу священной книги истинно верующий скажет: «Я верю, что эта книга священна», а по поводу доллара истинно верующий ска- жет лишь: «Я верю, что другие люди верят в ценность доллара». Очевидно, что доллар — творение человека, хотя его почитают во всем мире. Тогда почему бы людям не отказаться от всех ми- фов и вымыслов и не организоваться на основе консенсусных
договоренностей, таких как доллар?
Но такие договоренности не слишком отличаются от вымы- сла. Разница между священной книгой и деньгами меньше, чем может показаться на первый взгляд. При виде долларовой банк- ноты большинство людей забывает, что это всего лишь услов- ность. Им кажется, что зеленый листок бумаги с портретом умер- шего белого мужчины обладает самостоятельной ценностью. Они вряд ли напоминают себе: «На самом деле это бесполезный клочок бумаги, но, поскольку другие люди считают его ценным, я могу им воспользоваться». Если с помощью магниторезонанс- ного томографа понаблюдать за мозгом человека в тот момент, когда ему дают чемодан, набитый стодолларовыми купюрами, то можно увидеть, что возбуждаются не те участки мозга, которые отвечают за скепсис («Другие люди верят, что это ценность»), а те, что связаны с жадностью («Черт возьми! Я это хочу!»). Точно так же в подавляющем большинстве случаев человек начинает считать священной Библию, Веды или Книгу Мормона только после долгого регулярного общения с людьми, которые считают ее священной. Мы учимся почитать священные книги аналогич- но тому, как учимся уважать денежные купюры.
Таким образом, на практике невозможно провести четкую границу между двумя позициями — «знать, что это лишь до- говоренность между людьми» и «верить, что это обладает са- мостоятельной ценностью». Во многих случаях люди плохо по- нимают эту разницу или забывают о ней. Еще пример. Если вы заведете серьезную философскую дискуссию на эту тему, почти все согласятся с тем, что корпорации — это вымышленные сущ- ности, созданные людьми. Компания Microsoft — это не здания, которыми она владеет, не сотрудники и не акционеры, в инте- ресах которых она действует. Скорее это сложная юридическая фикция, созданная законодателями и адвокатами. Однако мы не тратим 99% своего времени на философские споры и отно- симся к корпорациям как к реальным сущностям вроде тигров или людей.
Граница между вымыслом и реальностью подвергается раз- мыванию с самыми разными целями, начиная с развлечения и заканчивая выживанием. Вы не сможете читать романы или иг- рать в игры, если хотя бы ненадолго не отбросите скепсис. Что- бы по-настоящему насладиться футболом, вы должны принять правила игры и по меньшей мере на 90 минут забыть, что это всего лишь плод человеческой фантазии. В противном случае вы будете думать: какая глупость — 22 человека гоняются за од- ним мячом. Порой футбол, начинаясь как обычное развлечение, затем превращается в нечто более серьезное, и это подтвердит вам любой английский хулиган или аргентинский националист. Футбол помогает в поиске идентичности, объединяет большие сообщества и даже становится предлогом для проявления наси- лия. Нации и религии — это накачанные стероидами футболь- ные клубы.
Люди обладают удивительной способностью одновременно знать и не знать. Или, если точнее, они способны узнать, если задумаются, но бóльшую часть времени они не задумываются, а потому не знают. Если вы по-настоящему задумаетесь, то пой- мете, что деньги — это фикция. Но обычно вы слишком заняты, чтобы думать об этом. Если вас спросят, вы ответите, что фут- бол — человеческое изобретение. Но в разгар матча вас никто об этом не спросит. Приложив некоторые мыслительные усилия, вы обнаружите, что нация — не что иное, как искусно сплетен- ная фантазия. Но в разгар войны у вас не будет на это ни сил, ни времени. Если вы стремитесь к абсолютной истине, то поймете, что история об Адаме и Еве — миф. Но как часто вам нужна аб- солютная истина?
Истина и власть могут идти рука об руку, но лишь до поры до времени. Рано или поздно их пути разойдутся. Если вам нуж- на власть, в какой-то момент вам придется распространять вы- мысел. Если вы хотите узнать правду о мире, в какой-то момент вам придется отказаться от власти. Придется признать факты
(например, об источниках вашей власти), которые вызовут гнев у союзников, разочаруют сторонников или нарушат согласие в обществе. На протяжении всей истории философы сталкива- лись с этой дилеммой. Служить власти — или служить истине? Стремиться объединить людей, заставляя всех поверить в одну историю, — или позволить людям знать правду, даже ценой ра- зобщенности? Самые могущественные общественные институ- ты — христианские священники, мандарины времен Конфуция, идеологи коммунизма — ставили единство выше истины. В этом был секрет их могущества.
Человечество как вид предпочитает власть, а не истину. Мы тратим гораздо больше времени и сил на попытки управлять ми- ром, чем на попытки понять его, — и даже когда стараемся разо- браться в мироустройстве, обычно делаем это в надежде, что по- нимание мира поможет нам его контролировать. Поэтому, если вы мечтаете об обществе, в котором правит истина, а не мифы, вам не стоит ждать слишком многого от Homo sapiens. Лучше попытать счастья с шимпанзе.
ВЫБРАТЬСЯ ИЗ МАШИНЫ дЛЯ ПРОМЫВКИ МОЗГОВ
Все это не означает, что фейковые новости не такая уж серьез- ная проблема или что политики и священники имеют полное право бесстыдно лгать. Абсолютно неверен и другой вывод: что все вокруг — фейковые новости, что любая попытка добраться до истины обречена на неудачу и что между серьезной журна- листикой и пропагандой нет никакой разницы. За фейковыми новостями стоят реальные факты и реальные страдания. Стра- дания людей зачастую бывают вызваны верой в вымысел, но са- ми страдания всегда реальны.
Поэтому, вместо того чтобы считать фейковые новости нор- мой, следует признать, что проблема гораздо сложнее, чем мы
предполагали, и что нужно прилагать еще больше усилий, чтобы отличить реальность от вымысла. Идеал недостижим. Одно из са- мых больших заблуждений состоит в отрицании сложности мира и стремлении мыслить в абсолютных категориях девственной чи- стоты и сатанинского зла. Ни один политик не говорит всей прав- ды, но некоторые все же лучше остальных. Будь у меня выбор, я гораздо больше верил бы Черчиллю, чем Сталину, даже несмотря на то, что британский премьер-министр не стеснялся приукра- шивать факты, когда это было ему выгодно. Точно так же не бы- вает газет без тенденциозности и ошибок, но некоторые искренне пытаются выяснить правду, тогда как другие представляют собой машину по промывке мозгов. Надеюсь, что, если бы я жил 1930-е годы, у меня хватило бы здравого смысла верить New York Times, а не советской машине пропаганды и не нацистскому таблоиду Der Stürmer.
Каждый из нас обязан тратить время и силы на борьбу про- тив собственной предвзятости и проверку источников инфор- мации. Как отмечалось в предыдущих главах, мы не в состоянии все исследовать сами. Но именно поэтому необходимо по мень- шей мере тщательно проверять свои главные источники инфор- мации — будь то газета, сайт в интернете, телеканал или человек. В главе 20 мы подробнее остановимся на том, как защититься от промывки мозгов и как отличить реальность от вымысла. А пока я предложу два простых практических правила.
Во-первых, если вы хотите получать надежную информацию, за нее придется платить, и немало. Сегодня преобладающая мо- дель на новостном рынке выглядит так: «захватывающие новости бесплатно — в обмен на ваше внимание». Вы ничего не платите за новости и получаете продукт низкого качества. Хуже того, вы сами становитесь продуктом, не подозревая об этом. Ваше вни- мание, привлеченное сенсационными заголовками, затем про- дается рекламодателям или политикам.
Гораздо предпочтительнее другая модель: «вы платите за вы- сококачественные новости, без злоупотребления вашим внима- нием». В современном мире информация и внимание — чрезвы- чайно ценный актив. Было бы безумием бесплатно отдавать свое внимание, получая взамен только информацию низкого качест- ва. Если вы готовы платить за качественную еду, одежду и авто- мобили, почему бы не платить за качественную информацию?
И второе практическое правило: если вас действительно ин- тересует какой-то вопрос, сделайте над собой усилие и прочти- те научную литературу. Под научной литературой я подразуме- ваю статьи в рецензируемых журналах, книги, опубликованные известными научными издательствами, работы профессоров из авторитетных институтов. Конечно, наука не всесильна и в про- шлом много раз ошибалась. И все же на протяжении столетий научное сообщество оставалось самым надежным источником знания. Если вы решите, что научное сообщество в чем-то оши- бается, не исключено, что вы окажетесь правы, — но вы должны по меньшей мере быть в курсе научных теорий, которые опро- вергаете, и найти фактические доказательства в пользу вашей точки зрения.
Ученым следует активнее участвовать в общественных дис- куссиях. Они не должны бояться высказывать свое мнение, когда дискуссия затрагивает их область знания, будь то медицина или история. Молчание не равнозначно нейтралитету; молчание — это поддержка существующего порядка вещей. Разумеется, очень важно продолжать научные исследования и публиковать резуль- таты в журналах, которые читают лишь немногие специалисты. Но не менее важно рассказывать о новейших научных теориях обществу, причем не только в научно-популярной, но и в худо- жественной литературе.
Означает ли это, что ученые должны заняться сочинени- ем научной фантастики? На самом деле это не такая уж пло- хая идея. Искусство играет ключевую роль в формировании
мировоззрения, а в XXI веке научная фантастика, возможно, бу- дет самым важным жанром, поскольку именно она определяет понимание большинством людей таких вещей, как искусствен- ный интеллект, биоинженерия и изменение климата. Вне всяко- го сомнения, мы нуждаемся в хорошей науке, но с политической точки зрения увлекательный научно-фантастический фильм го- раздо ценнее статьи в журналах Science или Nature.
18
НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА
БУдУЩЕЕ — НЕ ТО, ЧТО ВЫ ВИдИТЕ В КИНО
Л
юди обрели власть над миром потому, что лучше других жи- вотных умеют сотрудничать друг с другом, а способность к сотрудничеству основана на вере в вымысел. Поэтому поэты, ху- дожники и драматурги не менее важны, чем солдаты и инженеры. Люди отправляются воевать и строят соборы потому, что верят в Бога, а верят в Бога потому, что читали стихи о Боге, видели картины с изображением Бога, были очарованы театральными представлениями о Боге. Точно так же наша вера в современную мифологию капитализма основана на художественных творени- ях Голливуда и поп-индустрии. Мы верим, что если купим боль- ше вещей, то станем счастливее, потому что собственными гла-
зами видели капиталистический рай в телевизоре.
В начале XXI века важнейшим художественным жанром, ве- роятно, стала научная фантастика. Мало кто читает новейшие научные статьи о машинном обучении или генной инженерии. Отношение людей к ключевым изменениям в технологии, обще- стве и экономике формируют фильмы, такие как «Матрица» и
«Она», и сериалы вроде «Мира Дикого запада» и «Черного зер- кала». Но это значит, что создатели научной фантастики должны более ответственно относиться к тому, как они изображают на- учную реальность; в противном случае они могут внушить лю- дям неверные идеи или привлечь внимание к несуществующим проблемам.
Как отмечалось в предыдущей главе, самый большой грех со- временной научной фантастики, пожалуй, в том, что ее авторы склонны путать интеллект с сознанием. В результате они слиш- ком обеспокоены возможной войной между роботами и людьми, тогда как нам следует бояться конфликта между немногочислен- ной элитой суперменов, вооруженных алгоритмами, и огромным низшим классом бесправных Homo sapiens. Размышляя о буду- щем искусственного интеллекта, пока что лучше обращаться к Карлу Марксу, чем к Стивену Спилбергу.
И действительно, многие фильмы на тему искусственного ин- теллекта чрезвычайно далеки от научной реальности, и возни- кает подозрение, что это лишь аллегории или что они отража- ют совсем другие проблемы. Так, снятый в 2015 году фильм «Из машины» вроде бы рассказывает о специалисте в области искус- ственного интеллекта, влюбившемся в женщину-робота, кото- рая обманывает его и манипулирует им. Но в действительности фильм повествует не о страхе человека перед умными роботами, а о страхе мужчин перед умными женщинами — в частности, пе- ред тем, что равноправие женщин может привести к их домини- рованию. Если вы смотрите фильм об искусственном интеллекте, в котором искусственный интеллект — женщина, а ученый — мужчина, скорее всего, это фильм о феминизме, а не о киберне- тике. Зачем, в конце концов, искусственному интеллекту нужна гендерная идентичность и сексуальная ориентация? Секс — это привилегия органических многоклеточных существ. Какой в нем смысл для неорганической кибернетической сущности?
ЖИЗНЬ В МАТРИЦЕ
Одна из тем, в которых научная фантастика проявляет гораздо большую прозорливость, связана с опасностью использования технологии для манипуляции человеческими существами и конт- роля над ними. В фильме «Матрица» изображен мир, в котором почти все люди заперты в киберпространстве и все их пережи- вания определяются управляющим алгоритмом. В «Шоу Трума- на» показан человек, который, сам того не сознавая, стал звездой телевизионного реалити-шоу. Выясняется, что все окружающие его люди — в том числе мать, жена и лучший друг — на самом деле актеры. Все, что с ним происходит, подчиняется искусно со- чиненному сценарию, а все, что он говорит или делает, снимает- ся скрытыми камерами и транслируется на многомиллионную аудиторию поклонников.
Тем не менее оба фильма — несмотря на все их достоинства — не решаются рассказать о реальных последствиях, заданных сценарием. Они предполагают, что люди, запертые в матрице, обладают настоящей личностью, которую не затронули техноло- гические манипуляции, а за пределами матрицы есть настоящий мир, до которого герои, если очень постараются, могут добрать- ся. Матрица — это лишь искусственный барьер, отделяющий настоящую внутреннюю личность от настоящего внешнего ми- ра. Преодолев многочисленные препятствия и трудности, оба героя — Нео из «Матрицы» и Труман из «Шоу Трумана» — су- мели одержать победу и вырваться из паутины манипуляций, обрести свою истинную личность, достичь настоящей «земли обетованной».
Довольно забавно, что эта настоящая «земля обетованная» в основных аспектах не отличается от вымышленной матри- цы. Убегая из телевизионной студии, Труман хочет найти свою школьную любовь, которую директор шоу исключил из проекта. Но если романтическая фантазия Трумана сбудется, его жизнь
будет выглядеть точно так же, как голливудская мечта, которую
«Шоу Трумана» продавало миллионам зрителей в разных стра- нах — плюс отпуск на Фиджи. Фильм не дает нам даже намека, какая жизнь может ждать Трумана в реальном мире.
Точно так же, когда Нео разрушает матрицу, проглотив зна- менитую красную таблетку, выясняется, что мир снаружи не слишком отличается от мира внутри. В нем тоже есть жестокие конфликты, а люди движимы страхом, похотью, любовью и за- вистью. Фильм должен был бы закончиться тем, что Нео сооб- щают, что реальность, в которую он попал, всего лишь еще более масштабная матрица, и, если он хочет вырваться в «настоящий реальный мир», ему снова нужно выбирать между синей и крас- ной таблеткой.
Нынешняя революция в науке и технологиях дает понять: де- ло не в том, что алгоритмы и телевизионные камеры способ- ны манипулировать аутентичными индивидами и аутентичной реальностью, а в том, что аутентичность — миф. Люди боятся оказаться запертыми в матрице, но не понимают, что уже запер- ты в матрице своего сознания, которое, в свою очередь, заперто внутри еще большей матрицы — человеческого общества с его бесчисленными вымыслами. Освобождаясь от матрицы, единст- венное, что вы можете обнаружить, это еще более масштабную матрицу. Когда в 1917 году крестьяне и рабочие в России под- няли восстание против царя, они в итоге получили Сталина; ко- гда вы начинаете анализировать множество способов, которы- ми мир вами манипулирует, то в конце концов понимаете, что ваша внутренняя идентичность — сложная иллюзия, созданная нейронными сетями.
Люди боятся, что, будучи запертыми в матрице, они не смо- гут видеть и осязать все чудеса мира. Пока Нео находится внутри компьютерной симуляции, а Труман — внутри телевизионной студии, они никогда не увидят Фиджи, Париж или Мачу-Пик- чу. На самом деле все чувства и переживания находятся в вашем
теле и вашем мозгу. Освобождение от матрицы или путешествие на Фиджи ничего не изменят. В вашем мозгу нет железного сей- фа с большой красной надписью «Открыть только на Фиджи». Когда вы наконец доберетесь до южной части Тихого океана, вы не откроете сейф и не обнаружите особые эмоции и чувства, ко- торые сможете испытать только там. И если вы никогда в жизни не побываете на Фиджи, эти особые чувства не останутся для вас недоступными. Ничего подобного! Все, что вы можете испытать на Фиджи, вы можете почувствовать в любом другом месте — даже внутри матрицы.
Возможно, мы все живем внутри гигантской компьютерной симуляции, как в фильме «Матрица». Это противоречит всем на- шим национальным, религиозным и идеологическим представле- ниям. Но наши ощущения остаются реальными. Если выяснится, что человеческая история — искусная симуляция, выполняемая на суперкомпьютере, который построили похожие на крыс уче- ные с планеты Циркон, это станет очень неприятной новостью для последователей Карла Маркса и «Исламского государства». Но эти крысы-ученые все равно должны ответить за геноцид ар- мян и за Освенцим. Как они сумели провести свой проект через комитет по этике Цирконского университета? Даже если газовые камеры были всего лишь электрическими сигналами в кремни- евых микросхемах, то боль, страх и отчаяние не стали от этого менее мучительными.
Боль остается болью, страх страхом, а любовь любовью — да- же в матрице. Не имеет значения, чем вызван ваш страх — груп- пой атомов во внешнем мире или электрическим сигналом, ко- торым управляет компьютер. Страх все равно реален. Поэтому если вы хотите исследовать реальность вашего разума, то можете сделать это как внутри матрицы, так и вне ее.
На самом деле большинство научно-фантастических филь- мов рассказывают очень старую историю о победе разума над материей. 30 тысяч лет назад эта история развивалась так: разум
воображает каменный нож; руки изготавливают нож; человек убивает мамонта. Но люди завоевали мир не столько благодаря изобретению ножей и истреблению мамонтов, сколько благодаря манипуляции разумом других. Разум не субъект, который по сво- ей воле формирует исторические события и биологическую ре- альность, а объект, который формируется под влиянием истории и биологии. Даже наши священные идеалы — свобода, любовь, творчество — подобны каменному ножу, который изготавли- вает кто-то другой, чтобы убить мамонта. Как свидетельствуют новейшие научные теории и самые современные технологиче- ские инструменты, разум постоянно подвергается манипуляци- ям. Нет никакой аутентичной личности, которая ждет, пока ее освободят от манипулятивной оболочки.
Вспомните, сколько вы посмотрели фильмов, прочли рома- нов и стихов за все годы своей жизни и как эти артефакты фор- мировали ваше представление о любви. Романтические коме- дии отвечают за любовь, порнография за секс, а Рэмбо за войну. А если вам кажется, что можно нажать клавишу Delete и стереть все следы Голливуда из своего подсознания и лимбической сис- темы, то вы обманываете себя.
Все хотят изготавливать каменные ножи, но никому не нра- вится самому быть каменным ножом. Поэтому «матричный» ва- риант старой истории о мамонтах звучит приблизительно так:
«Разум воображает робота — рука создает робота — робот уби- вает террористов, но также пытается контролировать разум — разум убивает робота». Это фальшивая история. Проблема не в том, что разум не сможет убить робота. Проблема в том, что ра- зум, придумавший робота, сам уже является продуктом преды- дущих манипуляций. Поэтому убийство робота не сделает нас свободными.
дИСНЕЙ ТЕРЯЕТ ВЕРУ В СВОБОдУ ВОЛИ
В 2015 году Pixar Studios и Walt Disney Pictures выпустили гораздо более реалистичную и пугающую анимационную сагу о челове- ческой природе, которая быстро завоевала огромную популяр- ность как у детей, так и у взрослых. Мультфильм «Головоломка» рассказывает об одиннадцатилетней девочке Райли Андерсен, которая вместе с родителями переезжает из Миннесоты в Сан- Франциско. Она скучает по друзьям и старому дому, ей трудно привыкнуть к новой жизни, и она пытается сбежать в Минне- соту. Но незаметно для Райли у нее в мозгу разворачивается го- раздо более масштабная драма. Райли не наивная звезда реали- ти-шоу, и она не заперта внутри матрицы. Скорее Райли сама является матрицей, и кое-что заперто у нее внутри.
Компания Disney построила свою империю, раз за разом пе- ресказывая один и тот же миф. В ее бесчисленных мультфильмах герои сталкиваются с трудностями и опасностями, но в конце концов побеждают, находя свое истинное «я» и делая свобод- ный выбор. Фильм «Головоломка» жестоко развенчивает этот миф. Он придерживается самого современного нейробиологи- ческого взгляда на человека и приглашает зрителей в путешест- вие по мозгу Райли. При этом выясняется, что у девочки нет ни истинного «я», ни свободы выбора. На самом деле Райли — это сложный робот, управляемый рядом конфликтующих биохи- мических механизмов, которые в фильме изображаются в виде симпатичных мультяшных персонажей: желтой веселой Радости, синей мрачной Печали, красного вспыльчивого Гнева и так да- лее. Манипулируя кнопками и рычагами в мозговом центре, эти персонажи наблюдают за каждым движением Райли на огромном телевизионном экране и управляют настроением, решениями и действиями девочки.
Неспособность Райли привыкнуть к новой жизни в Сан- Франциско — это результат неразберихи в мозговом центре,
которая угрожает полностью нарушить работу всего мозга. Что- бы исправить положение, Радость и Печаль пускаются в эпиче- ское путешествие по мозгу Райли; они едут на поезде мыслей, ос- матривают тюрьму подсознания, посещают внутреннюю студию, где творческие нейроны заняты производством снов. Погружа- ясь вместе с этими персонифицированными биохимическими механизмами в глубины мозга Райли, мы не встречаем там ду- ши, истинного «я» или свободной воли. Прозрение, на котором строится весь сюжет, происходит не в тот момент, когда девочка обнаруживает свое единственное «я», а когда становится понят- но, что Райли невозможно идентифицировать с каким-то одним центром и что ее благополучие зависит от взаимодействия мно- жества разных механизмов.
Поначалу зрителей подталкивают к тому, чтобы они ото- ждествляли Райли с главной героиней — желтой веселой Радо- стью. Но в конце концов выясняется, что это было главной ошиб- кой, угрожающей разрушить жизнь Райли. Полагая, что она одна представляет суть Райли, Радость подавляет других персонажей, тем самым нарушая шаткое равновесие в мозгу девочки. Катар- сис наступает после того, как Радость осознает свою ошибку и понимает — вместе со зрителями, — что Райли не Радость, не Печаль и не какой-то другой персонаж. Райли — это очень слож- ный конгломерат, результат конфликтов и сотрудничества всех биохимических персонажей.
По-настоящему удивляет даже не то, что компания Disney ре- шилась вывести на рынок фильм с таким радикальным послани- ем, а то, что он стал мировым хитом. Возможно, успех во многом объясняется тем, что «Головоломка» — это комедия со счастли- вым концом, и большинство зрителей могли не уловить как не- врологический контекст этой истории, так и ее мрачный смысл. Этого нельзя сказать о самой, пожалуй, пророческой из науч- но-фантастических книг XX века. Ее зловещую суть невозмож- но не заметить. Книга, изданная почти сто лет назад, с каждым
годом становится все более актуальной. Олдос Хаксли написал
«О дивный новый мир» в 1931 году, когда в России и Италии уко- ренились коммунизм и фашизм, в Германии расцвел нацизм, ми- литаристская Япония развязала захватническую войну в Китае, а мир был охвачен Великой депрессией. Но Хаксли смог заглянуть за эти черные тучи и представить будущее общество без войн, голода и эпидемий, с вечным миром, процветанием и здоровь- ем. Это общество потребления, в котором никак не ограничи- ваются секс, наркотики и рок-н-ролл, а главная его ценность — счастье. Основная идея книги в том, что человек представляет собой биохимический алгоритм, что наука может взломать этот алгоритм, а технология — манипулировать им.
В этом дивном новом мире государство использует передовые технологии и социальную инженерию, чтобы все были довольны и ни у кого не было причин бунтовать. Как будто Радость, Пе- чаль и другие персонажи в мозгу Райли стали верными агента- ми правительства. Этому обществу не нужны тайная полиция, концентрационные лагеря или министерство любви, как в рома- не Оруэлла «1984». Гений Хаксли в том, что он показал: любовь и удовольствия куда более надежные помощники в управлении людьми, чем страх и насилие.
После прочтения «1984» становится ясно, что Оруэлл описал жуткий мир, словно вышедший из ночного кошмара, и остается открытым только один вопрос: как нам не дойти до такого ужас- ного состояния. «О дивный новый мир» оставляет читателя в некотором замешательстве, ведь ему предлагают самому понять, почему изображенный в книге мир кажется таким мрачным и безысходным. Это мирное и процветающее общество с доволь- ными и счастливыми гражданами. Что же с ним не так?
Этот вопрос Хаксли поднимает в кульминационной сцене книги: разговоре между Мустафой Мондом, Главноуправите- лем Западной Европы, и Джоном Дикарем, который всю жизнь
прожил в резервации в Нью-Мексико и который один во всем Лондоне что-то знает о Шекспире и Боге.
Когда Джон Дикарь пытается призвать жителей Лондона к восстанию против системы, которая их контролирует, люди не откликаются на его призывы, а полиция арестовывает его и при- водит к Мустафе Монду. Главноуправитель мило беседует с Джо- ном и заявляет, что если ему не нужно общество, то он должен удалиться в какое-нибудь уединенное место и жить отшельни- ком. Джон ставит под сомнение взгляды, лежащие в основе ми- ропорядка, и обвиняет Мировое Государство в том, что в погоне за счастьем оно лишило жизнь не только истины и красоты, но и всего благородного и героического:
— Милый мой юноша, — сказал Мустафа Монд. — Цивили- зация абсолютно не нуждается в благородстве или героизме. Благородство, героизм — это симптомы политической неуме- лости. В правильно, как у нас, организованном обществе ни- кому не доводится проявлять эти качества. Для их проявле- ния нужна обстановка полнейшей нестабильности. Там, где войны, где конфликт между долгом и верностью, где против- ление соблазнам, где защита тех, кого любишь, или борьба за них — там, очевидно, есть некий смысл в благородстве и геро- изме. Но теперь нет войн. Мы неусыпнейше предотвращаем всякую чрезмерную любовь. Конфликтов долга не возникает; люди так сформованы, что попросту не могут иначе посту- пать, чем от них требуется. И то, что от них требуется, в общем и целом так приятно, стольким естественным им- пульсам дается теперь простор, что, по сути, не приходится противиться соблазнам. А если все же приключится в кои веки неприятность, так ведь у вас всегда есть сома, чтобы отдох- нуть от реальности. И та же сома остудит ваш гнев, при- мирит с врагами, даст вам терпение и кротость. В прошлом, чтобы достичь этого, вам требовались огромные усилия, годы
суровой нравственной выучки. Теперь же вы глотаете две-три таблетки — и готово дело. Ныне каждый может быть добро- детелен. По меньшей мере половину вашей нравственности вы можете носить с собою во флакончике. Христианство без слез — вот что такое сома.
— Но слезы ведь необходимы. Вспомните, что сказал Отел- ло: «Если каждый шторм кончается такой небесной тишью, пусть сатанеют ветры, будя смерть». Старик индеец нам сказывал о Девушке из Мацаки. Парень, захотевший на ней жениться, должен был взять мотыгу и проработать утро в ее огороде. Работа вроде бы легкая; но там летали мухи и кома- ры; не простые, а волшебные. Женихи не могли снести их уку- сов и жал. Но один стерпел — и в награду получил ту девушку.
— Прелестно! — сказал Главноуправитель. — Но в цивилизо- ванных странах девушек можно получать и не мотыжа ого- роды; и нет у нас жалящих комаров и мух. Мы всех их устра- нили столетия тому назад.
— Вот-вот, устранили, — кивнул насупленно Дикарь. — Это в вашем духе. Все неприятное вы устраняете — вместо то- го чтобы научиться стойко его переносить. «Благородней ли терпеть судьбы свирепой стрелы и каменья или, схватив ору- жие, сразиться с безбрежным морем бедствий…» А вы и не терпите, и не сражаетесь. Вы просто устраняете стрелы и каменья. Слишком это легкий выход.
Он замолчал — вспомнил о матери. О том, как в комнате на тридцать восьмом этаже Линда дремотно плыла в мо- ре поющих огней и ароматных ласк — уплывала из времени и пространства, из тюрьмы своего прошлого, своих привычек, своего одрябшего, дряхлеющего тела. Да и ее милый Томасик, бывший Директор Инкубатория и Воспитательного Центра, до сих пор ведь на сом-отдыхе — заглушил сомой унижение и боль и пребывает в мире, где не слышно ни тех ужасных слов, ни издевательского хохота, где нет перед ним мерзкого лица,
липнущих к шее дряблых влажных рук. Директор отдыхает в прекрасном мире…
— Вам бы именно слезами сдобрить вашу жизнь, — продолжал Дикарь. — А то здесь слишком дешево все стоит. («Двенадцать с половиной миллионов долларов, — возразил Генри Фостер, услышав ранее от Дикаря этот упрек. — Две- надцать с половиной миллиончиков, и ни долларом меньше. Вот сколько стоит новый наш Воспитательный Центр».)
— «Смертного и хрупкого себя подставить гибели, грозе, судь- бине за лоскуток земли». Разве не заманчиво? — спросил Ди- карь, подняв глаза на Мустафу. — Если даже оставить Бога в стороне — хотя, конечно, за Бога подставлять себя грозе был бы особый резон. Разве нет смысла и радости в жизнен- ных грозах?
— Смысл есть, и немалый, — ответил Главноуправитель. — Время от времени необходимо стимулировать у людей рабо- ту надпочечников.
— Работу чего? — переспросил непонимающе Дикарь.
— Надпочечных желез. В этом одно из условий крепкого здо- ровья и мужчин и женщин. Потому мы и ввели обязательный прием ЗБС.
— Зебеэс?
— Заменителя бурной страсти. Регулярно, раз в месяц. На- сыщаем организм адреналином. Даем людям полный физио- логический эквивалент страха и ярости — ярости Отелло, убивающего Дездемону, и страха убиваемой Дездемоны. Даем весь тонизирующий эффект этого убийства — без всяких со- путствующих неудобств.
— Но мне любы неудобства.
— А нам — нет, — сказал Главноуправитель. — Мы предпо- читаем жизнь с удобствами.
— Не хочу я удобств. Я хочу Бога, поэзию, настоящую опас- ность, хочу свободу, и добро, и грех.
— Иначе говоря, вы требуете права быть несчастным, — ска- зал Мустафа.
— Пусть так, — с вызовом ответил Дикарь. — Да, я требую.
— Прибавьте уж к этому — право на старость, уродство, бес- силие; право на сифилис и рак; право на недоедание; право на вшивость и тиф; право жить в вечном страхе перед завтраш- ним днем; право мучиться всевозможными лютыми болями. Длинная пауза.
— Да, это всё мои права, и я их требую.
— Что ж, пожалуйста, осуществляйте эти ваши права, — сказал Мустафа Монд, пожимая плечами1.
Джон Дикарь удаляется в безлюдную пустыню и становится отшельником. Годы жизни в индейской резервации, религия и чтение Шекспира подготовили его к тому, чтобы отвергнуть все блага современного мира. Но слухи о необычном парне возбу- ждают любопытство и быстро распространяются по миру. В пу- стыню стекаются толпы людей, чтобы посмотреть на отшельни- ка, и вскоре он становится знаменитостью. Глубоко опечаленный непрошеным вниманием, Дикарь бежит из матрицы цивилиза- ции — он не глотает красную таблетку, а просто вешается.
В отличие от создателей «Матрицы» и «Шоу Трумана» Хакс- ли сомневался в возможности бегства, потому что считал, что бежать некуда. Поскольку ваш мозг и ваша «личность» — часть матрицы, для освобождения от матрицы вы должны освобо- диться от себя. Эту возможность стоит рассмотреть подробнее. В XXI веке отказ от узкого определения личности вполне может стать необходимым средством выживания.