Антон Петрович сидел в своём просторном кабинете, заставленном дорогой мебелью, и в который раз перечитывал стопку бумаг, лежавших перед ним на столе. Это были резюме. Снова резюме. Казалось, этот процесс никогда не закончится. Тридцать пять лет, стабильный, процветающий бизнес, три крупных магазина электроники в разных частях города. И при этом — полное, абсолютное разочарование в представительницах противоположного пола, глубокая внутренняя пустота и уверенность, что все они видят в нем лишь толстый кошелек.
Год назад его покинула Анастасия, отношения с которой длились почти три года. Оказалось, что вся её нежность, все слова о вечной преданности стоили ровно столько, сколько он ежемесячно тратил на украшения, дорогие наряды и путешествия. Когда он впервые отказался покупать ей очередную, уже третью по счету за год, машину, он услышал ледяной, безразличный голос: «Ты что, стал скупердяем? Тогда нам действительно не по пути.» Она исчезла из его жизни буквально на следующий день. Следы вели к другому, более состоятельному человеку.
После неё в его жизни появилась Ксения – его личный помощник, девушка, которой он доверял как самому себе, посвящал во все тонкости бизнеса. А она, оказалось, всего лишь ждала подходящего момента, чтобы передать всю базу его постоянных клиентов прямым конкурентам, получив за это очень солидное вознаграждение. Пришлось потратить месяцы на судебные разбирательства, на восстановление подорванной репутации, на возвращение утерянного доверия партнеров.
Следом за ней он нанял двух девушек подряд – обе продержались на должности меньше месяца. Первая постоянно опаздывала, ссылаясь на бесконечные пробки и семейные обстоятельства, вторая с таким усердием путала все документы и счета, что потом ему и его бухгалтеру пришлось потратить несколько недель, чтобы разобрать эти бумажные завалы и навести элементарный порядок.
Последней лучом света в этом царстве тьмы стала Галина Семёновна – женщина преклонного возраста, бывший секретарь директора крупного завода. Она была идеальна. Невероятно компетентная, сверхпунктуальная, честная до мелочей. Антон Петрович впервые за долгое время вздохнул с огромным облегчением, почувствовав, что нашел ту самую, надежную опору. Но через месяц она вошла в его кабинет с заявлением об увольнении по собственному желанию: «Внуки настоятельно требуют, чтобы я наконец-то позволила себе отдохнуть и посвятила им все свое время. Простите меня, Антон Петрович, я очень ценю ваше доверие.»
И вот он снова оказался в начале этого бесконечного пути, вновь листая безликие анкеты. Сегодня по графику было собеседование с Верой, двадцать четыре года, среднее специальное образование, рекомендательных писем нет. Резюме было составлено скромно, но очень грамотно и аккуратно. Встреча была назначена на десять часов утра. Антон Петрович, как человек, привыкший к порядку, пришел в офис за пятнадцать минут до начала, как он это делал всегда.
Пробило десять. Девушки не было. Десять часов пять минут. Ее все еще не было. Десять часов пятнадцать минут. Антон Петрович начал потихоньку раздражаться, его пальцы нервно барабанили по столешнице. Десять часов тридцать минут. Он уже собрал все документы в портфель, решительно направился к двери, чтобы навсегда покинуть кабинет, как вдруг дверь с силой распахнулась и в помещение влетела запыхавшаяся, раскрасневшаяся от бега молодая девушка.
— Простите меня! Я искренне прошу прощения! Я совсем не хотела опаздывать! Прямо у метро одна пожилая женщина, бабушка, совсем потерялась и не могла найти свою улицу, я просто не могла пройти мимо, помогла ей добраться, а потом мой автобус ушел прямо у меня из-под носа, пришлось ждать следующий… — Она говорила быстро, захлебываясь словами, и ее щеки пылали ярким румянцем от волнения и быстрой ходьбы.
Антон Петрович смотрел на нее холодным, безразличным взглядом. Невысокая, довольно худая, с темными, как смоль, волосами, собранными в самый простой, небрежный хвост. Одета была очень скромно – простая черная юбка, белая, слегка поношенная блузка, явно не из последних коллекций. Лицо чистое, без следов косметики. Глаза – огромные, глубокие, карие, с умоляющим, почти молящим выражением.
— Вы опоздали ровно на тридцать минут, — констатировал он ледяным, металлическим тоном. — На деловую встречу, на собеседование. Это красноречивый показатель вашего уровня ответственности. Благодарю за визит, но, полагаю, вы нам не подходите.
Девушка заметно побледнела, ее пальцы сжали ремешок старой сумки.
— Но я ведь действительно не виновата в сложившихся обстоятельствах! Та бабушка выглядела такой растерянной и беспомощной, я физически не могла просто пройти мимо, не предложив свою помощь…
— У всех всегда найдутся свои, очень веские причины, — резко перебил ее Антон Петрович. — Бабушки, неисправные автобусы, внезапные пробки на дорогах. Настоящий профессионал всегда планирует свое время с большим запасом на подобные непредвиденные ситуации. Всего вам доброго.
Он уже сделал решительный шаг по направлению к двери, как вдруг девушка, собрав всю свою волю в кулак, произнесла удивительно твердым и спокойным голосом: — Знаете, что я вам скажу? У меня тоже совершенно нет лишнего времени! Я потратила целый час, чтобы добраться до этого офиса, я помогла совершенно незнакомому человеку, попавшему в беду, а вы даже не сочли нужным просто выслушать меня до конца! Желаю вам от всей души найти ту самую, идеальную кандидатку!
Она так же стремительно развернулась и выбежала из кабинета, что Антон Петрович даже не успел найти слов для ответа. Он остался стоять посередине комнаты, в полном недоумении глядя на захлопнувшуюся дверь. Обычно все кандидаты в подобной ситуации начинали униженно извиняться, умолять дать им еще один, последний шанс. А эта… она сама его бросила. «У меня тоже нет времени!» Он невесело усмехнулся, скептически качая головой. Характер, ничего не скажешь, боевой.
Прошла целая неделя. Антон Петрович просмотрел еще десяток новых резюме, провел пять собеседований. Никто не вызывал у него ни малейшего доверия. Он понемногу начал подозревать, что корень проблемы кроется не в соискателях, а в нем самом. Он стал слишком циничным, слишком подозрительным, слишком закрытым. Он перестал верить людям, перестал видеть в них что-то хорошее.
В пятницу вечером у него была назначена крайне важная деловая встреча. Речь шла о подписании контракта с крупным поставщиком оборудования на сумму, превышающую два миллиона. Если бы все прошло хорошо – это означало бы огромный, просто колоссальный скачок для всего его бизнеса, выход на совершенно новый уровень. Встречу договорились провести в фешенебельном ресторане «Панорама» на семь вечера.
Антон Петрович прибыл на место за десять минут до назначенного времени, как это всегда было его правилом. Выбрал уютный столик у окна, заказал минеральную воду, аккуратно разложил перед собой папку с документами. Партнёры должны были подъехать ровно к семи. Он в последний раз перечитывал основные пункты контракта, когда вдруг услышал негромкий, но до боли знакомый голос: — Добрый вечер, я буду вашей официанткой на сегодняшний вечер. Могу я уже принять ваш заказ?
Он медленно поднял голову – и увидел ту самую девушку. Веру, которая когда-то опоздала на собеседование. Она стояла с блокнотом в руке, и на ее лице отразилось точно такое же искреннее удивление, как и на его.
— Это вы? — произнесли они одновременно, хором.
Вера первая смогла взять себя в руки и вернуться к профессиональному тону. — Простите, я не сразу вас узнала. Что вы будете заказывать?
— Пока ничего, я жду своих деловых партнёров, — ответил Антон Петрович, всё ещё не отводя от неё удивлённого взгляда. — Вы здесь работаете?
— Уже две недели, — кивнула она в ответ. — После того нашего собеседования мне пришлось довольно быстро найти новое место. Не всем же предпринимателям нужны исключительно идеальные помощницы.
В её голосе не было и тени обиды или упрёка, лишь простая, спокойная констатация факта. Антон Петрович почувствовал легкий, но очень неприятный укол где-то глубоко в душе, однако промолчал, сделав вид, что не заметил скрытого смысла. Вера вежливо кивнула и отошла к другому столику.
Ровно в семь ноль-ноль в ресторан вошли его партнёры – двое представительных мужчин, Игорь и Павел, официальные представители фирмы «ТехноИмпорт». Они обменялись крепкими рукопожатиями, уселись за стол, сделали заказ. Началось обсуждение ключевых деталей будущего сотрудничества.
Вера принесла их заказ, грациозно расставила тарелки. Антон Петрович заметил, как её внимательный взгляд на мгновение скользнул по документам, лежавшим на столе, и она едва заметно нахмурила свои тонкие брови. Но ничего не сказала, молча отошла в сторону.
Они неспешно ужинали, говорили о сроках поставки, о гарантийных обязательствах, о перспективах. Всё шло просто отлично, казалось, ничто не может омрачить эту идеальную деловую атмосферу. Игорь достал из внутреннего кармана пиджака дорогую перьевую ручку: — Ну что, Антон Петрович, будем подписывать наш договор? Наступил самый ответственный момент.
И в этот самый момент к их столу снова подошла Вера, неся поднос с кофе. Она начала расставлять изящные фарфоровые чашки. Наклонилась чуть ближе, чтобы поставить чашку прямо перед Антоном Петровичем, и вдруг, почти беззвучно, прошептала так, чтобы слышал только он: — Вы серьезно собираетесь сотрудничать именно с этой компанией?
Антон Петрович с недовольством повернулся к ней, его брови сдвинулись. — Простите, я не расслышал?
Вера посмотрела ему прямо в глаза. В её глубоком взгляде читалось что-то… тревожное, предупреждающее? — Я мельком увидела название. Я кое-что слышала об этой фирме. У них, скажем так, не самая безупречная деловая репутация.
— Подглядывать в чужие документы крайне неприлично, — холодно и отстраненно сказал Антон Петрович. — И давать непрошеные деловые советы – тоже. Принесите, пожалуйста, наш счет.
Вера густо покраснела, молча кивнула. Она развернулась, чтобы уйти, но вдруг ее нога зацепилась за выступающую ножку стула. Поднос с грохотом качнулся, и тяжелый кофейник полетел прямиком на стол. Горячий, почти кипящий кофе широкой темной рекой разлился по всем документам – контракт, все приложения, схемы и графики – всё было залито густой, пахучей жидкостью.
Партнёры вскочили со своих мест с громкими возгласами, отскакивая от стола, чтобы не испачкать одежду. Антон Петрович инстинктивно схватил промокшие насквозь бумаги, но было уже слишком поздно – весь текст поплыл, чернила расплылись в нечитаемые кляксы.
— Что здесь происходит?! — загремел голос администратора ресторана, подбежавшего к месту происшествия. — Вера! Что ты сейчас натворила?!
Вера стояла бледная, как белый мрамор, прижимая дрожащие руки к груди. — Мне так жаль… Я не хотела… Я просто споткнулась…
— Вечно у тебя вечно в голове ветер! Руки, как крюки! — продолжал кричать разгневанный администратор. — Ты уволена! Сию же минуту! Забирай свои вещи в раздевалке и проваливай отсюда!
Антон Петрович смотрел на безнадежно испорченные, покрытые коричневыми пятнами документы, чувствуя, как внутри него закипает глухая, беспомощная ярость. Два долгих месяца изнурительных переговоров, бесконечных согласований, тщательной подготовки – всё это пошло насмарку в одно мгновение. Игорь и Павел переглядывались, явно смущенные, торопливо собирая свои портфели.
— Антон Петрович, давайте просто перенесём нашу встречу, — предложил Игорь, стараясь сохранить деловой тон. — Мы вышлем вам совершенно новый, чистый комплект всех документов. Подпишем всё в понедельник, без лишней суеты.
Они быстро ретировались. Антон Петрович остался сидеть за столом, безучастно глядя на мокрые, безнадежно испорченные бумаги. Вера всё ещё стояла неподалеку, опустив голову. Слез не было, лишь мертвенная бледность и дрожь в опущенных уголках губ.
— Идите уже, — устало, без эмоций произнес Антон Петрович. — Хотя бы не маячьте у меня перед глазами.
Она молча кивнула и медленно, как во сне, покинула зал ресторана. Антон Петрович расплатился за ужин, оставил весьма щедрые чаевые в качестве компенсации за причиненный беспорядок, и поехал домой в самом мрачном, подавленном расположении духа.
Дома он налил себе крепкого чая, сел за свой рабочий компьютер. Решил отвлечься, проверив почту. И первым же письмом было сообщение от Игоря с прикрепленными файлами. «Дублируем все документы для вашего предварительного ознакомления.»
Антон Петрович автоматически скачал файлы, открыл основной контракт. Начал читать его более внимательно, чем раньше – что-то внутри него не давало покоя после тех тихих, но таких настойчивых слов Веры. «Слышала о них. Не самая надежная репутация.»
Он читал пункт за пунктом, вчитываясь в каждую формулировку. На пятой странице его взгляд зацепился за одну странную, витиеватую фразу. Он перечитал ее еще раз. Не понял до конца. Открыл приложение, сверил данные. И замер, почувствовав, как по спине пробежал холодный пот.
Пункт о штрафных санкциях был составлен настолько хитро и виртуозно замаскирован, что при малейшей, даже однодневной задержке оплаты, штраф составлял триста процентов от общей суммы контракта. А условия самой оплаты были сформулированы таким образом, что эта задержка становилась практически неизбежной – они требовали стопроцентную предоплату до самого факта получения товара, при этом товар мог задерживаться на таможне на неопределенное время, на недели, а то и месяцы.
Антон Петрович срочно открыл браузер, начал лихорадочно искать любую информацию о фирме «ТехноИмпорт». Копал глубоко, читал специализированные форумы, отзывы, жалобы. И нашел. Десятки, сотни историй от таких же, как он, предпринимателей, которые подписали аналогичные контракты и попали в жестокую, безвыходную ловушку. Колоссальные штрафы, многолетние судебные тяжбы, полное банкротство. Фирма оказалась классическим мошенническим образованием, которое специализировалось именно на таких коварных схемах.
Антон Петрович откинулся на спинку своего кресла, чувствуя, как холодный пот выступает у него на лбу. Если бы он подписал тот контракт… если бы документы не были случайно испорчены… он бы влез в долговую яму, из которой не было никакого выхода. Он потерял бы абсолютно всё. Свои магазины, свою безупречную репутацию, все годы упорного, изматывающего труда.
А Вера… она же его предупреждала. «Слышала о них.» Откуда простая, ничем не примечательная официантка могла знать такие тонкости? Может, она обслуживала других пострадавших, слышала обрывки их разговоров? Это было не столь важно. Важно было другое – она пыталась его остановить, предупредить об опасности. А когда он высокомерно отказался ее слушать… она пролила этот злополучный кофе.
«Споткнулась,» тихо прошептал он сам себе. «Случайно, да? Или…» Он вспомнил ее лицо в тот самый миг – не испуганное, а скорее решительное, собранное. Она сделала это совершенно осознанно. Она сознательно пожертвовала своей работой, своим местом, чтобы спасти совершенно чужого, неблагодарного человека от неминуемой катастрофы.
Он посмотрел на часы. Была уже глубокая ночь. Слишком поздно звонить, беспокоить. Но утром… утром он должен во что бы то ни стало найти ее и поблагодарить. И извиниться перед ней. И…
Он вспомнил, что сохранил ее резюме в отдельной папке. Открыл архив, с трудом нашел файл, пролистал – там был указан домашний адрес. Окраина города, старый, неблагополучный район. Решено – завтра с самого утра он поедет туда.
Антон Петрович почти не сомкнул глаз в ту ночь. В семь утра он был уже полностью одет и собран, а в восемь стоял у подъезда старой, обшарпанной пятиэтажки, где, согласно резюме, жила Вера. Поднялся на третий этаж, нашел нужную дверь и позвонил.
Дверь открыла она сама. Была в простой домашней одежде – потертые джинсы, просторный свитер. Волосы были распущены по плечам. Увидела его – и ее глаза расширились от неподдельного, абсолютного изумления.
— Антон Петрович? Что вы здесь делаете? Как вы меня нашли?
— Могу я войти? Мне нужно с вами очень серьезно поговорить.
Она молча пропустила его внутрь, смущенно оглядывая свою маленькую, очень скромно обставленную комнату. Антон Петрович сел на край скрипучего дивана, Вера осталась стоять посередине комнаты.
— Я провел всю прошлую ночь за тщательным изучением того контракта, — начал он без всяких предисловий. — И я понял, что это была чистой воды мошенническая схема. Если бы я его подписал, я потерял бы абсолютно всё. Свой бизнес, свой дом, все свое будущее.
Вера молчала, не поднимая на него глаз, глядя в узор на стареньком ковре.
— А ты… ты же меня предупреждала. Я был слишком глуп и высокомерен, чтобы тебя слушать. И тогда ты… пролила кофе. Специально. Чтобы сорвать подписание любой ценой.
Она медленно подняла на него голову. В ее глазах не было ни страха, ни раскаяния. — Я не думала, что меня уволят так моментально, — тихо, почти шепотом призналась она. — Я надеялась, что все обойдется простым выговором или штрафом. Но когда я увидела название той фирмы… у нас в детском доме была одна воспитательница, ее муж когда-то связался с ними. Их семья полностью разорилась. Она нам потом рассказывала, плакала навзрыд. Я это название запомнила навсегда. И когда увидела его на ваших документах… я просто не могла позволить этому случиться снова.
— Детский дом? — переспросил Антон Петрович, и кусок застрял у него в горле. Вот почему в ее резюме в графе «родители» стоял прочерк.
— Да. Я выросла в детском доме номер семь. Никаких рекомендаций у меня нет, никаких полезных связей, только среднее образование. Обычная девчонка из детдома, — сказала она без тени самоуничижения или жалости к себе, просто констатируя голый, неприкрытый факт.
Антон Петрович молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Все его прежние подруги, все его знакомые женщины были из очень обеспеченных, благополучных семей, с престижным высшим образованием, с грандиозными амбициями. И все они, в конечном счете, оказались корыстными, мелочными, жадными до его денег. А эта хрупкая девушка, у которой в жизни не было literally ничего, пожертвовала своей единственной работой ради спасения совершенно чужого, незнакомого человека. Не требуя за это абсолютно ничего взамен.
— Вера, — сказал он твердо и четко, глядя ей прямо в глаза. — Я предлагаю тебе работу. Моим личным помощником. Начиная с завтрашнего дня. Оклад будет выше среднерыночного, плюс ежеквартальные премии, полный социальный пакет. Ты согласна?
Она смотрела на него с нескрываемым недоверием, будто не веря своим ушам. — Но… я же тогда опоздала. Вы сами сказали, что…
— Ты опоздала, потому что помогала растерянной пожилой женщине. Это не безответственность, это самая настоящая, чистая человечность. А вчера ты спасла меня от настоящей катастрофы. При этом сознательно рисковала своим единственным местом работы. Это высшая форма преданности и порядочности. Мне как раз такой человек и нужен рядом. Ты согласна?
Вера кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Ее глаза ярко блестели от навернувшихся слез, но она мужественно сдерживала их. Антон Петрович протянул ей руку для рукопожатия. — Тогда договорились. Приходи завтра к девяти утра. Только, пожалуйста, не опаздывай, — добавил он с легкой, доброй улыбкой.
Она рассмеялась сквозь подступавшие слезы и крепко пожала его протянутую руку. — Я не опоздаю. Обещаю вам.
На следующий день Вера пришла в офис ровно за пятнадцать минут до начала рабочего дня. Антон Петрович лично встретил ее в своем кабинете, показал подготовленное для нее рабочее место, подробно объяснил основные обязанности. Она слушала невероятно внимательно, делала пометки в блокноте, задавала очень толковые, точные вопросы.
Уже через неделю его работа с ней стала налаженным, четким механизмом. Вера работала просто идеально. Она была пунктуальной, невероятно внимательной к деталям, исполнительной и инициативной. Она схватывала все новые задачи буквально на лету, никогда не боялась переспросить, если чего-то не понимала. Постоянные клиенты и партнеры компании ее просто обожали за неизменную вежливость, тактичность и какую-то душевную, искреннюю теплоту.
Через месяц успешной работы Антон Петрович вызвал ее к себе и вручил ей конверт с солидной премией. — Купи себе новый, хороший деловой костюм. Ты теперь лицо нашей компании, твой внешний вид должен полностью соответствовать нашему уровню.
На следующий день Вера пришла на работу в новом, безупречно сидящем на ней костюме – строгом, элегантном, глубокого темно-синего цвета. Волосы были аккуратно собраны в изящный пучок, легкий, почти незаметный макияж подчеркивал ее естественную красоту. Антон Петрович увидел ее, входящей в кабинет, – и на мгновение забыл, что именно хотел ей сказать. Он просто стоял и смотрел на нее, завороженный. Она была… не просто симпатичной. Она была потрясающе красивой. Очень женственной и утонченной.
— Антон Петрович, с вами все в порядке? — спросила она, заметив его пристальный, затянувшийся взгляд.
— Да. Да, все прекрасно. Костюм… он тебе очень идет. Ты выглядишь великолепно.
Прошло еще полгода. Вера стала по-настоящему незаменимой, его правой рукой. Антон Петрович привык к ее постоянному, успокаивающему присутствию, к ее тихому, мелодичному голосу, к ее умным, все понимающим глазам. Он привык к ней гораздо сильнее, чем сам готов был признать даже в мыслях. Он стал ловить себя на том, что ищет любые, даже самые надуманные поводы, чтобы задержать ее в кабинете подольше после окончания рабочего дня. Он стал предлагать ей сопровождать его на все важные встречи с клиентами и партнерами. Он начал испытывать странное, неприятное чувство раздражения и ревности, когда замечал, как кто-то из его коллег-мужчин пытается с ней заигрывать или проявлять излишнее внимание.
Вера же со своей стороны всегда держалась ровно, предельно профессионально и сдержанно. Она никогда не отвечала на флирт, не давала никаких, даже самых незначительных поводов для подобного поведения. Антон Петрович никак не мог понять – она к нему абсолютно равнодушна? Или она просто боится потерять эту прекрасную работу из-за возможных личных отношений?
Однажды к нему в гости заглянул его старый, проверенный друг Дмитрий. Он случайно увидел Веру в приемной, потом внимательно, изучающе посмотрел на самого Антона. Когда она вышла, чтобы принести кофе, он напрямую, без обиняков спросил: — Слушай, а ты ведь влюблен в свою помощницу, да?
Антон Петрович хотел было сразу же, резко отрицать, но Дмитрий не дал ему и рта раскрыть: — Друг, тебе уже тридцать пять. Не семнадцать, чтобы строить из себя недотрогу и прятать свои чувства. Если она тебе нравится – так скажи ей об этом прямо и честно. Чего ты боишься? Что ты можешь потерять?
— Она намного младше меня. Я уже… немолод. А она такая молодая, свежая, чистая, у нее, по сути, вся жизнь еще впереди. — пробормотал Антон Петрович, отводя взгляд.
— Ты говоришь так, словно тебе стукнуло уже семьдесят, а не тридцать пять! Тридцать пять – это самый расцвет, золотая пора! Скажи ей. Иначе, поверь мне, кто-то другой скажет ей об этом первым, и ты потом будешь жалеть всю свою оставшуюся жизнь.
Антон Петрович глубоко задумался. Друг был по-своему прав. Нужно было набраться смелости и решиться.
В пятницу вечером, когда все сотрудники уже разошлись по домам, Антон Петрович попросил Веру ненадолго задержаться в офисе. Она кивнула, вошла в его кабинет и села в кресло напротив. Смотрела на него своим спокойным, ясным взглядом, терпеливо ожидая.
— Вера, мне нужно кое-что очень важное тебе сказать. Это не связано с работой. — Он сделал небольшую, но очень тяжелую паузу, собираясь с духом и мыслями. — Вот уже полгода ты работаешь со мной бок о бок. И за это время я понял… я понял, что полюбил тебя. Очень давно. Возможно, с того самого дня в ресторане. Или даже раньше, когда ты так гордо и решительно убежала из моего кабинета. Я сам не знаю, как и когда это случилось. Но это факт. Я влюблен в тебя. И я хочу, чтобы ты была не просто моим помощником, а… моей самой близкой женщиной. Моей женой, если ты, конечно, согласишься.
Вера сидела абсолютно неподвижно, не проронив ни звука. Ее лицо было совершенно непроницаемым, как каменная маска. Антон Петрович чувствовал, как его сердце бешено, громко стучит где-то в горле. А что, если она откажет? Что, если она…
— Я влюбилась в вас еще тогда, в том ресторане, — вдруг тихо, но очень четко сказала она. — Когда я пролила на вас тот кофе. Я увидела, как вы расстроились, и в тот самый момент поняла – я хочу вас защищать. Я хочу, чтобы с вами в жизни всегда все было хорошо. Потом, когда вы пришли ко мне домой извиняться, предложили эту работу… я не могла поверить своему счастью. Все эти полгода я работала рядом с вами, смотрела на вас каждый день и думала: ‘Какая же я глупая. Он никогда не посмотрит на меня как на женщину. Я для него всего лишь сотрудница. Девушка из детдома, у которой нет никакого будущего.’
— Ты для меня не просто сотрудница, — Антон Петрович встал, подошел к ней и взял ее за руки. — Ты единственный человек, который увидел во мне не просто успешного бизнесмена с толстым кошельком, а живого человека со своими слабостями и страхами. Ты единственная, кто совершила по-настоящему бескорыстный, благородный поступок по отношению ко мне.
Вера тоже медленно поднялась с кресла. — Но вы должны хорошенько подумать, взвесить все. Я всего лишь девушка из детского дома. У меня нет семьи, никаких полезных связей, никакого приданого. Ваши друзья, ваши родственники… они наверняка будут осуждать ваш выбор, будут говорить за вашей спиной.
— Пусть говорят. Мне абсолютно все равно на их мнение. Я хочу быть только с тобой. Если ты, конечно, согласна.
Она смотрела на него долго-долго, будто пытаясь заглянуть в самую глубину его души. Потом тихо кивнула. — Я согласна. Но только с одним условием.
— С каким?
— Перестаньте наконец называть меня ‘вы’. Если мы действительно будем вместе, то я для вас – просто Вера.
Антон Петрович счастливо рассмеялся и крепко, по-настоящему обнял ее. — Хорошо, Вера. Просто Вера.
Они поженились через два месяца. Свадьба была очень скромной, без лишней помпезности – только самые близкие друзья и несколько ключевых коллег. Родители Антона Петровича приехали из другого города, сначала смотрели на свою новую невестку с явной опаской и недоверием, но Вера очень быстро сумела растопить лед в их сердцах своей искренней добротой, открытостью и невероятным обаянием.
На самой свадьбе его друг Дмитрий, поднимая бокал, произнес свой знаменитый тост: — За невесту, которая умудрилась спасти жениха, просто пролив на него кофе! Такое каждый день на улице не увидишь! Все гости весело рассмеялись. Антон Петрович нежно обнял Веру, прижал ее к себе. — За самую лучшую официантку во всем мире. Которая стала моей самой лучшей женой.
Спустя год, в день их первой годовщины совместной жизни, Антон Петрович подарил Вере небольшой, но очень тяжелый конверт. Она с любопытством вскрыла его – внутри лежали документы на квартиру. На ее имя. — Это твое. Чтобы ты всегда, каждый день знала и помнила – у тебя есть свой собственный дом. Всегда.
Вера не смогла сдержать слез. — Я знала это с того самого дня, как ты пришел ко мне извиняться. Мой настоящий дом – это там, где есть ты.
Иногда судьба преподносит людям очень тяжелые, суровые испытания. Антон Петрович прошел через горькие предательства, глубокие разочарования, через всепоглощающий цинизм. Он был абсолютно уверен, что все люди в этом мире меркантильны и корыстны. Но Вера своим примером доказала ему совершенно обратное. Она доказала, что бескорыстие и самопожертвование – это не миф, а реальность. Что самая настоящая, большая любовь приходит именно тогда, когда ее совсем не ждешь, и приходит оттуда, где нет и не было никакого расчета.
А иногда сама судьба посылает нам едва заметные, но очень важные знаки. Кажущееся случайным опоздание на важное собеседование. Неожиданная встреча в дорогом ресторане. Пролитый в самый нужный момент кофе. Всё это были те самые знаки, которые шаг за шагом вели их навстречу друг другу, сплетая их судьбы в единое, неразрывное целое.
Антон Петрович больше не был циником. Он снова научился верить в людей, в доброту, в искренность. Потому что рядом с ним всегда была та самая женщина, которая вернула ему эту почти утраченную веру. Девушка из самого обычного детдома, которая оказалась чище, честнее и лучше всех тех «успешных» и «перспективных» кандидаток, вместе взятых.
И каждый раз, когда кто-то из новых знакомых или старых партнеров с удивлением спрашивал: «А как вы познакомились со своей женой?» – Антон Петрович с широкой, счастливой улыбкой неизменно отвечал: — Она просто пролила на меня кофе. И это было самое лучшее, самое светлое и самое важное событие в моей жизни.