Лидия Васильевна смотрела на дочь и не узнавала. Маша сидела напротив, листала телефон, ногу закинула на ногу — как будто обсуждали не детей, а покупку нового дивана.
— Мам, я серьёзно. Либо вы помогаете с ипотекой, либо завтра иду в опеку.
Тридцать пять лет дочери, двое детей — Лёва семи лет и Соня пяти, и вот это требование: приличную сумму каждый месяц, иначе отдаст внуков в детский дом. Муж Лидии, Виктор Степанович, сидел рядом и молчал. Он всегда молчал, когда Маша приезжала с очередными просьбами, а просьбы за последние годы превратились в ультиматумы.
— Машенька, откуда у нас такие деньги? — Лидия говорила тихо, как будто боялась спугнуть какое-то хрупкое понимание между ними.
Дочь подняла глаза от телефона:
— Это ваша проблема. Найдёте. Я одна не справляюсь, понимаете? Не справляюсь.
Виктор Степанович откашлялся:
— Маш, ты же работаешь...
Дочь усмехнулась:
— Работаю. Получаю копейки. Ипотека — огромная. Плюс дети. Вы хотели внуков? Вот они у вас есть. Теперь выбирайте — либо помогаете, либо я завтра с утра пишу заявление об отказе.
Она говорила спокойно, без истерик, и это было страшнее крика. Лидия вспомнила, как пять лет назад отговаривала Машу от этой квартиры: дорого, неподъёмно, зачем тебе трёшка в новостройке? Но дочь настояла, взяла ипотеку, родила второго ребёнка, а отец детей исчез через полгода — уехал в другой город, алименты не платит.
— Машенька, мы не можем каждый месяц столько давать, у нас пенсия... — начала Лидия, но дочь встала, взяла сумку.
— Тогда готовьтесь навещать Лёву и Соню по выходным в детдоме. Я до завтра жду решения.
Хлопнула дверь. Виктор Степанович сидел, положив руки на колени, и смотрел в одну точку.
— Она же не серьёзно, — проговорил он через минуту. — Не может же она правда...
Лидия молчала. Может. Ещё как может. Она видела это в глазах дочери — холодный расчёт человека, загнанного в угол и готового на всё. Маша всегда умела добиваться своего. В детстве — истериками, в юности — обидами, теперь вот — шантажом.
— Витя, что нам делать?
Муж встал, прошёлся по комнате. Старая привычка — ходить, когда думает о сложном. Паркет скрипел под ногами — давно надо перестелить, да денег нет.
— Позвоню Серёже, — сказал наконец. — Может, одолжит.
Серёга — младший брат Виктора, предприниматель. Последний раз виделись на похоронах матери три года назад. Тогда Серёга сказал: «Нужна будет помощь — звони». Но звонить за три года так и не пришлось — гордость не позволяла.
— Серёга в Турции, — напомнила Лидия. — Уехал на зиму.
— Вернётся через месяц.
— А Маша завтра ответ ждёт.
Сели на кухне, стали считать. Пенсия у Виктора — шестнадцать тысяч, у Лидии — четырнадцать. Коммуналка — семь, лекарства — минимум пять (Виктору от давления, Лидии от суставов), еда... На еду остаётся смешная сумма, а ведь ещё одежда нужна иногда, проезд.
— Можем пять тысяч выкроить, — подытожил Виктор.
— Она тридцать просит.
— Тридцать?!
Подписывайтесь на Telegram скоро там будет много интересного!
РОЗЫГРЫШ!!!
Лидия кивнула. Именно столько — платёж по ипотеке. Маша объяснила: либо родители платят, либо она квартиру потеряет, а с двумя детьми на съёмной не потянет.
— А работать больше не пробовала? — с горечью спросил Виктор.
— Витя, ну что ты. У неё же дети. Лёву из школы забрать, Соню из садика. Уроки, кружки...
— Мы с тобой как-то справлялись. И работали оба, и Машку растили.
— Времена другие были.
— Времена те же. Лень другая.
Лидия не стала спорить. Знала — муж прав. Маша могла бы найти работу получше, могла бы попросить помощи с детьми, а не деньги. Но зачем напрягаться, если можно просто пригрозить родителям?
Ночью не спали оба. Лежали в темноте, каждый думал о своём. Лидия вспоминала маленькую Машу — кудрявую, смешливую, ласковую. Когда всё изменилось? Когда дочка превратилась в эту холодную женщину с калькулятором вместо сердца?
А Виктор думал о кредите. Шестьдесят два года — дадут ли вообще? И если дадут, то под какой процент? И как потом жить на остатки от пенсии?
Утром Лидия встала раньше обычного. Достала альбом с фотографиями. Вот Маша в первом классе — бантики, передний зуб выпал, улыбается. Вот на выпускном — красавица, вся в отца. Вот свадьба — белое платье, счастливые глаза. Куда всё это делось?
Виктор вошёл на кухню, сел рядом.
— Поедем в банк, — сказал просто.
— Витя...
— Лида, других вариантов нет. Либо кредит, либо внуков в детдом. Ты же понимаешь — она не шутит.
Понимала. И от этого понимания становилось страшно. Не за себя — за внуков. Что будет с Лёвой и Соней, если мать способна на такое? Какими они вырастут?
Позвонила Маша — ровно в девять, как обещала.
— Ну что, решили?
— Деньги будут, — ответила Лидия.
— Отлично. Жду перевод до конца недели. И дальше — каждый месяц, пятого числа.
— Маша, а может...
— Мам, без может. Либо да, либо нет. Вы сказали да. Всё, вопрос закрыт.
Положила трубку. Лидия посмотрела на мужа. Тот сидел, сжав кулаки — костяшки побелели от напряжения.
— Поехали, — сказал глухо. — Банк уже открылся.
Оделись молча. На улице моросил мелкий дождь — противный, холодный, февральский. Шли до остановки, держась за руки — не от романтики, просто скользко было.
В автобусе Виктор вдруг сказал:
— А помнишь, как мы Машке на выпускной платье покупали? Она тогда сказала: «Папа, мама, я вас никогда не брошу».
Лидия кивнула. Помнила. И платье помнила — голубое, с кружевами. И слова эти помнила. Тогда верила в них.