Анна лежала в больничной палате, чувствуя, как силы уходят с каждым часом, а приступы боли становятся всё более изнуряющими и частыми. Она уже давно поняла, что конец близок, и решила заранее разобраться с завещанием, чтобы надежно защитить своего приемного сына от корыстных намерений мужа и свекрови, которые в последнее время только и думали о ее имуществе. Вокруг неё постоянно вились родственники, не давая ни минуты покоя, но Анна отчаянно желала хотя бы короткого уединения, чтобы собраться с мыслями перед важной встречей с нотариусом и принять окончательное решение.
– Анечка, лежи спокойно, не напрягайся ни в коем случае, – произнесла Тамара Ивановна, крепко прижимая ее ослабевшее тело к подушке своей твердой рукой. – Я сама встречу этого нотариуса, не беспокойся обо всём этом, просто отдыхай.
– Спасибо вам, Тамара Ивановна, – тихо ответила Анна, стараясь сохранить спокойствие в голосе. – Мне правда нужно немного времени наедине, чтобы разобраться в своих мыслях и не запутаться в том, что хочу сказать.
– А мы, выходит, тебе мешаем в этом? – прищурился Сергей, ее муж, с явным раздражением в тоне, которое он даже не пытался скрыть. – Что за секреты такие, будто под семью замками держишь от нас?
– Серёжа, ну зачем ты сразу так заводишься? – потянула его за рукав свекровь, пытаясь утихомирить. – Всё же и так ясно, ситуация-то непростая для всех. Молодым людям всегда тяжело думать о таких вещах, как смерть, вот Аня и хочет побыть в тишине, чтобы собраться. Пойдем отсюда, она потом тебе всё объяснит сама, без спешки.
Сергей вышел из палаты, всё ещё недовольный и раздраженный, а Анна с облегчением закрыла глаза, чувствуя, как напряжение немного спадает. Вместо мужа и свекрови она бы с радостью увидела здесь Диму, своего приемного сына, чье присутствие всегда приносило утешение, но его упорно не приводили, ссылаясь на то, что ребенку незачем смотреть на мамины страдания и переживать это в таком возрасте. Вдруг новая волна боли накатила, скручивая тело в судороге, Анна крепко сжала зубы и постаралась дышать глубоко и ровно, зная в глубине души, что один из подобных приступов в конце концов оборвет её жизнь навсегда.
Нотариусом оказалась полная женщина средних лет, которая заметно вспотела от духоты в коридорах больницы и спешки, пока добиралась сюда. Она представилась Еленой Петровной, не стала растекаться в лишних словах сочувствия или утешений, за что Анна была ей искренне благодарна, ведь такие разговоры только утомляли. Просто спросила прямо, не желает ли клиентка внести какие-то особенные дополнения в стандартный текст последней воли, чтобы всё было учтено по её желанию.
Анна медленно покачала головой, а потом с заметным усилием подняла руку, чтобы стереть капли пота со лба, которые выступили от жары и слабости. Подумать только, когда-то она с легкостью играла в теннис, энергично размахивая ракеткой на корте и наслаждаясь каждым движением, а теперь даже простые жесты казались недостижимой роскошью, о которой можно только вспоминать с грустью.
– Анна Владимировна, давайте уже приступим к делу, чтобы не затягивать, – вернула её к настоящему нотариус своим деловым тоном. – Значит, всё ваше движимое и недвижимое имущество, за исключением той квартиры на Никитской улице и специального счета, открытого на имя сына, вы передаете в фонд помощи сиротам и их адаптации после выхода из детских домов?
– Да, именно так, – прохрипела Анна, стараясь говорить четко, несмотря на сухость в горле. – И ещё укажите отдельно, пожалуйста, что до достижения сыном совершеннолетия его опекун не имеет никакого права распоряжаться чем-либо из этого наследства. Деньги на его повседневное содержание и нужды будут поступать исключительно с того отдельного счета, который оформлен не на мое имя, чтобы избежать любых недоразумений.
– Я всё поняла и зафиксирую это четко, – кивнула Елена Петровна, делая пометки в документах. – Анна Владимировна, вы ведь полностью осознаете, что ваш муж может попытаться оспорить такое завещание в суде, и это создаст дополнительные сложности?
– Да, я понимаю все риски, – ответила Анна, не отводя взгляда. – Поэтому сделайте всё возможное, чтобы это было железобетонно и невозможно оспорить. Мои юристы скоро подъедут, и вы с ними обсудите все технические моменты, чтобы не оставить ни одной лазейки.
– Знаете, я всегда вами восхищалась, честно говоря, – вдруг произнесла нотариус, на миг отрываясь от бумаг. – Девушка, которая выросла в детском доме, а потом перевернула свою жизнь с ног на голову. Вы ведь построили с нуля одну из самых успешных компаний, предлагающих услуги для предпринимателей. Вашими сервисами теперь все пользуются, это так практично и удобно в повседневной работе.
– Я рада слышать это, – прошептала Анна, чувствуя лёгкое тепло от таких слов. – Надеюсь, вы меня не подведете и всё оформите как надо.
Она с трудом подписала завещание, стараясь не показать, как дрожит рука. Нотариус аккуратно закрыла папку с документами и вышла из палаты, а за ней тихонько последовала её помощница, бледная и незаметная, словно тень. Дверь едва успела закрыться с тихим щелчком, как тут же распахнулась вновь с силой. На пороге стоял Сергей, разгневанный до предела, с покрасневшим лицом.
– Что значит, ты всё оставляешь какому-то фонду, а не нам? – закричал он так громко, что эхо разнеслось по всей больнице, заставляя медсестер в коридоре переглядываться. – Объясни немедленно, почему ты даже не подумала о самых близких людях в своей жизни? Обо мне, о маме? Мы тебя приняли в семью как родную, а в ответ получаем такую чёрную неблагодарность, будто мы чужие.
– Серёжа, я просто хочу сделать всё по-честному и справедливо, без обмана, – немного растерялась Анна, но быстро взяла себя в руки. – Позови, пожалуйста, медсестру, мне уже пора принимать следующую дозу лекарства. Из-за визита нотариуса сегодня график сбился, и я чувствую себя хуже.
– Перепиши это завещание прямо сейчас, пока не поздно, – продолжал шипеть Сергей, не унимаясь. – Мы здесь дни и ночи проводим у твоей постели, мама даже работу бросила, чтобы быть рядом, я тоже всё отложил. А выходит, что мы делаем это просто так, без всякой отдачи?
– Серёжа, я никого не заставляла бросать работу или жертвовать своим временем, – вяло ответила Анна, чувствуя нарастающую усталость. – И вообще, зачем ты подслушивал под дверью? Это же личное дело.
– Я хотел тебя защитить от ошибок, помочь, если вдруг что-то пойдет не так в этом разговоре, – вдруг перешел на приторно ласковый тон Сергей, пытаясь смягчить ситуацию, хотя в глазах всё ещё мелькала злость. – Милая, не переживай из-за этого, я приму любое твое решение, даже если оно такое странное. Конечно, приму и это завещание. Но за маму обидно до слёз. А твой бизнес, который ты столько лет строила? Кто им будет управлять после тебя, чтобы всё не развалилось?
– Серёжа, позови наконец медсестру, я серьезно, – повторила Анна, игнорируя его манипуляции. – Может, завещание ещё долго не понадобится, если повезет, а вот лекарство мне нужно принять срочно, иначе боль усилится.
До самого вечера муж и свекровь не уходили из палаты, вися над ней как туча. Анна измучилась от их навязчивого внимания: стоило ей чуть пошевелиться или просто моргнуть, как они тут же начинали суетиться вокруг, предлагая воду, подушку или ещё что-то, хотя она неоднократно намекала, что хочет тишины. В глубине души она мечтала остаться одной, чтобы просто полежать в покое и подумать о своем. Наконец ближе к ночи они всё-таки ушли, и палата погрузилась в относительную тишину. Анна с трудом дотянулась до телефона на прикроватной тумбочке и написала сыну короткое сообщение с пожеланием спокойной ночи, добавив пару теплых слов. Дима ответил почти сразу звонком. Они поговорили недолго, но душевно, обсудив его день в школе и тренировки. Мальчик жил в спортивной школе-интернате, где проводил будни, и приезжал домой только на выходные – там были идеальные условия для его занятий плаванием, с бассейном и тренерами под рукой. Но на самом деле главная причина такого распорядка крылась в другом: Сергей так и не смог принять приемного ребенка в семью по-настоящему, постоянно придирался к нему по мелочам, критиковал за каждую оплошность и создавал напряжение. Пока Анна была здорова и полна сил, она как могла сглаживала эти углы, мирила их и защищала сына, но теперь, когда болезнь приковала её к постели, всё начало рушиться, как карточный домик под порывом ветра. Посоветоваться по-настоящему было не с кем – старых подруг и приятелей из студенческих лет муж давно отвадил от дома, находя поводы для ссор или просто игнорируя их визиты. Мама Анны скончалась, когда дочери было всего пятнадцать, а отец ушел из жизни годом раньше – на него напали на улице какие-то отморозки, позарившиеся на обычный бумажник с мелочью. Виновных так и не нашли, дело заглохло в полиции. Мама не смогла пережить эту потерю, у нее резко ухудшилось здоровье, начались серьезные проблемы с сердцем, которые никто не ожидал. Анна сама обнаружила её после школы, лежащую без сознания в коридоре квартиры, и вызвала скорую, но было уже поздно – врачи только констатировали смерть. Следующие три года Анна провела в детском доме, где научилась выживать самостоятельно, а потом поступила в институт, вернулась в родительскую квартиру – ту самую, скромную, но родную, которую теперь решила завещать Диме, чтобы у него был свой угол в этом мире. Из родственников осталась только троюродная сестра Катя, с которой они в детстве проводили лето у бабушки в деревне, играя в простые игры и бегая по лугам. Но потом их пути разошлись, и связь прервалась. Бабушкин дом, кажется, унаследовал отец Кати, но Анна уже много лет ничего не слышала об этой части семьи и даже не представляла, как теперь выглядит сестра. Вряд ли она узнала бы её при случайной встрече на улице – время меняет людей до неузнаваемости.
– Не надумали ничего насчет операции? – заглянул в палату врач, который часто вступал в споры с заведующим отделением по поводу методов лечения. – Конечно, шансы на успех не самые высокие, но они всё же есть, и стоит попробовать, пока не поздно. А вы уже взялись за составление завещания, как я слышал от коллег.
– Нет, это совсем не потому, что я сомневаюсь в вашей квалификации или в возможностях медицины, – смутилась Анна, чувствуя неловкость. – Просто хочу заранее обезопасить некоторых близких людей от возможных проблем. Вы же сами видели моего мужа и свекровь – они кружат вокруг меня как коршуны над добычей, ни на секунду не оставляют в покое, будто боятся упустить момент.
– Да, ваша родня проявляет заботу сверх всякой меры, это заметно даже со стороны, – кивнул Андрей Владимирович, соглашаясь с её словами. – Ладно, отдыхайте пока, набирайтесь сил, а с решением по операции не затягивайте слишком долго. У вас действительно времени в запасе не так уж много, чтобы раздумывать.
Анна в это время разглядывала крупную родинку на шее у доктора, которая бросалась в глаза под воротником халата. В больнице развлечений было совсем мало, от любых активных движений она быстро уставала, поэтому начала замечать такие мелкие детали вокруг, на которые в обычной жизни никогда не обращала внимания, – это помогало хоть немного отвлечься от боли и мыслей о неизбежном.
В это же время Тамара Ивановна входила в небольшой старенький домик на самой окраине города, где улицы были узкими и неухоженными. Район считался не самым благополучным, здесь в основном селились люди со скромным достатком, и свекровь даже поморщилась от вида обшарпанных заборов и мусора на обочине – она терпеть не могла такие места, полные, по её мнению, всяких маргиналов, но деваться было некуда. Женщина, которая ей требовалась, жила именно в этом доме, и Тамара Ивановна была готова потерпеть неудобства ради дела.
– Валентина Семеновна, это я к вам, мы же договаривались заранее, – крикнула Тамара Ивановна в темный коридор, где едва пробивался свет от единственной лампочки, и вдруг вздрогнула от неожиданности. Из сумрака на неё смотрела девочка лет девяти, с любопытными глазами и растрепанными волосами.
– Вы к бабушке пришли? Я вас провожу прямо к ней, – заявила малышка уверенно, ничуть не смущаясь незнакомой гостьи, и взяла её за руку.
– Фотографию давайте сюда и часть денег вперед, как договаривались, – произнесла из комнаты пожилая женщина своим хриплым голосом, не вставая с кресла.
– Вы только запомните хорошенько, нужно всё предсказать правильно, без ошибок, – торопливо заговорила Тамара Ивановна, передавая фото. – Скажите, что муж и свекровь – это её главная опора в жизни, и настоящее счастье придет, если их облагодетельствовать щедро. Напустите побольше туману, чтобы зацепило за душу, создало впечатление. Впрочем, чего я вас учу, вы же опытная гадалка, наверняка знаете, как подать слова, чтобы человек поверил и передумал.
– Фото давайте ещё раз, – повторила Валентина Семеновна, протягивая руку. – Я сначала посмотрю внимательно, стоит ли вообще браться за такую работу, или лучше отказаться.
– Что вы такое говорите, как это "стоит ли"? – возмутилась гостья, чувствуя раздражение. – Я же клиент нормальный, деньги плачу наличными, без обмана.
– Их с собой в могилу всё равно не унесешь, эти деньги, – усмехнулась гадалка, хитро прищурившись.
– Вот именно, вы правы, – кивнула Тамара Ивановна, соглашаясь. – И я очень на вас рассчитываю в этом деле. В общем, завтра в час дня прямо в больнице, как условились. Надеюсь, вы оправдаете все мои затраты и ожидания.
Свекровь поспешила поскорее покинуть этот неблагополучный район, пока не стемнело окончательно и не стало опасно. Она почти бегом пересекла улицу, села в свою машину и быстро уехала, оставляя позади пыльные дороги. А Валентина Семеновна продолжала сидеть в кресле, внимательно разглядывая фото, которое держала в руках.
– Эта женщина точно не получит то, за чем приходила сюда, – вдруг произнесла её внучка, подойдя ближе и заглядывая через плечо. – Она сейчас балансирует между жизнью и смертью, но всё ещё может измениться в лучшую сторону, если повезет.
– Что ты такое сказала, Маша? – взглянула на неё бабушка с удивлением и надеждой. – Неужели дар наконец-то проявился у тебя? Ты видишь будущее прямо на этом фото, как я в молодости?
– Да ну, ба, это же так скучно, всё это предсказывать, – отмахнулась девочка небрежно, не придавая значения. – Я лучше в телефоне посижу, поиграю или видео посмотрю.
– А про фото ты откуда взяла такие слова? – не унималась Валентина Семеновна, пытаясь понять.
– Ну, просто сказала, что в голову пришло вдруг, и всё тут, без всяких причин, – ответила Маша, пожимая плечами.
– Это дар, точно дар, – уверенно произнесла Валентина Семеновна, чувствуя прилив радости. – Наш фамильный, передающийся по крови, значит, права твоя старая бабка в своих ощущениях. Недолго мне осталось ходить по этой земле. Новая прорицательница получает силу только тогда, когда у старой она уходит в самом конце жизни, и это неизбежно.
– Бабушка, пожалуйста, не говори такие вещи, мне страшно, – бросилась к ней Маша, обнимая крепко. – Тебе нужно жить долго-долго, ради меня хотя бы, и мне совсем не нужен этот дар, если из-за него ты умрешь раньше времени.
– Не от меня это зависит, солнышко мое, всё в руках судьбы, – пробормотала Валентина Семеновна тихо, гладя внучку по голове.
– Есть кто дома или все спят? – раздался вдруг мужской голос от входной двери, громкий и знакомый. – Баб Валь, я тебе картошки свежей принес, как просила.
– Заноси внутрь, Лёша, не стой на пороге, – крикнула она соседу в ответ. – Спасибо тебе, милый, за помощь. Тяжко мне уже самой таскать такие мешки, спина не выдерживает.
Продолжение :