— Знаешь, что самое обидное? — Алена сидела на кухне у матери, нервно теребя край скатерти. — Я же смеялась над ним. Прямо в лицо смеялась.
— Над кем, доченька? — мать поставила перед ней чашку чая, но Алена даже не притронулась.
— Над Пашкой. Помнишь его? Очкарик такой, за мной в школе бегал. А теперь... — она замолчала, глядя в окно, где моросил осенний дождь.
Мать вздохнула и присела рядом. Она помнила того паренька. Невысокий, худенький, в толстых очках. И помнила, как дочь отшивала его раз за разом. А еще помнила, как расцвела её старшая дочь Вера, когда этот самый Пашка начал за ней ухаживать.
Алена в молодости была ослепительной красавицей. Густые темные волосы каскадом спускались по плечам, карие глаза с поволокой сводили с ума половину парней в районе. Она знала о своей красоте и пользовалась ею без зазрения совести.
— Верка, глянь, какая я сегодня! — крутилась она перед зеркалом в новом платье, которое подчеркивало все её достоинства.
Старшая сестра сидела в углу с книжкой, худенькая, бледная, с вечно растрепанными волосами.
— Красивая, — тихо отвечала она.
— Красивая? Да я великолепная! А ты... — Алена критически оглядела сестру. — Ладно, не расстраивайся. Не всем же быть королевами.
Мать, услышав разговор дочерей, качала головой:
— Аленка, запомни — не родись красивой, а родись счастливой. Красота пройдет, а что останется?
— Останется куча поклонников и богатый муж! — смеялась Алена.
И поклонников действительно было много. Сын директора завода Виктор возил её на отцовской иномарке. Будущий летчик Игорь дарил духи из дьюти-фри. Стоматолог Женя водил в самые дорогие рестораны города.
— Мам, я сегодня с таким красавчиком познакомилась! — влетала домой Алена. — Представляешь, его отец владеет сетью магазинов. Сказал, что влюбился с первого взгляда!
— Это уже третий за неделю влюбленный, — тихо замечала мать.
— Ну и что? Пусть борются за мое внимание! — Алена довольно улыбалась, не замечая, как Вера в соседней комнате тяжело вздыхает.
А потом случился тот самый день рождения. Двадцать три года исполнилось красавице Алене. Гости, подарки, цветы... И вдруг в дверь позвонили.
На пороге стоял Павел — тот самый школьный очкарик. В руках — букет белых роз.
— С днем рождения, Ален, — он протянул цветы, и его голос немного дрожал.
Алена даже не пригласила его войти. Стояла в дверном проеме в своем шикарном платье и смотрела на него сверху вниз.
— Паша, сколько можно? Я же тебе сто раз говорила — забудь. Посмотри на себя и на меня. Мы из разных миров.
— Но я...
— Никаких но! — она заметила подходящую сестру. — О, Верка, иди сюда! Вот, знакомься, это Паша. У него как раз нет девушки, и у тебя нет парня. Идеальное совпадение!
Павел посмотрел на Веру. Она стояла, опустив глаза, щеки покрылись румянцем от унижения.
— Здравствуйте, — тихо сказал он и протянул ей букет. — Возьмите, пожалуйста. Не нести же их обратно.
Их руки соприкоснулись, когда Вера брала цветы, и что-то произошло. Какая-то искра проскочила. Павел поднял глаза и впервые по-настоящему увидел старшую сестру. Не бледную тень красавицы Алены, а девушку с удивительно добрыми глазами и застенчивой улыбкой.
— Спасибо, — прошептала Вера. — Они очень красивые.
— Как и вы, — вырвалось у Павла, и он сам удивился своим словам.
Алена фыркнула и захлопнула дверь.
Но Павел не ушел сразу. Он стоял на лестничной площадке, когда Вера вышла выбросить мусор.
— Простите, — сказал он. — За то, что так получилось. Ваша сестра...
— Она права, — Вера пожала плечами. — Вы действительно из разных миров.
— А мы? — вдруг спросил Павел. — Мы из одного мира?
Вера подняла на него глаза, и он увидел в них столько тепла, что у него перехватило дыхание.
— Может, кофе? — предложил он. — Здесь рядом есть хорошая кофейня.
— Алена будет смеяться...
— А мы не будем ей рассказывать, — улыбнулся Павел, и Вера впервые заметила, какая у него открытая, искренняя улыбка.
Они встречались тайно четыре месяца. Павел оказался совсем не таким, каким его видела Алена. Да, он не был красавцем, но его ум, юмор, забота покорили Веру полностью. Он читал ей стихи, которые сам писал. Водил в театр и на выставки. Учил играть в шахматы и решать сложные математические задачи, превращая это в увлекательную игру.
— Ты знаешь, что ты красивая? — сказал он однажды, когда они гуляли в парке.
— Паш, не надо. Я знаю, какая я...
— Нет, не знаешь. Ты красивая той красотой, которая не тускнеет. Она в твоих глазах, в улыбке, в том, как ты наклоняешь голову, когда слушаешь. Твоя сестра... она как фейерверк. Яркая вспышка и темнота. А ты — как свеча. Тихий, теплый свет, который горит всегда.
Вера заплакала. Никто никогда не говорил ей таких слов.
Когда она объявила о свадьбе, Алена не могла поверить.
— Ты выходишь за Пашку? За этого... очкарика?
— За человека, который любит меня, — спокойно ответила Вера.
— Ну-ну, — Алена скривилась. — Какую редьку вытянула, ту и грызи.
Но на свадьбе, глядя, как Павел смотрит на Веру, даже Алена на миг задумалась. В его глазах было столько обожания, столько нежности... Никто из её многочисленных поклонников так на неё не смотрел.
Вскоре и у Алены появился жених. Антон — высокий, статный красавец из профессорской семьи. Его мать, Алла Игоревна, приехала свататься с бриллиантовым кольцом и старинной брошью.
— Вы достойны друг друга, — сказала она, оглядывая будущую невестку. — Оба красивые, будут красивые дети.
Свадьба была пышной, гостей человек двести. Алена сияла в белоснежном платье, Антон выглядел как принц из сказки. Все восхищались, какая красивая пара.
— Видела? — шепнула Алена Вере. — Вот это свадьба! Не то что ваша скромная вечеринка.
Вера только улыбнулась и крепче прижалась к мужу.
Первые трещины появились через полгода. Алена застала мужа с чужой помадой на воротнике.
— Это от клиентки, — небрежно бросил Антон. — Расцеловала от радости, контракт подписали.
Потом была смска в его телефоне. Потом странные вечерние задержки. А потом он перестал скрываться.
— Ну и что? — сказал он, когда Алена устроила скандал. — Ты думала, твоей красоты хватит, чтобы удержать меня? Красивых баб вокруг пруд пруди. Ты даже готовить не умеешь толком!
Первый раз он ударил её через два года после свадьбы. Алена прибежала к матери с синяком на скуле.
— Разводись, — сказала мать.
— Не могу. Алла Игоревна пригрозила, что оставит без копейки. А у меня ничего нет. Ни профессии, ни денег...
— Гордость твоя где? — мать покачала головой.
— Проела я её, мам. Всю проела.
В это время от Веры пришло письмо из Германии. Павла пригласили на работу в крупную международную компанию.
— Пашенька у меня молодец! — писала Вера. — Защитил докторскую, и его сразу заметили. Едем на пять лет, а там посмотрим. Я так счастлива! И еще — у нас будет второй малыш!
— Пашка? В Германию? — Алена не могла поверить. — Этот недомерок?
— Не недомерок, а талантливый ученый, — поправила мать. — И муж любящий. Не то что твой красавец.
Алена промолчала. В груди кольнуло что-то острое, похожее на зависть. Нет, не может быть. Она, красавица Алена, завидует серой мышке Верке?
Но факты были неумолимы. Вера жила в Гамбурге, в собственном доме. Работала дизайнером в модном доме, её эскизы печатали в журналах. Павел возглавил отдел в компании. У них было двое сыновей — умные, воспитанные мальчики.
А Алена... После очередного скандала, когда Антон замахнулся на неё кулаком, она схватила сковородку.
— Еще раз тронешь — убью! — закричала она.
Антон отступил. В её глазах была такая ярость, что он испугался.
Развод был тяжелым. Алла Игоревна действительно не дала ей ни копейки. Квартира была записана на Антона. Алена вернулась к матери с одним чемоданом вещей.
— Что я наделала, мам? — плакала она. — Где я ошиблась?
— С самого начала ошиблась, доченька. Когда решила, что красота — это главное.
Теперь Алене было тридцать пять. Красота начала увядать. Морщинки в уголках глаз, уставшее выражение лица. Она устроилась администратором в салон красоты. Зарплата маленькая, но на жизнь хватает.
Иногда она получает фотографии от Веры. Вот они с Павлом в Альпах. Вот на концерте старшего сына. Вот просто дома, за ужином — счастливая семья.
— Знаешь, мам, — сказала как-то Алена. — Я все думаю... Что если бы тогда, в день рождения, я не отослала Пашку? Вгляделась бы, узнала получше?
— Не ты бы это была, — мать погладила её по голове, как в детстве. — Тебе нужно было пройти свой путь.
— Жестокий путь.
— Но ты же прошла. И стала мудрее.
— Мудрее... — Алена грустно улыбнулась. — Только что толку от этой мудрости? Одна, без семьи, без детей.
— Не все потеряно. Тебе всего тридцать пять.
— Но я уже не та красавица...
— И слава Богу! Может, теперь увидишь то, что важно по-настоящему.
Вечером того же дня в салон зашел клиент. Мужчина лет сорока, седина в висках, усталое, но доброе лицо.
— Можно записаться на стрижку? — спросил он.
— Конечно, — Алена открыла журнал записи. — На когда вам удобно?
— А вы не узнаете меня? — он улыбнулся.
Алена подняла глаза. Что-то знакомое...
— Костя? Костя Северов?
— Он самый. Мы в параллельных классах учились.
— Господи, сколько лет...
Они разговорились. Костя овдовел два года назад. Воспитывает дочку-подростка. Работает инженером на заводе.
— Я тебя помню со школы, — сказал он. — Ты была такая... недоступная. Королева.
— Дура я была, — Алена опустила глаза.
— Не говори так. Мы все были молодые. Все ошибались.
— Некоторые ошибались меньше. Моя сестра, например.
— Вера? Я слышал, она в Германии?
— Да. Счастлива. А я... — Алена замолчала.
— А ты здесь. И это тоже хорошо, — Костя посмотрел на неё внимательно. — Знаешь, ты стала... настоящей. В школе ты была как картинка. Красивая, но плоская. А сейчас в твоих глазах есть глубина.
— Глубина разочарования, — усмехнулась Алена.
— Глубина жизни, — поправил Костя. — Может, кофе после работы?
Алена хотела отказаться. По привычке. Костя не красавец, не богач. Обычный мужчина. Но что-то в его глазах...
— Давай, — сказала она.
Они пили кофе в маленькой кофейне. Костя рассказывал о дочке, о работе. Слушал её. Не пялился на декольте, не отпускал пошлых шуток. Просто разговаривал.
— Спасибо за вечер, — сказал он у её подъезда. — Давно так хорошо не было.
— Мне тоже, — призналась Алена.
— Может, повторим?
— Может быть.
Она поднималась по лестнице и думала о Вере. О том, как та светилась, когда встречалась с Павлом. Неужели и у неё есть шанс?
Мать ждала на кухне с чаем.
— Ну как?
— Нормально, мам. Просто... нормально.
— Это хорошо, доченька. Нормально — это иногда самое лучшее, что может быть.
Алена села рядом, обняла мать.
— Знаешь, я сегодня подумала... Вера с самого начала видела в Пашке то, что я увидеть не смогла. Она смотрела сердцем, а я — глазами.
— Лучше поздно, чем никогда.
— Думаешь, у меня получится? С Костей?
— А ты не торопись. Узнай его. Дай ему узнать тебя. Настоящую.
— Настоящую... А какая я настоящая?
— Вот это тебе и предстоит выяснить.
Через неделю пришло письмо от Веры. Они приезжают на каникулы. Хотят навестить.
— Не хочу, чтобы она меня такой видела, — сказала Алена.
— Какой такой?
— Неудачницей.
— Она твоя сестра. Она любит тебя.
— После всего, что я ей наговорила?
— После всего.
Когда Вера с семьей приехала, Алена едва узнала сестру. Она расцвела. Не стала красавицей в привычном понимании, но в ней появилось что-то... сияние счастливой женщины.
— Аленка! — Вера бросилась обнимать сестру. — Как я соскучилась!
Павел стоял рядом. Все такой же — невысокий, в очках. Но уверенный в себе, спокойный.
— Привет, Алена, — сказал он просто.
— Привет, Паш.
Неловкости не было. Словно и не было тех слов, того унижения.
Вечером сестры остались вдвоем.
— Вер, прости меня, — вдруг сказала Алена.
— За что?
— За все. За то, что дразнила. За то, что с Пашей...
— Алён, если бы не ты, мы бы может и не встретились с ним. Ты нас по сути познакомила.
— Я хотела от него избавиться.
— А вышло наоборот. Жизнь вообще часто не так поворачивается, как мы планируем.
— Это точно, — Алена вздохнула. — Ты счастлива?
— Очень. А ты?
— Учусь. Учусь быть счастливой.
— Это самая важная наука.
— Паша хороший.
— Лучший. Но ты это и так знала. Просто не хотела видеть.
— Дура я была.
— Молодая была. Это разные вещи.
Они сидели на кухне, пили чай. Как в детстве. Только теперь между ними не было той пропасти, которую создала красота одной и её отсутствие у другой.
— У меня есть кое-кто, — призналась Алена. — Костя. Помнишь, из параллельного класса?
— Серьезный такой парень?
— Да. Он овдовел. Дочку воспитывает.
— И как он?
— Хороший. Настоящий. Не знаю, получится ли...
— Получится, — уверенно сказала Вера. — Если ты будешь собой. Настоящей собой.
— Я не знаю, какая я настоящая.
— Узнаешь. У тебя все впереди.
Когда Вера с семьей уехала, Алена долго стояла у окна. Моросил дождь, фонари расплывались в мокром стекле.
Позвонил телефон. Костя.
— Не хочешь прогуляться? — спросил он. — Дождь кончается.
— Под дождем?
— А что? Зонт есть. И дождь — это романтично.
Алена улыбнулась. Когда она в последний раз гуляла под дождем? Не помнит.
— Хорошо. Приходи.
— Уже иду. Я внизу.
Она посмотрела в окно. Действительно стоит. С большим черным зонтом и букетом.
Не роскошные розы. Простые осенние хризантемы. Но от них почему-то стало тепло.
— Мам, я пойду погуляю! — крикнула она.
— Иди, доченька. Иди.
Она спускалась по лестнице и думала — может, мама была права? Не родись красивой, а родись счастливой. Или стань счастливой. Даже если для этого нужно пройти через боль и разочарования.
Костя ждал её с улыбкой.
— Красивая, — сказал он, протягивая цветы.
— Я уже не очень...
— Красивая, — повторил он твердо. — Той красотой, которая настоящая.
И Алена поверила. Впервые в жизни поверила, что красота — это не только внешность. Это то, что внутри. То, что она так долго не замечала в других и не развивала в себе.
Они шли под зонтом, и дождь барабанил по черной ткани. Костя рассказывал что-то смешное про свою дочку. Алена смеялась. Легко так смеялась, без кокетства, без наигранности.
— Знаешь, — сказал вдруг Костя. — Я рад, что мы встретились. Сейчас. А не тогда, в школе.
— Почему?
— Тогда бы у нас ничего не вышло. Ты была в своем мире, я в своем. А сейчас... Сейчас мы оба знаем, что важно на самом деле.
Алена остановилась. Посмотрела на него. Обычное лицо. Добрые глаза. Надежные руки.
— Спасибо, — сказала она.
— За что?
— За то, что видишь во мне человека. А не просто красивую картинку. Хотя я уже и не красивая картинка.
— Ты лучше. Ты настоящая.
Они стояли под зонтом, и дождь создавал вокруг них свой маленький мир. Мир, в котором важна не внешняя красота, а что-то большее.
Алена подумала о Вере. О том, как та сияла рядом с Павлом. И впервые не почувствовала зависти. Только радость за сестру и надежду для себя.
Урок был выучен. Болезненный, но необходимый. Красота без души — пустой сосуд. А душа... Душа может сделать красивым любого.
Дождь закончился. Из-за туч выглянуло солнце. Поздний луч осветил мокрую улицу, и она заблестела, как новая.
Как новая жизнь. Которая только начинается.
