Полная версия доклада участникам Демографического форума «Отцы за жизнь», 24 октября 2025 г.
В своем недавнем заявлении руководитель экспертно-аналитического управления Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства Инна Ямбулатова выступила с очень смелым заявлением и ребром поставила важнейший вопрос, который давно назревал в воздухе. А именно, что в своей поддержке женщины в ситуации кризисной беременности государство как система должно не просто оказывать фрагментарную помощь, а фактически стать ей «коллективным мужем».
В ответ со стороны прежде всего мужского и отцовского сообществ раздалась критика, которая однако не учла того, что фактически ситуация давно такова, еще с 1917 года. Однако тот, кто сформулировал её как максиму, вызвал на себя ожидаемую волну возмущений.
Действительно, если государство претендует на роль «коллективного мужа», то тогда оно должно пойти в этом вопросе до конца. Стать им на самом деле. Начать не просто давать гарантии одинокой женщине с детьми, но и просвещать, воспитывать их, обеспечивать все её потребности, контролировать, вести по жизни. А иначе имеющаяся поддержка выглядит как полумеры.
Нравится это кому-то или нет, но если государство поставило целью рождаемость, то оно должно первым делом остановить тот страшный поток прерывания беременности, который в России только по официальной статистике составляет 40 процентов. А в абсолютном исчислении – это сотни тысяч детей до рождения. Иначе ни о какой демографии говорить не получится.
По сути, это дно, к которому мы пришли, и от которого сейчас нужно оттолкнуться. Если уж государство как «неживая» административная система отобрало у семьи, а еще точнее у мужа, огромное количество функций, то чтобы народ продолжил воспроизводиться оно должно начать действительно по факту эти функции исполнять. Так, как в свое время это делал каждый отдельный мужчина. Иначе даже у кризисных беременных воспроизводства не будет. Сказав «А» система должна сказать и «Б». И в этом смысле процитированный выше эксперт как честный специалист-практик, который ищет эффективного средства решения демографической проблемы исходя не из фантазий, а из реально сложившейся ситуации «на земле», совершенно права. Всё остальное было бы визионерством, проектированием будущего, а не реал-политикой здесь и сейчас. А дети до рождения гибнут каждый день здесь и сейчас – в соседней женской консультации и роддоме, да и просто в соседнем доме, где на дому делают фармаборт, получив по почте препарат заказанный через запрещенный сайт, легко доступный через VPN.
Процитированный спикер права и в другом смысле – в том самом, с точки зрения которой ее сейчас критикуют визионеры, а на самом деле благодушные мечтатели. Права в том, что, не осознав, не приняв объективность и целесообразность существующей общественной нормы, современную ситуацию невозможно будет поменять на новую. Без принятия действительности любое проектирование будущего так и останется идеализмом и фантазиями, не опирающимися на реальность. Ведь постановка и принятие диагноза это наполовину залог исцеления.
Чтобы в преодолении демографического кризиса начать подниматься вверх, нужно оттолкнуться от самого дна. А это значит, что государству, и, конечно, с помощью общественности, предстоит обеспечить беременных всем необходимым, даже если у них нет мужа или муж в той или иной степени по той или иной причине недееспособен. И такая постановка вопроса – это и есть то самое дно, от которого нам предстоит оттолкнуться. Потому что, перефразируя классика, – других женщин, способных рожать детей, в нашем государстве – нет.
А точно ли это дно?
Дело в том, что продолжая двигаться в русле современной демографической политики, устроенной на принципах стимулирования и «сделки» мы неизбежно придём к тому, что вслед за мужчинами как мужьями и отцами «неживой» административной системе в скором времени не понадобятся и женщины как жены и матери. В Китае уже во всю идет процесс совершенствования технологии вынашивания детей в искусственной матке (эктогнез). И это значительно серьезнее темы суррогатного материнства и ЭКО, против которых тоже выступает Патриаршая комиссия по семье.
Собственно всему нашему обществу предстоит осознать, что мы в точке выбора. Мы же нашли в себе силы отказаться от ЛГБТ и чайлдфри (запрещены в России)? А значит мы сможем отказаться и от других не менее соблазнительных и опасных явлений, а точнее антидемографических субкультур, изображенных красным цветом на схеме «Круг жизни / Народопоток». Если хотим остаться истории.
И тема ЭКО и искусственной матки очень соблазнительны именно для «неживых» систем, поскольку обеспечивают максимальную просчитываемость, предсказуемость, эффективность и управляемость процессами репродукции.
Но для того, чтобы изменить существующую норму вещей нужно – понять, принять, полюбить её, сделать своей – и только после этого получится поменять её на иную более совершенную норму. А для этого новую норму надо весьма тщательно и коллективно спроектировать. Только при таком подходе существующая ситуация может стать твёрдым дном, от которого можно оттолкнуться, а иначе мы так и будем пробивать всё новое и новое дно…
Концепция «Четырёх Россий» применительно к демографии
Для того, чтобы понять, куда и к чему нам надо прийти в будущем, надо разобраться, что мы имели в прошлом и как к современной норме пришли. Одновременно это и есть способ к осознанию целесообразности существующей нормы, которая ведь не из-за кустов на нас накинулась в тёмном переулке. Более того, мы как нация на протяжении длительного периода предпринимали существенные усилия и труды, чтобы нынешнюю норму построить. От многого отказывались, многое принесли в жертву для того, чтобы построить то, что имеем.
И описывать историю того, как мы сюда пришли, необходимо с точки зрения пространственного развития. Ведь государство является «коллективным мужем» преимущественно в городе, а не в деревне. А в деревне ситуация иная. Там нет контролирующих органов, нет такой зависимости от цивилизации.
Опишем же ситуацию в демографии с точки зрения пространственного развития. С опорой на коэффициент рождаемости. Для этого дадим описание существующих и существовавших в России демографических культур в терминологии Натальи Зубаревич. Она дана в ее классификации «Четырех Россий». [1]
Демографическая крупногородская культура «Первой России» – мегаполисы. Преимущественно это Москва и Санкт-Петербург, а также, хотя и в меньшей степени такие крупные города как Нижний Новгород, Екатеринбург, Новосибирск, Владивосток. В каком-то смысле «Первой Россией» является столица любого региона. Хотя конечно такие центры субъектов как Сахалин, Магадан это уже «Вторая Россия». «Первая Россия» характеризуется низкой рождаемостью и по мере развития этой культуры рождаемость снижается все больше и стремится к тому, чтобы суммарный коэффициент рождаемости (СКР) стал 1,0 и ниже, как Сингапуре и Южной Корее. Этажность застройки и цена за квадратный метр жилья растут, количество квадратных метров жилья на человека с каждым годом падает. Соответственно падает и рождаемость. Мегаполис характеризуется высокой скученностью населения, сверхбыстрым ритмом жизни, в котором нет места для детей. Все подчинено либо карьере, для тех, кто стремится на вершины социальной иерархии, либо развлечениям, для тех, кто уже на вершине, а особенно для следующего поколения оказавшихся на вершине – «золотая молодежь». Эта культура сформирована в 1980-90-е годы на западных образцах, когда советское общество дефицита жадно напитывалось всеми идеологически запретными «благами» западной цивилизации. В «Первой России» как нигде бурным цветом расцветают все помеченные нами красным антидемографические и антинаталистские субкультуры, описанные нами в схеме «Круг жизни» (см. выше). Своего пика эта демографическая культура достигла к 22 февраля 2022 года, когда Россией была, по сути, объявлена война всему коллективному Западу, после чего произошел резкий откат назад и вперед выдвинулись другие России, развитие субкультуры роскоши было осечено, а ключевые западные бренды буквально в течение Великого Поста 2022 г. сбежали из России.
Демографическая городская культура «Второй России» – крупные и средние города, преимущественно индустриальные, инфраструктура которых была сформирована в советское время, а отчасти и до революции, когда происходило строительство заводов, переезд рабочих из села в город на предприятия. Пик развития этой демографической культуры пришелся на советское время. После развала СССР эта культура потеряла большинство ресурсов, поскольку они были завязаны на кооперацию с другими республиками внутри СССР. 22 февраля 2022 года «Вторая Россия» получила шанс на реванш, получила прилив ресурсов, в основном за счет гособоронзаказов, но и ослабление в результате призыва мужчин на фронт. Во «Второй России» темп жизни менее высокий, чем в первой, но достаточно высокий. Высокая сохранность семейных ценностей, более высокая рождаемость, но меньшая чем в «Третьей» и «Четвертой» Россиях.
Демографическая сельско-городская культура «Третьей России» – малые города и ПГТ, постсоветское село, потерявшее живые традиции деревни и скотоводства под влиянием советской культуры «Второй России». Время здесь течет значительно медленнее, рождаемость выше, чем в «Первой» и «Второй» Россиях, но в целом культура более даже кризисная, чем во «Второй России», поскольку ресурсов меньше, связь с исконными традициями в советское время была существенно подорвана, а своей сильной культуры в отличие от культуры индустриальной здесь не успело выработаться. Если в советское время она еще была, то после падения коммунистической идеологии сюда вошла западная культура «Первой России» и теперь в каждом доме на селе мы видим ту же Икею, те же филипсы, а сельхозмагах ту же колу и сникерсы.
Демографическая сельская культура «Четвертой России» – это сохранившиеся в различных регионах России реликты традиционной сельской культуры, где жизнь течет циклично, согласно традиционному укладу. В чистом виде эта культура не сохранилась, поскольку влияние «Второй России» ещё с советских времен проникло практически везде. А в 1990-ее годы крупногородская культура «Первой России» продолжила и усилила разлагающее воздействие городской культуры «Второй России» во всех регионах. Оговоримся, что разлагающим мы это воздействие считаем с точки зрения традиционных ценностей и демографии, но при этом не можем отрицать того, что с точки зрения образования, социальной и технологической инфраструктуры это воздействие было цивилизирующее, и оно вдвойне усилилось и ускорилось с введением повсеместно доступного интернета.
В этом смысле каждую из четырех Россий можно охарактеризовать следующей схемой, где по четырём осям положенного набок квадрата различные характеристики.
Поскольку данная аналитическая методика используется нами при демографическом мониторинге регионов, то мы иллюстрируем ее сразу на примере Амурской области – как выглядит каждая из четырех Россий в отдельно взятом регионе.
«Межпоколенческая подкова»
Сопоставим «Четыре России» с кругом межпоколенческого взаимодействия, схематически описанного как Межпоколенческая подкова. Для этого введём понятие соответствующих каждой из четырех Россий четырех «культурных времен», в которых собственно и происходит передача ценностей. Все это мы увязываем в виде ряда схем и подробно описывали в статье «Насколько мы человечны, или Чем определяется срок жизни нации». Здесь же мы вынужденно повторим часть из этих схем и их описание.
Так, в традиционной культуре межпоколенческое взаимодействие можно проиллюстрировать базовой схемой. Во главе культуры традиционные ценности, представления о Боге, Трансцендентном. А соответственно – мудрые старцы, священники, хранители традиций и устоев культуры, с которыми все советуются. Это теоцентричная картина мира. Дети приходят в этот мир, проходят жизненный путь, совершают ошибки, накапливают опыт, переосмысливают его и передают свой опыт следующему поколению. Покаявшись, очистившись и, исполнив своё предназначение, это поколение уходит в Вечность. В семье действует ценностная иерархия: Бог, отец, мать, дети.
Так выглядела ситуация в традиционном обществе. Так она более-менее выглядит в «Четвертой России» сегодня у чеченцев и других народов Кавказа, в старообрядческих общинах. В отдельных православных семьях, окормляющихся в рамках строгой традиции у её носителей – старцев.
До 22 февраля 2022 года, в доминировавшем обществе потребления «Первой России» эта схема выглядела прямо противоположно, в перевёрнутом виде, где во главе всего взрослые, а дети и старики обуза, которых терпят либо неосознанно по привычке, либо потому что «электорат». Всё крайне материалистично. Цель – захват материальных ресурсов и связанных с ними привилегий. Это человекоцентричная картина мира. И поскольку Бога в этой картине мира нет, семейная иерархия в ней переворачивается и родители становятся обслугой детям. И понятно, что при таком подходе много детей не "обслужишь", сил не хватит... Поэтому если уж как-то и характеризовать этот семейный тип культуры, то мы бы в силу его детоцентричности скорее с иронией назвали бы его педиархат, нежели матриархат.
«Четыре России» и «Межпоколенческая подкова»
Соответственно и «Четыре России» можно приземлить на эту подкову двояким образом. Глазами представителей «Первой России» и глазами «Четвертой России».
В современной экономической парадигме наложение «Четырех Россий» на четыре времени и межпоколенческую подкову можно изобразить так.
По этой схеме видно, что все ресурсы сейчас в крупногородской культуре «Первой России», которая во главе, доминирует и транслирует максимально материалистическую картину мира всем остальным. «Четвертая Россия» наличествует в качестве реликта, культурно-сохраняемого, но почти не влияющего на социум. Либо активно конфликтующего с ним, и это, кстати, одна из основ чеченского конфлика в 1990-е годы, о чем мало кто задумывался.
Ценности в этой картине мира максимально подмяты. Они в «Четвертой России», которая строилась и исторически колонизировалась от монастырей. Вспомним Сергия Радонежского и его учеников, которые шли в глухие места и вокруг них создавались общины, затем посады и иногда города. Живущие в скудости и аскезе монастыри были основой ценностных ориентиров русской культуры на протяжении столетий.
И сейчас, чтобы ценностно исправить существующую ситуацию её придётся, по сути, перевернуть заново, вернувшись к истокам.
Сейчас все ресурсы, исходя из этой конструкции, аккумулируются в мегаполисе. Конструкция как мы выше выяснили перевёрнута. Задача – вернуть ее на место. Нахождение в мегаполисе должно стать демографически и ценностно не желательным. Дорогим, привилегированным – давайте думать каким.
Если мы действительно хотим вернуться к своей культуре, к своей нации, к своей природе, к своей территории, к своим духовным скрепам, то нам придётся перевернуть эту конструкцию. И переименовать «Четыре России»: «Четвёртая Россия» вновь должна стать «Первой», а «Первая Россия» должна стать «Четвёртой». И, кстати, это ведь была бы правильная нумерация согласно исторической логике и истории урбанизации.
Как мы пришли к нынешней ситуации и куда двигаться дальше
Даже исторически первой была «Четвертая Россия» и потом из неё в ходе формирования светской культуры и индустриализации развернусь «Вторая Россия», затем как следствие отхода села от традиционной культуры после Великой Отечественной войны оформилась «Третья Россия». А еще позднее, и по сути уже в 1990-е годы под влиянием Запада сформировалась собственно культура мегаполиса как отдельная демографическая культура низкой рождаемости, где мы живем на 1% территории страны. Велика Россия, а в Москве – припарковаться негде, по меткому выражению специалиста по пространственному развитию Алексея Вайца.
Возвращаясь к теме Народопотока, следует повториться, что при последовательном переходе от «Четвертой России» к «Первой России» [2] в нём все более уплотняются выделенные нами красным негативные, антидемографические воздействия и в «Первой России» они становятся максимально острыми и катастрофичными.
Через «Первую Россию» эти негативные субкультуры влияют и на все остальные России. Поскольку именно «Первая Россия» обладает всеми ресурсами, и медийными, и финансовыми, и человеческими, а, самое главное, – задаёт стандарты жизни для всех остальных Россий. Именно в «Первую Россию» сегодня со всей страны, да и со всех сопредельных стран СНГ стекается весь демографический ресурс, а потом он «выплёвывается» обратно, обогащённый материально, профессиональными навыками, социальными коммуникациями, но исковерканный ценностно и демографически. Города сегодня «пылесосят» ресурс из сёл, столицы регионов пылесосятся мегаполисами, которые в свою очередь пылесосятся международными центрами силы. И это не удивительно, поскольку именно на них и ориентируется и от них и запитывается культура мегаполисов.
Что же касается демографии, то сегодня все ресурсы, все озвученные первым зампредом Госдумы Александром Жуковым 30 триллионов рублей на демографию вбрасываются на «тушение пожаров», а точнее на противодействие тем помеченным нами красным цветом воздействиям на схеме «Круг жизни / Народопоток» (см. выше). Как выражается член корр. РАМН Олег Аполихин – «бьём по хвостам». А заниматься нужно профилактикой социальных болезней.
Раньше именно расширенная семья, род, крестьянская община, несли ответственность за все кризисные ситуации социума. Сейчас, вспоминая начало нашего разговора, многие функции семьи взяло на себя государство. И его демографическая политика по сути является политикой социальной, антикризисной.
Это не удивительно. Это подход Запада, который мы подцепили вместе со всеми остальными подходами крупногородской культуры «Первой России». Правда мы не ушли так далеко, как туда ушёл сам Запад, прежде всего, Европа, где кризисность, инклюзивность, всевозможные культурные фрики, меньшинства, просто больные люди, например, люди с изменёнными от рождения представлениями о своём поле (трансгендеры), стали объектом самого пристального внимания. Более того, они там так накачивались этим вниманием, а значит, ресурсами, защищались законодательными инициативами. В обществе потребления то, что было не нормой – стало нормой, запретное – разрешенным и наоборот. То, что ещё в начале ХХ века в медицинской литературе значилось как психические отклонения и болезни стало в веке ХХI пропагандироваться как новая норма.
В этом смысле наша государственная поддержка кризисных беременных, которые всё-таки осознаются кризисными – это, конечно же, цветочки по сравнению с той вакханалией, которую мы видели во время Олимпиады в Париже. Где ненормальность окончательно показала свою претензию на мировое господство и подавление всякого инакомыслия. А когда американские традиционалисты во главе с Трампом взялись эти силы ограничивать, трансгендеры начали агрессивно отстреливаться.
Но при этом мы должны четко для себя осознать, что поддержка кризисности это всё равно путь в том же направлении, хотя в случае поддержки беременности и вынужденный – спасение жизни ребёнка до рождения.
Так какой же должна быть наша стратегия!?
Никто не отметает помощь ослабленным элементам, мы как страна привержены и христианской, и гуманистической этике. Но нам нужна полноценная демографическая стратегия. А она в том, чтобы «Четвёртая Россия» как носитель продекларированных государством традиционных ценностей, вновь стала восприниматься доминирующей и всею нацией это было поддержано.
Пространство это же главная сила России!? А заполняться и осваиваться оно может только за счет многодетности и расселённости.
При таком подходе демографическая политика будет направлена не на латание дыр и работу с кризисными ситуациями, а на оздоровление социума. Ведь нездоровые элементы как раз и возникают в результате урбанизации. Антидемографические воздействий на «Народопоток», при которых государство становится и мужем, и матерью, и отцом, и опекой, и надзирателем, или вообще его функции переходят в интернет и ребёнок воспитывается не пойми кем, это удел «Первой России». Первой по отрыву ребёнка от рода, а значит и от народа. Но мы же с этим не согласны?!
Плотность коммуникаций, достигаемая за счёт ускорения процессов и скученности проживания в городах, позволила нам добиться технологического и культурного прогресса. Но теперь мы должны достижения этого ТЕХНО-прогресса поставить на служение человеку и нации. Об этом как о шестом технологическом укладе, который даёт новый шанс для демографии, ещё в 2015-17 гг. писал наш ныне покойный соратник О.В. Фомин-Шахов (1976-2017): «В ситуации постиндустриального общества у нас есть все возможности вернуться в аграрный уклад на новом витке – с новыми идеями эффективной и малозатратной, а то и – со временем – полностью автоматизированной обработки земли, с новыми энергоресурсными технологиями, Интернетом, новейшим экологичным транспортом». [3]
В своих идеях Фомин-Шахов опирался на идеи А.В. Чаянова (1888-1937), который в свою очередь писал о том, что России нужна распределённая система жизни, обеспечиваемая за счёт высоскоростного транспорта, а системы скученности в городах должны использоваться только для культурной жизни: «Сегодня нам Чаянов ценен тем, что в его книгах содержится ответ на главные вопросы, задаваемые сторонникам традиционных семейных ценностей, противникам абортов и контрацепции: «Хорошо, мы перестаём делать аборты и пользоваться контрацепцией. Начинаем рожать по ребенку в год. Где нам жить прикажете? Чем кормить детей? Где им учиться?» Все доводы консерваторов, пролайферов и профэмили разбиваются об эти вопросы. А значит, нужно подвести под просемейную идеологию экономическую базу – и в этом плане Чаянов как раз и незаменим, – общий чертеж, пусть пока очень приблизительный, той жизни, когда перестанут убивать детей».
Действительно, современные технологии вполне позволяют иметь всё это, а также систему образования и подготовки кадров в любом месте на карте мира. Россия уже настолько технологически развита, что может всё это обеспечить и за счет беспилотия, и за счет роботизации, и за счёт скоростных систем доставки из города на село. Фомин продолжал идеи Чаянова о горододеревне и именно этот вектор развития можно проиллюстрировать на нашем квадрате. Нужно развивать все четыре вектора. На схеме, которая ниже это квадрат фиолетового цвета – это и есть искомая для демографии многовекторность развития социума. Мы бы её назвали «Квадрат Чаянова». В данном случае на схеме он обозначен как «Исторический максимум по России».
Этот «максимум» был реализован в две эпохи. В части развития семейных ценностей и близости к природе он был реализован в дореволюционной России.
В части развития, с одной стороны, инфраструктуры и благосостояния, а с другой стороны, уровня образования и самореализации, он был отчасти достигнут в советское время и в современном мегаполисе – Москве.
Как мы уже сказали, для новой Стратегии социально-приоритетно должно стать нахождение в обратной логике вместо «Первой России» в «Четвёртой России». Это должно быть поддержано и ресурсно, и технологически, и политически. А значит это должно быть поддержано элитой. Ведь именно элита даёт образцы поведения в социуме. Но в каком-то смысле современная элита уже демонстрирует именно этот вектор и сама лично живёт на земле, а в городах имеет только обозначенное номинальное присутствие.
Возвращение отцов
Ну и, начав с темы кризисной беременности, с женщин, мы конечно же не можем закончить иначе как темой мужчин, их роли, столь необходимой для народовоспроизводства. Ведь уже доказан и общепризнан тот факт, что «третьего ребёнка заказывает муж».
В «Четвёртой России» и даже в «Третьей» и во «Второй России» роль мужчин существенно выше чем в «Первой России». Не случайно, что именно из этих Россий идёт основной набор на СВО. И через СВО уже начался процесс повышения статуса этих «Россий» по отношению к «Первой России».
Тупиковая с точки зрения рождаемости концепция «Государство как коллективный муж» справедлива для «Первой» и отчасти для «Второй России». В мегаполисе все в доступе, все под контролем, вся система жизнеобеспечения рядом. А если ты в «Третьей» или в «Четвёртой России», то всё происходит в рамках большой многопоколенной семьи. Там нет других институтов, которыми всё проконтролировано, и роль мужчины всё ещё очень важна. Он, по сути, там государь своего государства в миниатюре и управляет всеми процессами. А в «Первой» и даже во «Второй России» роль мужчины нивелирована контрольными институциями, соцработниками, должностными лицами, бюрократией, которые кстати имеют на 70% женское лицо.
Поэтому возвращение отцов в семьи, возвращение отцов с фронта должно сопровождаться и возвращением на землю. Именно на земле мужчина может раскрыть свои подлинно мужские качества. И одновременно это тема русского фронтира, освоения труднодоступных территорий, Дальнего Востока, Арктики, но не вахтовым методом в ущерб семье и детям, а вместе с семьёй и детьми. Только в таком залоге возможна долгосрочная стратегия, освоение русских пространств, передача мужской культуры следующему поколению.
Кстати, беременность это тоже дело мужчин. И одновременно фронтир, решительный шаг в неизведанное.
Обо всём этом стоит задуматься и тем отцам, чей семейный корабль однажды разбился и кто ищет новую гавань. Тем, кто на уровне идеологии заново осознал мужское призвание. Иначе все чаяния отцовских и мужских сообществ так и останутся фантазиями и обидками, «маханием кулаками после драки».
Но отцам нужно помочь. И помощь эта должна быть не в виде пособий, а в виде возможностей. Славянский корень «муж» ведь и означает «мочь», «может», «можный».
От мегаполиса к городо-деревне
Как же перевернуть Подкову? Это возможно или через возвращение к идеалам прошлого, или через проектирование будущего.
Мы как страна этим уже занялись – иначе бы у нас не появился 809 Указ Президента о традиционных духовно-нравственных ценностях. Но пока это только цели, а нужны реальные инструменты. Демография как раз и может стать таким главным инструментом ценностного переворачивания существующей общественной конструкции. При решении демографической проблемы разговор о ценностях перейдёт из разряда фантазийных в формат реал-политики с конкретно измеряемыми показателями. Поскольку желание рожать детей это лакмусовая бумажка эффективности работы всех без исключения государственных институтов в стране.
Как в реальности может выглядеть этот разворот Подковы применительно к демографии?
Как мы уже говорили, до революции, а точнее в XV-XVI веках культура города мало чем отличалась от культуры деревни. Это все была «Четвёртая Россия», а точнее просто Россия, потому что никакой «Первой России» в современном понимании даже в городе тогда просто не было.
Ситуация «четырёх Россий» это ситуация разорванного социума. Социума, в котором отцы бесправны в своих семьях вплоть до того, что даже не имеют права знать о желании жены сделать аборт, не говоря уже о необходимости согласия. Мужчины и женщины не способны уживаться семьями в течение долгого времени. Дети теряют уважение к старшим, а старшие уклоняются от своей роли передачи ценностей подрастающему поколению. Мегаполисы выкачивают все ресурсы изо всей страны. И так далее.
Следствие всего этого – вымирание и вырождение нации.
И что в этих условиях предстоит делать? Сращивать разорванную территориально и культурно Россию, сшивать её пространственным развитием. Находить инструменты, как поменять правила игры и сделать жизнь в городе не такой привлекательной и/или доступной как жизнь на земле. Перезаключить общественный договор, опирающийся на базовый договор между мужем и женой, а также между государством и семьей.
Ну а самое главное – в дополнение к уже развёрнутой работе с кризисными ситуациями и латанием демографических и социальных дыр должна появиться полноценная стратегия многодетности, во-первых, показывающая, каким образом мы можем вернуться к своим ценностным корням, а во-вторых, дающая, в том числе, и количественные результаты в виде «миллиардной России».
Ключевые тезисы в качестве итога
Возрождать ценностную конструкцию реальнее и надёжнее всего с опорой на демографию.
Для этого от латания дыр нужно перейти к полноценной стратегии.
Основание новой демографической стратегии – отцы, мужчины.
Города будущего это место культурного и технического присутствия, но не место жизни народа, и наша элита по сути это уже демонстрирует.
Тот прогресс, который нас сжал, и ради которого мы сжались до сверхбыстрого взаимодействия — он же способен нас и расселить, что крайне важно для демографии.
В 2000-е годы мы наблюдали процессы сращивания и объединения территориально, социально и политически разорванной в начале 1990-х страны. Это была мёртвая вода политтехнологий, направленных на возрождение страны.
Ценностное духовно-нравственное возрождение – возвращение Межпоколенческой подковы в её естественное состояние призвано стать живой водой, воскрешающей былинного русского богатыря.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] В свое время концепция "Четырёх Россий" Натальи Зубаревич имела большой резонанс в профессиональной среде и оказалась удобной описательной моделью для множества исследователей России в разных областях — не только экономистов, но и социологов, культурных антропологов и др. Мы наполняем данную концепцию своим содержанием, стремясь выявить внутреннюю логику развития каждого типа территории в современных условиях, дифференцированно подходить к демаркации разных типов территорий в разных климатических и географических зонах, макрорегионах и отдельных регионах. Модель анализа «Четырех Россий» более подробно представлена в рабочих материалах концепции «Демография — дело народа», а также итогах пилотного мониторинга демографической ситуации в Амурской и Архангельской областях.
[2] Мы сохраняем не историческую, а зубаревскую последовательность четырех Россий, потому что, будучи методологией научной, она показывает объективную связь и с суммарным коэффициентом рождаемости (СКР), и с другими процессами. Только нумерацию логично было бы перевернуть.
[3] См.: Фомин-Шахов О.В. Русский уклад в XXI веке // Альманах «Развитие и экономика», №14, сентябрь 2015 г. Считается, что сейчас мы находимся в самом начале шестого – нанотехнологического – уклада (с 2011 года), которому предшествовал пятый уклад – компьютеризации и телекоммуникации (примерно с 1971 года, см. там же).