Глава 23. Меж двух огней
Мысль пронзила сознание Громова с ясностью обреченного: они – мишень. Для всех. Немцы Штайнера отступили, чтобы наблюдать за тем, как НКВД прикончит их работу.
– Не стрелять! Свои! – закричал Громов, вставая во весь рост и заслоняя собой девочку. Но его голос потонул в окриках и щелчках взводимых затворов.
Полукольцо бойцов в синих петлицах сомкнулось вокруг них. Лица – напряженные, озлобленные. Прожектор снова включили, теперь он бил в лицо Громову, слепил его.
– Руки вверх! Пистолет на землю! – скомандовал старший, старший лейтенант с умным, жестоким лицом. Его взгляд скользнул по девочке, прижимающейся к ногам Громова, и в глазах мелькнуло удовлетворение. – Наконец-то, чертовка. И птички собрались все в одну клетку.
– Я майор Смерш Громов! – попытался он крикнуть, но его тут же грубо ударили прикладом в спину, заставив согнуться. Пистолет выпал из ослабевших пальцев.
– Знаем мы вас, «майор», – прошипел старлей, наклоняясь к нему. – Изменник и подстрекатель. Вам молчать. – Он выпрямился и махнул рукой солдатам. – Обыскать склеп. Там, говорят, еще кто-то есть.
Двое бойцов рванули к склепу. Громов услышал предупредительный окрик Соболева, короткую очередь – и глухой удар. Сердце его упало. Через мгновение Соболева выволокли наружу. Он был жив, но из разбитого виска текла кровь, и он шел, пошатываясь. Его автомат был у одного из солдат.
– И этого… – старлей удовлетворенно кивнул. – В машины! Быстро!
Громова, Соболева и девочку грубо поволокли к стоящим на дороге «эмкам». Орлову вынесли на носилках, она была без сознания.
Их втолкнули в разные машины. Громов оказался в салоне со старлеем и Аннелькой. Девочка вся дрожала, стараясь не смотреть ни на кого.
Машина тронулась, выезжая с кладбища. Старлей достал портсигар, закурил, с наслаждением затягиваясь.
– Ну что, майор, – сказал он, выпуская дым Громову в лицо. – Попались. Со всеми потрохами. И с вашим призраком. – Он кивнул на девочку.
– Вы… вы не понимаете, что делаете, – хрипло сказал Громов. – За нами охотится Штайнер… Немецкий агент… Он…
– Знаю, – старлей улыбнулся тонкими губами. – Гауптман Штайнер. Мы тоже его ищем. И, благодаря вам, скоро найдем. Вы – отличная приманка.
Громов замолк. Он все понял. НКВД были здесь, не чтобы их арестовать. Они были здесь, чтобы поймать Штайнера. А они были разменными монетами. Их жизни не стоили ничего.
Машина ехала не в сторону города, а в глубь леса. Громов узнавал дорогу – они направлялись к тому самому заброшенному командному пункту, где устраивали радиошторм.
– Куда? – не удержался он.
– В гости к вашему другу, – усмехнулся старлей. – Мы устроим ему теплый прием. Он ведь обязательно придет за вами. Или за ней. – Он ткнул пальцем в Аннельку.
Они въехали на территорию пункта. Здесь уже кипела деятельность: устанавливались пулеметные гнезда, минировались подступы, тянулась полевая связь. Работали профессионалы. Целый взвод спецов НКВД готовил засаду.
Их вытолкнули из машин и затолкали в тот самый бункер. Дверь захлопнулась, щелкнул тяжелый замок. Воздух внутри был спертым и холодным.
В свете одинокой лампы-переноски Громов увидел Соболева. Он сидел, прислонившись к стене, и зажимал рану на голове окровавленным обрывком рубахи. Рядом на носилках лежала бездвижная Орлова. И в углу, поджав под себя ноги, сидела Аннелька, уставившись в пол.
– Илья? – тихо позвал Громов.
– Жив, – тот хрипло ответил. – Пока. Что это было?
– Засада, – коротко сказал Громов, опускаясь на корточки рядом с ним. – На Штайнера. Мы – наживка.
Соболев молча кивнул. Он все понял и без слов.
Громов посмотрел на девочку.
– Аннелька? – позвал он ее мягко, по-польски.
Она медленно подняла на него глаза. Огромные, зеленые, полные непролитых слез.
– Они убьют нас? – прошептала она.
– Нет, – соврал Громов. – Мы тебе поможем. Но ты должна нам помочь. Ты должна сказать, что ты знаешь. Почему тебя все ищут?
Девочка сжалась в комок, затрясла головой.
– Не могу… он сказал… если я кому-то расскажу, он убьет дедушку…
– Кто? Кто «он»?
– Большой начальник… с усами… он приезжал к коменданту… я чистила его сапоги… а они говорили… о том, как сдать город… чтобы наши войска попали в ловушку… – слова вырывались у нее прерывисто, сквозь рыдания. – Они меня увидели… он приказал меня найти… чтобы я молчала…
Ледяная ярость подступила к горлу Громова. Все было хуже, чем он думал. Девочка была свидетельницей не просто предательства. Она слышала план сдачи целого города. И «большой начальник с усами» — это был кто-то из высшего командования фронта. Тот, кому доверяли тысячи жизней.
И этот человек работал на Штайнера. Или Штайнер работал на него.
Внезапно снаружи донесся звук мотора, отличный от других. Затем — окрики, команды, хлопанья дверок машин.
Громов подбежал к узкой амбразуре, забранной решеткой.
На площадку перед бункером выехал черный лимузин «ЗиС». Из него вышел высокий, плотный мужчина в шинели с генеральскими петлицами. Его лицо было скрыто тенью козырька фуражки, но по властной, уверенной осанке было видно — человек, облеченный огромной властью.
Старший лейтенант, их конвоир, вытянулся перед ним по струнке.
Генерал что-то спросил. Старлей что-то ответил, кивнув в сторону бункера. Генерал медленно повернул голову и посмотрел прямо на амбразуру, за которой стоял Громов. И хотя Громов не видел его глаз, он почувствовал на себе тяжелый, холодный взгляд.
Это был Он. Тот самый «большой начальник». И он приехал лично убедиться, что наживка на месте. И что призрак, которого он боится больше всего, скоро будет пойман.
Или чтобы убедиться, что все свидетели будут молчать. Навсегда.