Утро в нашем доме начинается с какофонии звуков: двухлетний Мишка громко требует кашу, шестилетняя Соня тянет меня за рукав с вопросом, почему у её куклы отвалилась рука, а я, пытаясь одновременно варить кофе и собирать ланч-бокс для сада, мысленно прокручиваю список дел на день. Мне 32, у меня двое детей, и через пару месяцев заканчивается мой декретный отпуск. Я должна выйти на работу — место, которое я люблю, где у меня есть перспективы карьерного роста и где я чувствую себя не только мамой, но и профессионалом. Но есть одна загвоздка: младший, Мишка, часто болеет. Садик для него — это, похоже, подписка на бесконечные больничные. А дома сидеть я не хочу. Не могу. Не готова.
Работа для меня — это не просто зарплата. Это место, где я чувствую себя живой, где мои идеи ценят, где я строю планы на будущее. Но без помощи с детьми всё рушится, как карточный домик. Мои родители живут за тысячу километров, и рассчитывать на них я не могу. Единственная надежда была на свекровь, Светлану Николаевну. Но она, кажется, живёт в своём собственном мире, где внуки — это что-то вроде милого дополнения к её насыщенной жизни, полной театров, музеев и встреч с подружками. И вот я сижу, пытаюсь понять: как её вразумить? Как объяснить, что нам нужна её помощь? И почему её мир так далёк от нашего?
— Светлана Николаевна, можно с вами поговорить? — я стараюсь говорить спокойно, хотя внутри всё кипит. Мы сидим на её кухне, Мишка играет с деревянными кубиками на полу, а Соня рисует что-то в альбоме. Свекровь, как всегда, выглядит безупречно: аккуратная укладка, лёгкий макияж, стильный шарфик. Ей 58, но она будто только что сошла с обложки журнала для активных пенсионеров.
— Конечно, Анечка, что случилось? — она улыбается, но её взгляд уже скользит к часам на стене.
— Я скоро выхожу на работу. Мишка часто болеет, и я боюсь, что в садике мы будем постоянно на больничных. Нам нужна помощь. Может, вы могли бы иногда забирать Соню из сада или сидеть с Мишкой, если он заболеет?
Она смотрит на меня с лёгким удивлением, будто я попросила её полететь на Луну.
— Анечка, ты же знаешь, я работаю. Два через два, график плотный. А в выходные у меня планы, я же тебе рассказывала: у нас с девочками театр на следующей неделе, потом выставка современного искусства. И ещё я записалась в книжный клуб, там такие интересные обсуждения! — её голос звенит энтузиазмом, но мне от этого только хуже.
— Я понимаю, что у вас своя жизнь, — я стараюсь держать себя в руках, — но нам правда нужна помощь. Мишка ещё маленький, а я не могу всё время брать больничные. Может, хотя бы раз в неделю?
— Аня, ну ты же знаешь, как я устаю на работе, — она вздыхает, но в её вздохе нет сочувствия, только лёгкое раздражение. — И потом, я же не могу всё бросить. У меня свои интересы, я наконец-то живу для себя. Вы справитесь, вы молодые!
Я молчу. Внутри всё сжимается от обиды. Она даже не пытается понять. Неужели её театры и подружки важнее, чем её собственные внуки? Я беру Мишку на руки, собираю Соню и ухожу. В голове крутится только одна мысль: как её вразумить?
Когда я вышла в декрет с Соней, мне казалось, что это временно. Что я немного посижу дома, а потом вернусь к своей жизни: встречам с коллегами, новым проектам, ощущению, что я делаю что-то важное. Я люблю свою работу. Я маркетолог в крупной компании, и у меня есть реальный шанс через пару лет стать руководителем отдела. Но декрет затянулся: сначала Соня, потом Мишка, и вот уже три года я варю каши, меняю подгузники и читаю сказки. Я люблю своих детей, но я не хочу быть только мамой. Я хочу быть собой.
Мой муж, Дима, поддерживает меня. Он тоже работает, часто задерживается, но старается помогать с детьми, когда может. Но его зарплаты не хватит, чтобы я могла спокойно сидеть дома. Да и дело не только в деньгах. Если я не выйду на работу сейчас, моё место не будут держать дольше трёх лет. А потом? Искать новую работу после долгого декрета, с двумя детьми? Это как бежать марафон с гирями на ногах.
Я знаю, что многие скажут: "Сиди дома, дети важнее". Но я не хочу жертвовать собой ради этого. Я хочу быть хорошей мамой, но при этом не терять себя. И для этого мне нужна помощь. Но свекровь, похоже, этого не понимает.
Светлана Николаевна — женщина, которую сложно не заметить. Она всегда в движении, всегда чем-то занята. После выхода на пенсию она тут же устроилась на работу — администратором в фитнес-центре, график два через два. "Чтобы не сидеть на месте", — говорит она. А в свободное время её жизнь — это сплошной калейдоскоп событий: то театр с подружками, то выставка, то бассейн, то книжный клуб. Она всегда в центре внимания, всегда с идеальной причёской и маникюром. Её подруги такие же: активные, модные, вечно куда-то спешащие.
Когда мы заходим к ней в гости, она радушно встречает нас, но ровно на час. Потом она начинает поглядывать на часы, а затем объявляет: "Ой, мне пора, у меня встреча!" И всё, мы уходим, а она бежит на очередное мероприятие. Внуки для неё — это мимолётное удовольствие. Она может поиграть с Мишкой, подарить Соне новую книжку, но сидеть с ними весь день? Нет, это не для неё.
— Дима, ты не пробовал говорить с мамой? — спрашиваю я мужа однажды вечером, когда дети уже спят.
— Пробовал, — он вздыхает. — Она говорит, что у неё своя жизнь, и она не хочет быть нянькой. Я пытался объяснить, что нам тяжело, но она только отмахивается: "Вы справитесь, мы же с отцом справились".
— Но вы были одни! А у нас двое, и я хочу работать! — я почти кричу, но сдерживаюсь, чтобы не разбудить детей.
— Я знаю, Ань. Но она не хочет слушать. Ей проще пойти на йогу, чем сидеть с Мишкой, когда он болеет.
Я чувствую, как во мне закипает злость. Почему она не хочет помочь? Неужели её подружки и театры важнее семьи?
Я решаю попробовать ещё раз. На этот раз я готовлюсь к разговору, как к деловой встрече. Пишу список аргументов, стараюсь подобрать правильные слова. Мы снова сидим на кухне у Светланы Николаевны. На этот раз я беру с собой только Соню — Мишка остался с Димой.
— Светлана Николаевна, я понимаю, что у вас много дел, — начинаю я, стараясь звучать максимально дружелюбно. — Но нам правда нужна ваша помощь. Я выхожу на работу, и если Мишка будет болеть, я просто не справлюсь. Может, вы могли бы хотя бы иногда забирать Соню из сада? Это же недолго, всего пару часов в день.
Она смотрит на меня с лёгкой улыбкой, но в её глазах нет тепла.
— Аня, я же тебе объясняла. У меня работа, у меня свои планы. Я не могу всё бросить ради того, чтобы сидеть с детьми. Это ваша ответственность, вы их родили.
Я чувствую, как кровь приливает к щекам. Она говорит так, будто я прошу её взять на себя всю мою жизнь.
— Но вы же бабушка! — я не выдерживаю. — Разве вам не хочется проводить время с внуками? Они же вас любят, Соня всё время про вас рассказывает!
— Конечно, я их люблю, — она пожимает плечами. — Но я не хочу быть бабушкой, которая только и делает, что сидит с детьми. Я всю жизнь работала, растила Диму, теперь хочу пожить для себя. Ты же понимаешь?
Я не понимаю. Я киваю, но внутри всё кричит: "Нет, я не понимаю!" Почему она не может найти в своём расписании пару часов для внуков? Почему её "жизнь для себя" важнее нашей семьи?
Вечером я звоню своей подруге Лене. Она тоже мама двоих детей, и её свекровь, в отличие от моей, помогает с детьми почти каждый день.
— Лен, как ты уговорила свою свекровь? — спрашиваю я, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза.
— Ой, Ань, у меня свекровь сама рвётся помогать, — смеётся Лена. — Она говорит, что внуки — это её вторая молодость. Но знаешь, я думаю, всё дело в том, как вы разговариваете. Может, ты слишком давишь на неё? Попробуй объяснить, что тебе не нужна её помощь каждый день, а только иногда. И похвали её, скажи, что она для вас важна.
— Я пробовала, Лен. Она не хочет слушать. Ей интереснее её подружки и театры.
— Ну, тогда попробуй другой подход. Может, через Диму? Или через детей? Пусть Соня попросит бабушку помочь. Дети — это же её слабое место, да?
Я задумываюсь. Может, Лена права? Может, стоит подключить Соню? Но внутри меня всё ещё кипит обида. Почему я должна придумывать какие-то хитрости, чтобы бабушка захотела помочь своим внукам?
Я решаю попробовать ещё один раз. На этот раз я беру с собой Соню и прошу её нарисовать для бабушки картинку. Мы приходим к Светлане Николаевне в выходной день, когда у неё, по идее, нет никаких планов.
— Бабушка, смотри, я для тебя нарисовала! — Соня гордо протягивает листок, на котором изображена семья: она, Мишка, я, Дима и бабушка с дедушкой.
— Какая красота, Софья! — Светлана Николаевна улыбается, но я вижу, что она уже поглядывает на телефон. Наверное, проверяет, не опаздывает ли на очередную встречу.
— Светлана Николаевна, — начинаю я, — Соня очень хочет, чтобы вы иногда забирали её из сада. Она говорит, что с вами весело. И мне бы это очень помогло. Я не прошу вас бросать все ваши дела, но, может, хотя бы раз в неделю?
Она смотрит на Соню, потом на меня. На секунду мне кажется, что она сейчас согласится. Но потом она вздыхает:
— Аня, я же не против. Но у меня правда плотный график. Давай я подумаю, хорошо?
Я знаю, что это "подумаю" — просто вежливый способ сказать "нет". Я беру Соню за руку и ухожу. Внутри пустота. Я больше не знаю, как её вразумить.
Я сижу на кухне, пью остывший чай и думаю: что делать? Нанять няню? Это дорого, и я не уверена, что мы потянем. Попросить мужа взять на себя больше? Но он и так делает, что может. Уволиться и сидеть дома? Эта мысль вызывает у меня панику. Я не хочу терять себя, свою карьеру, свои мечты.
Может, я слишком многого жду от свекрови? Может, она правда имеет право жить так, как хочет? Но тогда почему мне так больно? Почему я чувствую, что она отвергает не только мою просьбу, но и нас — меня, Диму, детей?
Я понимаю, что мне нужно найти другой путь. Может, поискать удалённую работу? Или договориться с начальством о гибком графике? Но всё это кажется таким сложным, когда у тебя двое маленьких детей и ни одной свободной минуты.