В зале звучит оркестр Верди. Первые аккорды строгие, словно шаги по мрамору. И вдруг из тени выходит он — русский тенор Сергей Скороходов, солист Мариинского театра, родившийся в Санкт-Петербурге. Публика ещё не знает, что через пару минут это будет не просто ария, а целая биография человеческой души. Его голос узнают с первого звука: честный, без сладости, всегда с намёком на думу. Он не поёт «на внешний эффект». Он поёт так, как говорят в северных городах сдержанно, но всерьёз.
От Петербурга к мировым сценам
Сергей Скороходов родился в Ленинграде в 1974 году, окончил Хоровой колледж имени Глинки и Консерваторию имени Римского-Корсакова. С 2007 года — солист Мариинского театра, где его тенор стал эталоном в партиях Верди, Штрауса, Вагнера и Чайковского. За последние годы его приглашали в Берлин, Токио, Мюнхен, Гамбург — везде, где ценят не только силу звука, но и глубину интонации.
Иностранные дирижёры часто говорят, что в его пении есть «русский тембр с европейской точностью» — редкое соединение сердца и дисциплины.
Штраус и Верди — испытание характера
В партиях Штрауса и Верди нужен не только голос, но и характер. Эти композиторы проверяют артиста на честность. Когда Скороходов поёт Верди, он всегда остаётся верен: никакой демонстративности, только эмоция, прожитая внутри.
Критики из Die Welt писали о его Радемесе:
«В его пении нет ни тени самодовольства — только мужественная растерянность, которая делает героя человеком».
А в опере Рихарда Штрауса «Ариадна на Наксосе» его Бахус прозвучал так чисто, что зрители назвали этот момент «победой тишины». Пожалуй, именно в Штраусе раскрывается его главная черта — умение дать музыке дышать без форсажа.
Русская школа без громких слов
Когда Скороходова спрашивают о разнице между русским и западным подходом, он отвечает просто:
«Мы поём так, чтобы поверили».
В этом всё объяснение его успеха. Он не ищет внешней красоты фразы, он ищет правду звучания. Поэтому западная публика называет его пение «cinematic voice» — киношным в лучшем смысле: видишь то, что слышишь.
В его исполнении даже итальянская страсть обретает петербургскую сдержанность. Он как мост между школами: русская интонация — европейская дисциплина.
Голос, который может всё
За последние сезоны он взял партии в «Дон Карлосе», «Отелло», «Тангейзере», «Ариадне».
Рецензенты отмечают, что у него редкий тип тенора, универсальный: может быть героическим и лириком в одной арии.
Европейский журнал Opera Now написал о нём:
«Скороходов умеет говорить через звук. Он может одной фразой рассказать всё, что другие поют тремя актами».
Пожалуй, поэтому его и приглашают в главные партии: он не ищет эффекта, он ищет смысл.
Сергей Скороходов — пример того, что такое настоящая русская вокальная школа в современном мире. Рождённый в Петербурге, он поёт для мировых сцен, но остаётся верен той эмоциональной честности, которую ценила ещё публика прошлого. И, может быть, именно поэтому его называют «тенором без маски»: в его голосе нет игры, только жизнь.
А вы замечаете, когда артист поёт честно, а когда просто громко, а когда под фанеру?
Не забывайте ставить «👍» и подписываться на канал «Культурная Кругосветка».