Анастасия бросила взгляд на циферблат и с досадой вздохнула. Снова задержка. Пятничный вечер, а она всё ещё в офисе, окружённая стопками бумаг и мерцающими экранами. Дорога домой обещала быть долгой: пробки, переполненное метро, усталость, въевшаяся в кости. Но даже это не могло заглушить тревогу, которая с каждым днём становилась всё острее.
Переступив порог квартиры, она сразу почувствовала знакомый аромат — пирожки с капустой. Значит, Валентина Павловна уже здесь. И, как всегда, хозяйничает на кухне.
— Настенька, наконец-то! — раздался голос свекрови. — Мы тебя уже заждались. Проходи скорее, мой руки, всё готово. Мы проголодались.
Эта фраза звучала каждую пятницу на протяжении последнего месяца. С тех пор как Валентина Павловна решила, что теперь будет приезжать к ним накануне выходных и готовить ужин. Поначалу Анастасия возражала — казалось, свекровь намекает на её кулинарную несостоятельность. Но потом смирилась: блюда действительно были вкусными, а споры с мужем — бессмысленными.
— Привет, дорогая, — Никита выглянул из кухни в своей вечной домашней футболке. — Как день прошёл?
— Нормально, — устало ответила она, направляясь в ванную. — Только очень много работы навалилось.
Через несколько минут семья собралась за столом. Свекровь хлопотала, подкладывая то пирожки, то салат, то котлеты. Никита рассказывал что-то про коллег, а Анастасия молча ковырялась вилкой в тарелке. Её мысли возвращались к шкатулке в гостиной — резной, бабушкиной, где она хранила сбережения на новую мебель.
— Настенька, что-то ты сегодня совсем тихая, — заботливо произнесла Валентина Павловна. — Может, чайку с мёдом? У тебя горло не болит?
— Нет-нет, всё хорошо. Просто устала.
После чая свекровь засобиралась домой. Никита, как всегда, вызвался проводить мать. Анастасия дождалась, когда за ними закроется дверь, и поспешила в гостиную. Руки дрожали, когда она сняла шкатулку с полки. Открыла — и замерла. Конверт с деньгами снова стал тоньше. Она точно помнила, сколько там было утром. А теперь — от силы половина.
Это происходило уже в четвёртый раз. Каждую пятницу, после визита свекрови, из шкатулки исчезала часть сбережений. Сначала она списывала это на ошибку, потом — на собственную забывчивость. Но теперь сомнений не осталось: кто-то систематически воровал её деньги.
И этот кто-то, по всей видимости, была Валентина Павловна.
Анастасия опустилась в кресло. Неужели та самая женщина, что дарила ей шубу на Рождество, ходила в церковь каждое воскресенье и учила их «жить по совести», на самом деле обычная воровка?
За дверью раздались шаги. Вернулся Никита.
— Почему ты такая бледная? — спросил он, войдя в комнату. — Может, заболела?
— Нет, просто устала. Лягу пораньше.
Она поцеловала мужа и ушла в спальню, но заснуть не смогла. В голове крутились одни и те же вопросы: как сказать ему? Поверит ли? И что делать дальше?
***
Субботнее утро выдалось серым и унылым. Анастасия ходила по квартире, делая вид, что занята уборкой, но мысли снова и снова возвращались к пропавшим деньгам. Никита сидел за ноутбуком в гостиной, погружённый в работу.
— Дорогой, а может, ты съездишь на рынок? Овощи закончились.
— Конечно, съезжу. Тебе что-нибудь особенное привезти?
— Нет, как обычно.
Как только за мужем закрылась дверь, она схватила телефон и набрала номер сестры.
— Оль, привет, можешь говорить?
— Привет, сестрёнка. Что случилось? Я слышу, что что-то не так.
Голос Насти дрожал. Она рассказала всё: пропажу денег, подозрения, страх перед разговором с мужем.
— Погоди… Ты хочешь сказать, что Валентина Павловна ворует? Та самая, что носится с тобой, как с драгоценностью?
— Я знаю, это звучит абсурдно. Но деньги исчезают только по пятницам, когда она приходит. Больше некому.
В трубке повисла тишина. Потом Ольга решительно сказала:
— Значит, так. Установи камеру. Маленькую, незаметную. Направь на шкатулку. Если она действительно берёт деньги — будет запись. Тогда уже можно будет поговорить.
— Камеру? — ужаснулась Анастасия. — Боже мой, до чего мы дошли?
— А что делать? Иначе ты будешь мучиться догадками до конца жизни.
Мысль о слежке казалась отвратительной. Но других вариантов не было.
— Ладно, — решилась она. — Где такие камеры купить?
— Не переживай. Я всё устрою.
***
Уже через два дня в гостиной, искусно спрятанные среди книг и рамок с фотографиями, появились три миниатюрные камеры. Знакомый Ольги заверил: если что-то произойдёт — они это увидят.
Следующая неделя тянулась мучительно. Анастасия ловила себя на том, что постоянно поглядывает на камеры, будто ожидая, что они вот-вот зафиксируют преступление. На работе она дважды ошиблась в отчётах. Дома почти не разговаривала с мужем. Никита списывал её состояние на усталость.
Наступила пятница.
Вечер прошёл как обычно: ужин, чай, разговоры ни о чём. Анастасия старалась вести себя естественно, но внутри всё дрожало от напряжения.
На следующее утро позвонила Ольга:
— Всё готово. Сейчас наберу Никите, попрошу помочь с краном в ванной. Часа на два-три его точно задержу.
Когда муж уехал, Анастасия бросилась к ноутбуку. Руки дрожали так сильно, что она не сразу ввела пароль. Открыла программу видеонаблюдения и начала просматривать запись.
Первый час — ничего. Валентина Павловна готовит, она сама ходит по квартире. Но вдруг…
На экране появился Никита. Он оглянулся, подошёл к матери и передал ей толстую пачку купюр. Та спрятала деньги в сумку. Через несколько минут, когда Анастасия была в ванной, он подошёл к шкатулке, достал конверт, пересчитал купюры и положил часть себе в карман.
— Боже мой… — прошептала она.
Она пересмотрела запись трижды. Каждый раз — одно и то же. Муж отдавал матери крупную сумму, а потом крал её сбережения.
В ушах зашумело. В горле стоял ком. Все эти годы она думала, что знает своего мужа. Они делили всё — от зарплат до мечтаний. А он… он врал. Месяцами.
Входная дверь хлопнула.
— Милая, я дома! — раздался голос Никиты из прихожей. — Ты не поверишь, как мы с Ольгой намучились с этим краном…
Он осёкся, увидев жену перед ноутбуком с записью.
В комнате повисла мёртвая тишина.
— Что это? — голос его дрогнул.
— Нет, это ты мне скажи, что это? — Анастасия медленно повернулась к нему. — Объясни, почему ты воруешь мои деньги и откуда у тебя такие суммы для матери?
Никита тяжело опустился в кресло. Его лицо побледнело.
— Ты следила за мной?
— Установила камеры. Потому что из моей шкатулки пропадали деньги. Я думала, это твоя мать. Боже, как я ошибалась! Это оказался ты. Мой собственный муж.
— Послушай… — начал он.
— Нет! — перебила она. — Я копила на мебель. Ты знал об этом! Мы обсуждали, какой диван купим! А ты просто брал и забирал мои сбережения. И при этом отдавал матери суммы, которые в разы превышают твою зарплату! Откуда деньги, Никита?
Он молчал. Потом тихо сказал:
— Полгода назад меня повысили. Зарплата выросла в три раза.
— И ты молчал?
— Да. Потому что знал: ты не позволишь помогать маме. Она всю жизнь работала, чтобы поднять меня одна. А теперь, когда у меня появилась возможность отблагодарить её…
— Почему нельзя было просто поговорить со мной?
— Какой компромисс? Ты бы сказала: сначала мебель, потом ремонт, потом отдых… А мама пусть подождёт. Она же всегда может подождать!
— Значит, ты решил действовать за моей спиной? Красть мои деньги? Обманывать?
— А ты вдруг жестко спросил: ты установила камеры? Следила за мной, за моей матерью? Это нормально? Ты настоящая предательница!
— Мне не нужен муж, который ворует мои деньги, — тихо сказала она. — Это слишком.
— То есть ты шпионила, а теперь делаешь меня виноватым?
— Потому что мы семья! Или ты забыл, что это значит?
— Нет, это ты забыла! Семья — это когда доверяют, а не следят! И да, я имею право распоряжаться своими деньгами!
— Тогда зачем тебе жена? Зачем я?
— А знаешь, ты права. Мне действительно не нужна жена, которая контролирует каждый мой шаг и не понимает, что помощь матери — это святое.
— Не смей выставлять меня бездушной эгоисткой! Я всегда уважала твою маму. Но ты предпочёл врать и красть, вместо того чтобы просто поговорить!
— С тобой бесполезно разговаривать! Ты всегда знаешь, как правильно! Но запомни: меня не интересует чужое мнение!
Анастасия покачала головой.
— Вот и всё. Ты сказал главное. Я для тебя — чужая. Значит, действительно пора заканчивать этот спектакль.
— Я больше не намерен продолжать этот фарс, изображая счастливую семью. Моё терпение кончилось.
— Я утомлён постоянной необходимостью приспосабливаться и притворяться, будто меня устраивает твоё стремление доминировать. Мне нужна спутница жизни, а не властный начальник.
Анастасия молча поднялась и направилась в спальню. Ей нужно было собрать вещи и уехать. К сестре. Подальше от этого дома, где любовь превратилась в обман, а доверие — в пепел.
Прекрасная сказка закончилась. Осталась только горькая правда.
