— Я же не могу сказать брату нет, когда у него такая ситуация. Ты же понимаешь, — Глеб поставил чашку на стол и посмотрел на Нину так, словно вопрос уже решён.
Нина почувствовала, как сжимается горло. Снова её мнением пренебрегли, всё решили без неё, как будто она просто приложение к мебели.
— Когда ты собирался мне сказать? — она старалась говорить спокойно, но голос предательски дрогнул.
— Я сейчас говорю, — Глеб пожал плечами. — Кирилл позвонил час назад. У них там с квартирой проблемы, решили делать капитальный ремонт. Взяли кредит, говорит. А с детьми при ремонте — сама понимаешь.
Нина машинально протёрла столешницу, собирая крошки. Их дом всегда был аккуратным, спокойным. Дима только-только закончил учебный год, впереди лето. Хотелось, чтобы в доме оставалась их привычная тишина, порядок.
— И сколько они планируют у нас жить?
— Пока идёт ремонт. Недели три, может, месяц, — Глеб отвёл взгляд. — Сейчас удобный момент — дети школу закончили, можно уехать, пока рабочие всё делают.
«Моё мнение опять никого не интересует», — подумала Нина. Она вспомнила, как мать в детстве говорила: семья — это главное, личное удобство подождёт.
В субботу утром первым признаком приближающегося хаоса стал звук автомобиля под окнами. Внедорожник Кирилла был забит вещами так, что заднего стекла не было видно.
Первой в квартиру влетела Алла — с идеальным макияжем, словно не после пятичасовой поездки, а с фотосессии.
— Ниночка! — она распахнула руки для объятий. — Как же у вас чудесно! Этот вид! Эта атмосфера!
Следом зашли дети — Костя, копия отца с настороженным взглядом, и Соня, кудрявая егоза в розовом платье. Последним появился Кирилл с двумя огромными чемоданами.
— Привет семейству! — он поставил чемоданы посреди прихожей. — Спасаете нас просто. Этот ремонт — кошмар. Всё сразу навалилось.
Глеб распределил жильцов:
— Дети в комнате Димы, а вы в гостиной на диване.
Нина сразу заметила, как Дима напрягся: сжал плечи, прикусил губу, взгляд скользнул по полу. Его комната — его крепость: на полке расставлены корабли, на столе книги и старый аквариум. Для него это единственное место, где он может побыть собой, и теперь здесь будут чужие дети.
Не прошло и часа, как квартира наполнилась новыми запахами и чужими вещами. Костя включил свою приставку и тут же занял телевизор, не спросив разрешения. Соня разложила куклы на кресле, одна из которых сразу упала за диван. Дима подошёл, поднял куклу, молча положил обратно на кресло и ушёл к себе. В прихожей валялись чужие тапки, на кухне появились пакеты с едой, чужие банки и какие-то странные специи.
— Нин, ты не против, если я эту картину сдвину? — Алла уже стояла на стуле, перевешивая акварель. — Она портит композицию.
— Вообще-то против, — попыталась сказать Нина, но Алла её не слушала. Уже таскала вазу с цветами, переставляла книги, поправляла скатерть и делала снимок на телефон. Всё «для лучшего кадра», как она всегда говорила.
К вечеру Нина чувствовала себя гостьей в собственном доме. Она ловила себя на том, что идёт на кухню по привычке спросить разрешения, а Дима закрылся в ванной и долго не выходил, будто единственное место, где его не тронут.
В понедельник Нина задержалась в школе, разбирая документы с Викторией — коллегой, учительницей английского языка.
— Ты какая-то сама не своя, — заметила та. — Проблемы?
— Родственники приехали. Брат мужа с семьёй. Временно пожить, пока ремонт.
— И сколько продлится это «временно»?
— Недели три, месяц... — неуверенно ответила Нина.
— И ты в это веришь? — Виктория усмехнулась. — Слушай, — Виктория уселась на угол стола, сложила бумаги и посмотрела на Нину внимательнее. — Я таких историй миллион видела. Сначала «на месяц», а потом и до осени, и до нового года. Запомни, если ты сама не проведёшь свои границы, другие проведут их за тебя. И обычно не в твою пользу.
— Да я всё понимаю, — Нина натянуто улыбнулась, убирая бумаги в папку. — Просто не хочется сразу портить отношения. Вечно думаешь — ну ладно, потерплю, потом скажу. А потом уже поздно. Вот и выходит, что всем удобно, а ты сама себя в угол загнала.
Вечером, когда в квартире стало тише, Нина вышла на застеклённую лоджию, вытянутую вдоль всей стены. Её пеларгонии были сдвинуты в угол, некоторые горшки опрокинуты, а на их месте стояли гантели и коробки. Лоджия была разделена тонкой перегородкой — когда-то стеклянной, теперь поцарапанной и с облупившейся краской. За перегородкой, на своей половине, Алла стояла спиной и говорила по телефону — не видя Нину и думая, что её не слышно. Нина замерла, прислушалась.
— Клиенты из Москвы сняли нашу квартиру на всё лето, уже перевели первую часть — восемьдесят пять тысяч за июнь. И ещё столько же за июль и август. А мы тут бесплатно живём у родственников.
Нина напряглась. Она знала эту квартиру, знала все детали, но всё равно старалась убедить себя, что, возможно, не так поняла. Может, Алла говорила не о своей квартире? Может, про кого-то из знакомых? Но тревога росла.
— А ремонт? — донёсся голос из телефона.
Алла засмеялась:
— Какой ремонт? Всё идеально. Просто удачно сложилось: дети школу закончили, можно на всё лето переехать. Двойная выгода! И на коммуналке экономим, и деньги получаем.
Этой ночью Нина долго не могла уснуть. В голове вертелся разговор Аллы: вдруг она говорила не о своей квартире, а я всё не так поняла? Может, я просто придумала лишнего? Но тревога не отпускала. В какой-то момент Нина тихо встала с кровати, стараясь не разбудить Глеба — он спал крепко, уставший после смены. Она села в уголке на кухне, включила ноутбук и набрала в поиске: «Сдам квартиру Адлер». Среди объявлений сразу попалась квартира Аллы: те же обои, шторы, балкон, который Нина знала наизусть. Цена — 85 тысяч в месяц. Контакт — Алла. В объявлении было приписано: «Если вы видите это объявление — предложение ещё актуально». Нина на секунду смутилась, видно, Алла ещё не успела снять его с публикации.
Нина закрыла ноутбук и села, сцепив пальцы в замок. Больше не осталось сомнений: её использовали. В голове было пусто, но вместо растерянности пришло твёрдое спокойствие. Если она сама не выставит границы, этого не сделает никто.
«С меня хватит», — сказала себе Нина вслух. На этот раз она услышала свой голос и поняла: это решение, а не жалоба. Это её дом. И она больше не позволит собой пользоваться.
Утром Нина проснулась с твёрдым решением. Весь день в школе она мысленно прокручивала план действий. Дождаться, когда Глеб вернётся с работы, и поговорить с гостями при нём.
Дома её встретил очередной сюрприз. На кухне Алла снимала видео для блога, используя их посуду как реквизит.
— Смотрите, какой чудесный сервиз! — щебетала она в камеру. — И вот такие милые чашечки! Я просто обожаю красивую посуду. Отмечайте в комментариях, у кого похожий набор!
Нина молча прошла мимо. В комнате Димы царил хаос. Модели кораблей, которые сын собирал годами, были сдвинуты на шкаф, две из них — с треснувшими мачтами. Сам Дима сидел в углу, пытаясь делать уроки на коленях.
— Где твой стол? — спросила Нина.
Сын кивнул в сторону окна. Письменный стол был отодвинут к подоконнику, на нём громоздились коробки с игрушками и одеждой Кости и Сони.
— Они сказали, им нужно место для игр, — тихо сказал Дима. — А мне и так нормально.
В его голосе звучала та же обречённость, которую Нина столько лет носила в себе. И что-то в ней оборвалось.
Вечером, когда все собрались ужинать, Нина положила на стол распечатанное объявление с Авито. Квартира Кирилла и Аллы, 85 тысяч, всё лето.
— Что это? — Глеб взял листок.
— Это, — Нина посмотрела прямо на Кирилла, — квартира, в которой якобы идёт ремонт.
Повисла тишина. Алла побледнела, но быстро взяла себя в руки:
— Ты за нами шпионишь?
— Я случайно услышала твой разговор, — спокойно ответила Нина. — А потом нашла ваше объявление. Никакого ремонта нет, верно? Вы просто решили заработать на аренде, а сами пожить у нас. Бесплатно. Всё лето.
Кирилл откашлялся:
— Нина, ты не так поняла...
— А как я должна была понять? — Нина почувствовала, как голос становится сильнее. Что за цирк вы здесь устроили за наш счет? — Вы обманули нас. Нарушили наше пространство. Переставили вещи. Сломали игрушки Димы. Выселили его из собственной комнаты.
Алла всплеснула руками:
— Какая мелочность! Это же семья! Мы думали, вы будете рады помочь.
— Помочь? — Нина усмехнулась. — Восемьдесят пять тысяч в месяц. Умножьте на три месяца лета. Вы зарабатываете на нас четверть миллиона.
Глеб растерянно переводил взгляд с жены на брата:
— Кирилл, это правда?
Кирилл пожал плечами:
— Ну, подумаешь, сдали квартиру. Тебе что, жалко пустить нас пожить? Не обеднеете же.
— Дело не в деньгах, — Нина встала. — Дело в уважении. В честности. В том, что вы использовали нас.
— Ничего мы не использовали, — фыркнула Алла. — Просто попросили помощи. А ты раздуваешь из мухи слона!
— У вас есть два дня, чтобы съехать, — твёрдо сказала Нина.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Глеб откашлялся:
— Нина, может, не стоит...
— Нет, Глеб, — она посмотрела мужу в глаза. — Это мой дом тоже. И я больше не позволю топтаться по нашим границам. Два дня. Если за два дня вы не уедете сами — я найду способ связаться с вашими арендаторами и они узнают, что квартира не свободна. Пусть решают, хотят ли они дальше иметь с вами дело.
Кирилл побагровел:
— Ты не посмеешь!
— Думаешь, ты одна решаешь? — закричал он, уже не сдерживая злости. — Всю жизнь завидуешь, что у кого-то что-то лучше! Мы к вам по-семейному, а вы как к чужим!
— По-семейному? — Нина резко повернулась к нему. — Родные не обманывают и не ломают чужое. Родные так не поступают, Кирилл.
Глеб в этот момент резко поднялся из-за стола, замахал руками:— Всё, хватит! — голос у него срывался от напряжения. — Мы взрослые люди, что вы устроили? Кирилл, Алла, нельзя вот так врать — вы могли бы сразу сказать, что хотите пересидеть, а не придумывать про ремонт. А ты, Нина, — ну зачем сразу выгонять? Можно же поговорить по-человечески!
Но никто не слушал.
Алла резко вскочила, хлопнула дверью и, не заботясь о тоне, закричала на всю квартиру:
— Вот и живите одни! Я детям объясню, что здесь никого не ждут и всё у вас по расписанию!
В этот момент по квартире разнеслись крики, хлопанье дверьми, ссоры Кости и Сони, Кирилл начал ругаться на Аллу, Алла на детей. Буря эмоций, слышно было, как кто-то бросает сумку в прихожей. В коридоре за стенкой тоже хлопнула дверь: соседи явно всё слышали.
Дима подошёл к Нине на кухне и тихо спросил:
— Они правда уедут.
— Правда, — спокойно ответила Нина, обнимая сына. — Это наш дом. Теперь всё будет так, как мы решим.
На следующий день после работы Нина встретила у подъезда Ларису Петровну, соседку-пенсионерку.
— Слышала, у вас там скандал был вчера, — без предисловий сказала та. — Твои родственнички орали так, что весь дом слышал.
Нина смутилась:
— Извините за беспокойство.
— Не извиняйся, — Лариса Петровна похлопала её по руке. — Я сорок лет в школе проработала и знаю: пока не поставишь границы, на шею сядут. Молодец, что не побоялась их осадить.
Нина виновато покачала головой и пошла к подъезду. В голове застряло: "Пока не поставишь границы..." Она удивилась, неужели соседи действительно слышали всё слово в слово? Но если даже часть скандала была слышна на этаже — стыдно, зато теперь всем всё ясно.
К вечеру квартира гудела как улей. Кирилл и Алла спешно паковали вещи, переговариваясь на повышенных тонах. Соня капризничала, Костя демонстративно хлопал дверями. Глеб держался в стороне, изредка бросая на Нину хмурые взгляды.
К вечеру всё было кончено. Кирилл и Алла с детьми ушли шумно: хлопали дверями, ссорились прямо в коридоре, Алла не сдерживалась и громко упрекала Глеба за безразличие. Глеб пытался разрядить обстановку — просил не устраивать сцен, говорил, что всё ещё можно обсудить спокойно, но его никто не слушал. Кирилл мрачно вынес вещи и больше не взглянул ни на Нину, ни на самого Глеба. Дверь за ними захлопнулась с такой силой, что зазвенело в ушах.
Дима весь вечер ходил по квартире, трогал свои модели, медленно расставлял книги и игрушки обратно на полки, будто не веря, что теперь всё снова его. Нина молча вымыла кухню и села на табурет, впервые за долгое время не ощущая тревоги.
На следующий день после работы Нина возвращалась домой и увидела у подъезда Светлану Ивановну, свекровь. Было ясно: Кирилл с Аллой остановились у неё, и теперь она пришла «разобраться».
— Как ты могла? — с порога начала она. — Родного брата мужа выгнать! У них же дети! Они же семья!
Нина спокойно встретила её взгляд:
— Они обманули нас. Сдали свою квартиру за 85 тысяч в месяц и приехали жить к нам бесплатно.
— Ну и что? — всплеснула руками свекровь. — Семье надо помогать! Глеб, скажи ей!
Глеб стоял, опустив глаза.
— Мы с Димой — тоже семья, — твёрдо ответила Нина. — И я не позволю нас использовать.
Светлана Ивановна ещё что-то кричала, но Нина закрыла дверь. Её трясло, но внутри была странная лёгкость. Впервые она не оправдывалась, не извинялась — просто защищала свои границы.
Через пару дней вечером Глеб вернулся домой с работы молчаливый, поужинал вполсилы и только поздно вечером, когда Дима ушёл спать, сел на кухне напротив Нины.
— Я сегодня заезжал к Кириллу, — наконец сказал он, глядя в чашку. — Они с Аллой у мамы теперь. Кирилл злится, говорит, что мы их предали, что из-за нас остались без отдыха и без денег. Всё время припоминает, как мы у них два раза жили в отпуск, и они принимали нас без претензий. Говорит, что ты поступила по-свински.
Нина посмотрела на мужа спокойно:
— А ты как думаешь?
Глеб долго молчал, потом пожал плечами:
— Не знаю. Я так устал от всего этого. Но я понимаю, что нельзя жить за чужой счёт и врать родным. По-честному — ты была права.
Он ушёл в комнату, а Нина ещё долго сидела на кухне, прислушиваясь к тишине. Впервые за много лет ей не было ни обидно, ни стыдно. Было спокойно.
Прошла неделя. В квартире стояла непривычная тишина. Дима полностью восстановил порядок в своей комнате и даже починил одну из поврежденных моделей кораблей. Глеб каждый вечер приходил с работы молча, ужинал и уходил в спальню смотреть сериалы на планшете. Они почти не разговаривали.
В пятницу вечером телефон Нины пискнул оповещением из банка: перевод 10 000 рублей. Отправитель — Алла.
Следом пришло сообщение: «За разбитую модель корабля. Оцениваем ущерб честно».
Нина удивлённо посмотрела на экран. Первым порывом было отправить деньги обратно, но что-то её остановило. Возможно, это была их странная попытка восстановить отношения. Или просто жест признания вины. Она решила пока ничего не делать.
Вечером Глеб собрался уходить — куртка, рюкзак, кроссовки.
— Ты куда? — спросила Нина.
— К Андрею. Давно обещал зайти, — он говорил, не глядя на неё.
Она кивнула, не стала задавать лишних вопросов. Но что-то подсказывало — он пошёл к брату. Не к маме, не к друзьям, а именно к Кириллу. Разговаривать, мириться, объяснять.
На следующий день Нина отвезла Диму на соревнования по плаванию, потом долго гуляла по набережной, думая о своей жизни. О том, как годами не решалась сказать «нет». О том, как её границы нарушали не только родственники, но и коллеги, случайные знакомые, даже собственный сын.
Возможно, она всегда была слишком мягкой. Может, стоило раньше научиться отстаивать себя. Но было и другое чувство — гордость. Она смогла. Пусть через скандал, через слёзы, через осуждение, но смогла защитить свою семью, свой дом.
Телефон зазвонил неожиданно. На экране высветилось имя свекрови.
— Алло, — настороженно ответила Нина.
— Нина, это я, — голос Светланы Ивановны звучал непривычно сдержанно. — Можем поговорить?
— Да, конечно.
— Я... — свекровь помолчала, явно подбирая слова. — Я хотела бы извиниться за тот разговор. Я погорячилась.
Нина замерла с телефоном у уха, не веря своим ушам.
— Кирилл рассказал мне всю правду, — продолжила свекровь. — Про аренду, про обман. Я... я не знала. Думала, они правда ремонт затеяли.
— Ясно, — тихо ответила Нина.
— Они неправильно поступили, — голос Светланы дрогнул. — Но знаешь... они всегда такими были. Кирилл с детства считал, что ему все должны, а ему — никто. Алла под стать. Я пыталась воспитывать иначе, но... — Она вздохнула. — В общем, я хотела извиниться. И сказать, что ты поступила правильно. И сильно. Я бы не смогла.
Нина почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Редко, очень редко свекровь признавала её правоту. Обычно всегда защищала сыновей, особенно Кирилла.
— Спасибо, — только и смогла сказать она.
Когда вечером Глеб вернулся домой, Нина сразу поняла — что-то изменилось. Он был непривычно оживлён, даже помог накрыть на стол и спросил, как у Димы дела в школе.
После ужина, когда Дима ушёл к себе, Глеб включил чайник и сел напротив Нины.
— Я вчера был у Кирилла, — сказал он прямо. — Мы долго разговаривали.
Нина кивнула, ожидая продолжения.
— Знаешь, я всю жизнь старался быть хорошим братом, — Глеб смотрел куда-то мимо неё. — Кирилл младше, ему всегда доставалось больше внимания, подарков. Мама его баловала после смерти отца. Я всегда уступал, всегда шёл на компромиссы. И даже когда он нас обманул, я готов был закрыть на это глаза, лишь бы не ссориться.
Он помолчал, наливая чай.
— А потом я смотрел на тебя. Как ты твёрдо стояла на своём. Как защищала Диму, наш дом. И знаешь, что я понял? — Он впервые за весь разговор посмотрел ей в глаза. — Ты сильнее меня. Всегда была.
Нина не ожидала таких слов. Глеб обычно не говорил о чувствах, не признавал своих слабостей.
— Я всегда считал, что уступать — это проявление силы, — продолжил он. — Но в каком-то смысле это была трусость. Я боялся конфликта, боялся осуждения. А ты не побоялась. И знаешь, вчера я впервые серьёзно поговорил с Кириллом. Сказал, что больше не собираюсь потакать его эгоизму. Что он должен извиниться перед тобой и Димой. Что мы не сможем общаться как раньше, пока он не поймёт, что натворил.
Нина смотрела на мужа, не узнавая его. Словно годы притворства, попыток быть «хорошим», компромиссов за счёт собственной семьи — всё это ушло.
— И что он ответил?
— Сначала разозлился, конечно. Но потом... — Глеб слабо улыбнулся. — Потом неожиданно согласился. Сказал, что знает, что поступил подло. Что они с Аллой действительно планировали прожить у нас всё лето и сэкономить деньги с аренды на новую машину. Что Алла даже не думала о ремонте — всю эту историю придумал он сам, потому что знал: я никогда ему не отказываю.
Он отпил чай, посмотрел на свои руки.
— Мне стыдно, Нина. Стыдно, что я не встал на твою сторону сразу. Стыдно, что позволил тебе одной отстаивать наш дом, нашего сына. Что выглядел слабаком в твоих глазах.
Она протянула руку через стол, накрыла его ладонь своей.
— Ты не слабак. Просто ты другой. Добрый, мягкий.
— Но иногда доброта может ранить, — Глеб сжал её пальцы. — Моя уступчивость ранила тебя и Диму. Я позволял Кириллу пользоваться собой, а заодно и вами. Это неправильно.
Они долго сидели молча, держась за руки. Потом Нина спросила:
— Что теперь?
— Не знаю. Кирилл просил передать, что они хотят извиниться. Пригласить нас на ужин, когда эмоции улягутся. А пока... пока он перевёл деньги за разбитую модель корабля. Сказал, что это только начало. Что хочет всё исправить.
Нина кивнула. Значит, тот перевод был от Кирилла, а не от Аллы. Интересно.
— Нужно время, — сказала она. — Мне. Тебе. Всем нам.
В воскресенье после обеда Дима заглянул на кухню, где Нина мыла посуду.
— Мам, у меня тут вопрос, — начал он неуверенно.
— Слушаю, — Нина вытерла руки полотенцем.
— Соне завтра день рождения. Она пригласила меня на праздник, — сын замялся. — Но я не знаю, можно ли пойти. Ведь мы вроде как в ссоре с дядей Кириллом...
Нина присела на стул, внимательно посмотрела на сына.
— А ты хочешь пойти?
Дима пожал плечами:
— Соня-то ни в чём не виновата. И Костя тоже. Это же взрослые всё... ну, испортили.
Нина задумалась. Дима был прав. Дети не должны расплачиваться за ошибки взрослых. Даже за поломанные модели кораблей.
— Знаешь, — сказала она, — иногда, чтобы построить что-то новое, нужно сначала разрушить старое. Как с тем кораблём, который ты чинишь. Иногда нужно разобрать модель почти полностью, чтобы собрать её заново. Правильно.
Дима внимательно смотрел на неё.
— Мы с дядей Кириллом и тётей Аллой... мы как будто все немного сломались. Но теперь начинаем собирать заново. И это хорошо. Так что да, ты можешь пойти на день рождения Сони.
Он улыбнулся с явным облегчением и вдруг обнял её — крепко, как давно не делал.
— Ты крутая, мам. Как капитан на корабле, — прошептал он ей в ухо.
Нина рассмеялась, ощущая, как глаза щиплет от непрошенных слёз.
В среду пришло сообщение от Аллы — фотография праздничного стола и детей с тортом. Под ней подпись: «Спасибо, что отпустили Диму. Дети не должны платить за наши ошибки. Можно нам попробовать заново?»
Нина долго смотрела на фотографию. На Соню с сияющими глазами, на Диму, который выглядел счастливым, на красивый торт в форме морской звезды.
«Можно», — написала она в ответ.
Вечером Глеб вернулся домой с букетом любимых лилий.
— Зачем? — удивилась Нина.
— Захотел, — он улыбнулся. — Ты заслужила.
Она поставила цветы в вазу, и впервые за долгое время почувствовала, что их дом становится не просто местом, где они живут, а настоящей крепостью, которую они научились защищать вместе.
«Нужно уметь говорить "нет", — подумала Нина, глядя на лилии, — но и "да" иногда тоже нужно уметь говорить».
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро он будет только для тех кто присоединился — это мой новый уголок вдохновения, еще много нового и полезного. Без воды, как вы любите. Присоединяйтесь!