Людмила Райкова.
Глава 19.
В одну реку дважды не войдешь, как не старайся, а вот заглянуть можно. Вопрос зачем? Чтобы сравнить отражения времен и увидеть на этом перекрестке будущее?
А Мира и не старалась, ей достаточно было, отметив на привычном с детства месте, знакомый стул или зеркало, закрыть глаза, покачаться на ласковых каруселях памяти и вернуться. Вот как сегодня – в ожидании гарантированного щедрого квартиранта она нашла на полках статую мебельную мастику и натерла ей зеркальную раму и резной буфет. Специфический запах сразу отправил её лет на сорок назад.
Бабуля как раз натерла буфет, и в ожидании, когда мастика подсохнет, заварила чай с чабрецом, мятой и ромашкой. Окна тогда еще были двойными деревянными. Летом нижнюю часть рам вынимал мастеровитый отец Кольки Алексеева. Рамы выносили на лестницу, где сосед сначала железной щеткой снимал с них отставшую краску. Потом долго тер и прямо на лестнице красил. Большие рамы мешали проходу, но никто не ворчал и не жаловался. Потому что, когда эти подсохнут и засияют свежей краской, их бережно переместят на антресоли до осени. А Колькин отец в другой квартире вынет очередные рамы, чтобы зачистить, покрасить и укрепить. В этот день летний обиход внутренних рам завершился. Окна были помыты, стекла блестели, чай настаивался. На подоконнике лежала стопка фланелевых тряпочек, изготовленных из Мириной пеленки. Сейчас они почаевничают и начнут натирать каждую калабашку и каждый завиток на зеркале и буфете. Мира заберётся на стремянку, чтобы тереть наверху, а бабуля станет охать пыхтеть и тереть внизу.
Вчера Мира подслушала, как мама жаловалась дальней родственнице, что бабуля сильно сдала. Ночью, пьет капли, но всё равно сильно кашляет. Мира с утра ходила за бабушкой по пятам, хватаясь то мыть посуду, то замести в углу рассыпанный рис. Путалась у бабули под ногами до тех пор, пока она не шуганула внучку, загнав ее на стремянку с фланелевой тряпкой.
Мира сидела на верхотуре когда зазвонил телефон. И там под потолком она узнала, что у генеральши Ляли инсульт. Генеральша жила замкнуто. А как иначе, её однокомнатная квартира в новом районе была забита ценностями как пещера Али бабы. Хрусталь в коробках, норковые шубы, отрезы ткани, статуэтки. Когда генерал ещё не развелся с Лялей, все это добро привезенное из Германии в 46-м, как-то размещалось в большой квартире старого фонда. Потом генерал поменял растолстевшую Лялю на стройную стенографистку. Бабулина троюродная сестра рыдала недолго – ей предстояло отбить добро. Отбила, перевезла, и с трудом втиснула в крохотную квартирку с кухней в 7 квадратных метров. Бабуля считала, что, скупая Ляля живет теперь как мышь в старой кладовке. Гостей к себе не зовет, опасается за сохранность ценностей. И вот итог – потеряла сознание, а сын забеспокоился только через сутки. Началась перекличка родственников. В делегацию для посещения больницы, включили и мужа генерала, успевшего к этому моменту овдоветь. Доктора объявили вердикт:
- Выживет, но ходить и говорить не будет.
Ляля никогда не пропускала семейные торжества. Она вкатывалась в квартиру как бочонок на тонких ножках высотой метр пятьдесят. При макияже, маникюре с запахом французских духов. Но все равно бочонок, который мешал везде. Лялю усаживали в дальний угол под фикус, откуда она учила жить всех подрастающих и бестолковых. Теперь говорить Ляля не сможет, ходить тоже. Значит в кладовку Али Бабы надо поместить еще и сиделку. А куда девать коробки с хрусталем и серебром?
Генералу забирать добро было некуда он теперь жил в пансионате для одиноких высокопоставленных военных, и активно ухаживал за чьей-то вдовой. Сыну в голову тоже ничего не приходило. Собрались в этот же вечер у них, и решили, что две трети ценных запасов генеральши вполне поместится здесь.
- Наворованное не возьму! – Генерал опешил, его сынок тоже.
Ценности вывезенные из поверженной Германии генерал считал репарациями. Если власти отказались от компенсаций, то он, генерал, имел полное право возместить себе тяжелую походную жизнь.
Ляля бороться за жизнь не стала. Куда подевалось ее добро, Мира не знает. Генерал в гости больше не приезжал. И вот сегодня, сорок лет спустя, ей вспомнился этот летний день.
- Боевая у меня была бабуля. Генерала вором не побоялась назвать. Это сейчас, после Сердюковских реформ, это почти синоним. А тогда... - Делилась Мира своими мыслями с магом.
Кот чихнул, после ночных теленовостей у него появилась аллергия на генеральскую тему. Дед Андрей, как наркоман без дозы, крутится вокруг выключенного телевизора, и дожидаясь новой дозы ядовитой информации, раззадоривает себя на старых дрожжях. Строит по кухне генералов, выдавая им озвученные в телевизоре имена. Сортирует на предателей и героев. Выносит приговоры именем народного трибунала, и жалует должности, по справедливости. Все штабные у него воры и взяточники. Они победили сейчас, но ощипанных цыплят дед собирается считать по осени. Журналисты потеряли какого-то Суровикина, и дед затеял свое расследование. Маг порадовался, что старик не знаком с айфоном, а даже если бы и определил, что, как и куда надо нажимать, то не смог бы за неимением пальцев. Что касается политической позиции и революционного самосознания, то случись деду завести свой телеграмм канал, порвал бы там всех. Превратился в иноагента и был бы оштрафован за нарушение всех правил. Маг же не хотел вмешиваться во внутренние дела чужой страны. Но вынужденный периодически смотреть телевизор, остаться равнодушным не мог. Оставшиеся без хозяев псы продолжали охранять разбитый снарядами дом. Навстречу людям, из-под завалов с надеждой в глазах бежали коты, кошки и котята. Кто-то заметил, что голодные животные стали отгрызать пальцы или носы с лиц убитых. И несчастных бродяжек легко обозвали людоедами, тут же отбросив бездомных хвостатых за черту закона. Людоедов никто не захочет взять в дом. Если бы маг мог поделиться своей болью с бабулей она рассказала бы ему что, в 90-е и советских людей, как сейчас животных в зоне боевых действий, выкинули за черту советских правил и законов, вынудив выживать кто как сможет. Выживали, отступая от заведенных правил, а иногда и принципов - жизнь одна. Некоторые особо рьяные тоже становились людоедами. Человечину конечно не ели, но человека в грош не ставили. В результате появилось общество с исторической памятью героев и достижений страны Советов. Гордостью за подвиги предков, памятью о них, присвоенной предателями. И разбуженными надеждами у тех кто выжил, оценил потери перестройки и воспринял СВО, как реванш возврата к правовому государству с социальными гарантиями и справедливостью.
По квартире витал запах мебельной мастики, а в мыслях мага, Миры, и прозрачного семейства смешивались картины прошлого настоящего и будущего.
А вот сейчас то, что промежуточное нужно делать, как-то ускользало от внимания. Маг, горюя о незавидной судьбе своих соплеменников на войне, забыл, что каждую минуту в дом может явиться мститель. Мира упустила из виду, что записалась на маникюр. Так бы и не вспомнила – если бы не напоминание от риелтора. Просмотр квартиры в 14.30. Оставалось меньше часа, а к мастеру Мире к двум часам дня.
Отменять красоту не стала, Аллочка согласилась открыть дверь визитерам, промурыжить их минут сорок до возвращения подруги.
Сказано-сделано, без четверти два Аллочка в легком сарафане появилась на пороге, Мира выпорхнула за дверь. Бабуля с Марией принялись ахать и охать, как похорошела Аллочка за эти годы. Вилли отметил легкий загар на руках и груди женщины, и про себя назвал подругу бабочкой. Бабочка с удовольствием полетала по квартире, приземлилась на кухне в кресле, и принялась листать свой телефон. Маг обрадовался, что она не включила телевизор. Так они и дожили до момента «Х». Позвонили не в домофон, а в дверь. Аллочка мигом распахнула её, маг едва успел занять свой пограничный пост. На площадке стоял вчерашний художник с глубоко опущенным на лицо капюшоном. Фигура стояла молча, глаз Аллочка не видела, а вот взгляд чувствовала. Он сверлил ее насквозь как бесшумная дрель, сверло впивалось прямо в мозг без боли и без остановки. По открытым рукам и плечам женщины пробежала дрожь. Аллочка смотрела на молодого человека, а маг видел огромного черного кота. Женщина побледнела, плечи охватила мелкая дрожь, кожа на открытых коленках посинела. Взгляд замер на одной точке, руки и ноги утратили подвижность. Ненадолго, так межсущностная граница парализовала сознание. Усыпляла жертву, чтобы расправиться с ней смешав в один коктейль. Пласты времени смешаются на несколько секунд, потом разойдутся и от жертвы останется остывающее тело. Врач потом поставит диагноз – кровоизлияние в мозг, обширный инфаркт или сосудистая дистония. Никто не виноват – такое часто случается даже с молодыми и вполне здоровыми людьми. Но на границе миров стоял Вилли, он знал приемы мстителей, их коварство и хитрость. Маг готовился к схватке, но сейчас он видел перед собой решительного противника, готового исполнить задуманное, здесь и сейчас.
Неизвестно как бы все обернулось если бы дверь открыла сама Мира. А так, огромный черный кот на лестнице растерялся, заметив подмену, и на долю секунды ослабил свой энергетический напор. Вилли медлить не стал, он взметнулся вверх, оттолкнулся задними лапами от свернутого ковра между дверями и с высоты двух с половиной метров, камнем рухнул на Мстителя. В простенке между дверьми закружился смерч, в котором нарастали и гасли сотни звуков. Испуганная Аллочка отпрянула вглубь квартиры. Она не видела, как добро и зло слились в сплошной клубок смертельной борьбы. В схватке воины достигли такого энергетического накала, что, не разделяясь перекатились в параллельную сферу. Когда Аллочка овладела собой, она увидела только распахнутую дверь и пустую лестничную клетку. Женщина пожала плечами, щелкнула замком и вернулась на кухню. Часы показывали 14.20. До прихода риелтора оставалось еще 20 минут.
Маг и Мститель бились, уже в гостиной, как лев с пантерой, вихрь борьбы поднимал и опускал тюлевые занавески как паруса. На полке с павлинами, качнулась старая глиняная ваза, Мститель оторвался от Мага и впечатал его в стену. Ваза качнулась и свалилась на пол. Герцог не просто выдержал удар, он успел сконцентрировать энергию и вместо удара в стену, превратил её в плоскую платформу.
Инерция усилила высоту и скорость полета герцога, второй раз ему удалось спикировать коршуном на врага. Мститель был сильнее, своей ненавистью, и воины снова слились в клубок. Они катались по полу, взлетали, как склеенные воздушные шары, до самого потолка, налетали на мебель, меняли траекторию, вопили, падали вниз и снова взлетали под потолок. Кто-то должен был дать слабину. Но ни один не уступал. Дед Андрей и Ванятка выписывали над схваткой немыслимые пируэты. Бабуля с Марией ахали, визжали и старались пнуть ногой незваного гостя. Призраки ненавидели злого пришельца, и их чувства в этой сфере имели силу. Не такую, какой наделены маги, но вполне ощутимую. Мститель постепенно слабел и даже уже расстелился тенью по ковру, герцог ослабил хватку, и тут темный вихрь выстрелил вверх, закрутился спиралью вокруг шеи мага и сдавил кольцо. Дед Андрей выбросил вперед руку петлей, как лассо, и умудрился накинуть её на шею мстителя. Ванятка, Мария и бабуля изо всех сил тянули деда к себе. Но их усилий явно не хватало, чтобы задушить мстителя. Зато они отвлекли его от мага, и герцог, выскользнув из петли ухватился за клубок виртуального семейства. Мститель с петлей на шее взлетел, с силой ударился о зеркальную поверхность. Дзынь! На поверхности появилась трещина – край тени впечатался в неё, и скоро темный клубок засосало целиком за границу бытия. Он еще какое-то время бился в резной золотой раме старинного зеркала, с той стороны реальности, скалил зубы и кипел от гнева, но вернуться обратно уже не мог.
..На этой стороне реальности, на руках Марии и бабули безвольно висела сущность герцога Вилнайса. Общими усилиями её подняли на антресоль и уложили на мягкое сидение детского стульчика. Женщины плакали, дед Андрей скорбно висел над раненым и обессиленным героем.
Реальный мир не заметил трагедии. Аллочка коротала время за просмотрами роликов Тик-тока, наконец запоздало поняла, что несколько минут назад у входной двери произошло что-то необычное. Она открыла дверь молодому человеку одетому, несмотря на жару, в темную флиску с капюшоном. Из-под него видна только борода и усы. Снизу сильный порыв ветра, холодный поток поднимает подол сарафана, а по рукам и спине растекается озноб. Аллочка догадывается что, этот человек не собирается осматривать квартиру. Мира сказала, что придут двое, риелтор и арендатор. Она подошла к открытой двери, чтоб спросить кого парень ищет, но на площадке никого не было. Никто не спускался по лестнице вниз, не поднимался по ступеням наверх. Лифт стоял этажом ниже. Она машинально закрыла дверь, сняла с вешалки Мирин кардиган из ангоры и вернулась на кухню. Ей все еще было холодно, Аллочка включила чайник, чтобы заварить кофе и обнаружила что наэлектризованный подол сарафана буквально приклеился к её бедрам. Она оттянула подол несколько раз, но юбка искрила и прилипала к коленям. Странно, в составе указывалось что ткань на 80% состоит из чистого хлопка. Добавления лишь уменьшали деформацию ткани, при стирке и носке. Сарафану третий год и он никогда не лип к ногам и не искрил.
Обхватив холодными пальцами горячую чашку, Аллочка услышала шаги по коридору. Это вернулась Мира, улыбаясь она поставила на стол коробку с буше и ореховыми коржиками.
- Просмотр будет чуть позже. А пока...- Мира заметила, как дрожит подруга, оглядела свое легкое без рукавов платье. – Тебя знобит?
- Да что-то не по себе. Я, наверное, пойду полежу под одеялом, а с мнямками мы потом разберемся. – Аллочка уже надела босоножки и выскользнула за дверь, не снимая хозяйского кардигана.
Мира проводила подругу озадаченным взглядом. Женщина спускалась по ступеням осторожно с опущенными плечами. Тень тревоги уже коснулась лица Миры, но тут позвонила Юлька. Дочь тараторила без перерыва. Говорила о том, как ездили с ребятами в аквапарк. Подробно перечисляла покупки в супермаркете. Интересовалась не ввели ли в Санкт-Петербурге режим чрезвычайного положения. Смеялась над тем, как испугался русского переворота немецкий премьер-министр.
- Он мямлил по телевизору как двоечник! – радовалась неизвестно чему Юлька. Они говорили в онлайн-режиме, Мира видела за спиной дочери знакомые кусты пышных роз, сочный газон. Родное лицо то удалялось, то приближалось. Дочурка сидела в любимом плетеном кресле-качалке. Дрожащая фигура Аллочки и её осторожные шаги по ступеням как-то сразу забылись. Мира, не отключаясь от беседы, натренированным взглядом осматривала квартиру. Перед просмотром, на виду не должно быть ничего лишнего и личного. Квартирант должен примерить квартиру под свой вкус и потребности.
Расколотая ваза была поднята с пола, чашка из-под кофе помыта, Мира достала из холодильника ветчину положила кусочек на хлеб. Она не успела поесть, вот проводит гостей, и согреет себе овощное пюре с индейкой.
Расколотую вазу Мира убрала на полку черного входа. Её можно склеить. Вилли давно засматривался на чучела павлинов, и чтобы удовлетворить любопытство кота, Мира сняла птичек и оставила на столе. Тогда кот потрогал лапами перья, чихнул и сразу потерял к павлинам интерес.
- Решил повредничать, полез за павлинами и грохнул вазу. – Мира говорила вслух, голос звучал спокойно и ласково. Она знала Вилли, нашкодив, наверняка спрятался в бельевой тумбочке в детской, пусть слышит, что она не сердится. И спокойно выходит..
Обычно кот не заставлял себя ждать, но сейчас не спешил. Зазвонил домофон, Мира забыв о коте понеслась к двери.
По лестнице поднималась пара. Риэлтор шагал первым на две ступеньки ниже следовала широкополая черная шляпа. Мира отметила что головы гостей при этом находились на одном уровне. Она посторонилась, пропуская гостей в прихожую. Задвинула щеколду, и повернулась. Из под шляпы, через дымчатые стекла очков, на нее внимательно смотрели большие тёмные глаза:
- Ну здравствуй, Мира.
Женщина стояла с открытым ртом. Перед ней собственной персоной стоял Челентано. В черной рубашке под легким длинным черным плащом, в шляпе и дымчатых очках.
- Привет, Володя. – Она уже преодолела первый момент растерянности и теперь говорила спокойно и даже немного холодно.
- Будем смотреть квартиру? – Неуверенно предложил риэлтор.
- Обязательно посмотрим. – Отозвался Челентано со значением в голосе, и взгляде направленном прямо в глаза Миры.
- Показывайте, Максим. Я подожду вас на кухне.
Так вот кто прикинулся настойчивым арендатором, готовым снять квартиру не глядя, за 700 евро в месяц без расходов на коммуналку. Нечего заглядывать в прошлое через замочную скважину. У этого крохотного пространства, две стороны обзора. Если ты потревожил время, оно имеет полное право явиться с ответным визитом. Радует её этот визит или нет? Что она хочет узнать о предмете своей самой сильной любви, сейчас? И зачем ей это надо? А с какой целью он сам явился сюда? Не снимать же квартиру на самом деле.
- Скоростной интернет. Потолки три семьдесят, сейчас три пятьдесят – за подвесными потолками лепнина. – Отрабатывал свою программу Максим.
- О! И зеркало на старом месте. А без лепнины все гораздо хуже.
Вышколенный риэлтор не покупался на провокацию. Распахивая дверцы платяных шкафов он демонстрировал всё, что может понадобиться для размещения вещей.
Голоса приближались, Мира взгромоздившись на барный стул, пускала дым в вытяжную трубу. Челентано притормозил перед пиранским эскизом.
- Это что-то новенькое. – Присвистнул он.
- Вот именно! – проворчала с антресолей бабуля. – Явился не запылился, позёр.
Голоса приближались, Мира загасила сигарету, едва фигуры возникли в проеме двери, жестом предложила занять места за столом.
- Черный ход, природный холодильник и работу бытовой техники можно не показывать. У Владимира цель визита не снять квартиру.
- Я поонял. – Удрученно отозвался Максим. Он мчался на этот показ с другого конца города, уверенный что сегодня договор будет подписан, а гонорар получен. Сейчас он ломал голову над тем, имеет ли он право оставить незваного гостя здесь и уйти.
- Я обманул вас и считаю обязанным оплатить зря потраченное время. – Челентано запустил руку во внутренний карман длиннополого плаща и выудил конверт.
Риэлтор вопросительно смотрел на Миру.
- Мы давно и близко знакомы. – Неопределенно пояснила она. - Я приезжаю редко, как правило, ненадолго. Так что встречаюсь не со всеми друзьями и родными. Визит незапланированный, но я всё равно рада видеть Владимира. Нам есть о чем поговорить.
Второго намека риелтору не понадобилось. Он сгреб со стола конверт и направился к двери.
Гость выудил из сумки бутылку Мартини, пакет апельсинового сока, две шоколадки. Мира молча наблюдала. Челентано, не снимая плаща сбегал в гостиную, принес два высоких фужера и два стакана для коктейля. Мира не двигалась с места. Откинув полы плаща, Владимир взгромоздился на стул и наполнил бокалы:
- За встречу! – Поднял он свой.
Мира тоже подняла, края фужеров слегка коснулись, издав легкий звон. Гость сделал глоток, хозяйка поставила бокал на стол.
- Извини что без приглашения, но от тебя не дождешься.
Мира молча улыбалась.
- Знаешь, вокруг все крутится, меняется. Дети выросли, жена постарела. А у меня во всем застой. Та же работа, та же квартира, та же зарплата, черт побери. Живу как законсервированный. Не хватает только тебя.
- И что, теперь полный комплект? – съехидничала Мира. - С Мартини и шоколадкой. Но есть деталь – мою жизнь никто не консервировал.
Бывший любимый чем-то раздражал её. Может своей бесцеремонностью? Конечно, сама виновата, зачем-то позвонила, пообещала выйти на связь. А он смотри какой изобретательный – вычислил её по объявлению о сдаче квартиры, и нашел способ встретиться.
- Максим сказал ты уедешь в тот же день как подпишешь договор с арендаторами. Почему так спешишь? – Челентано ждал ответа напряженно.
- Домой надо – внуки, муж, дом. Все ждут. – Ответила она неопределенно.
- У меня тоже дача, квартира, жена, внуки..., но никто не ждет. Без меня справляются, живут параллельно. - Пожаловался Челентано и добавил в бокалы мартини.
Мира в ответ пожала плечами. Подумала – жена устала бороться за твое внимание и любовь, переключилась на внуков. А муж, ловелас и эгоист, остался привычным, но мало полезным приложением в семье. Так бывает.
- Я часто вспоминаю нас с тобой, и веришь, если бы все можно было вернуть – развелся бы сразу. У нас были бы дети, счастливая семья, а теперь наверное и внуки.
- Если бы да кабы. – Комментировала разговор бабуля с антресолей. – Правильно я тогда этого павлина взашей выгнала.
- Когда? – Уточнила Мария.
- А как только появился, чаю налила, услышала от прощелыги про любовные страдания глубоко женатого мужика, так и выставила.
- Напрасно, может Мира не укатила бы в свою Германию. И жили бы здесь все вместе, размеренно, спокойно. – Мария видела Челентано впервые. И сейчас, даже когда мужику под 60, он выглядит импозантным, уверенным в себе. Легко представить каким он был тогда.
О чем судачили привидения, ни Мира, ни её гость не слышали. Они тянули свой пустой разговор, и никак не находили повода поставить в нем точку и разойтись. Пока не позвонил Франц. Мира мило заговорила с мужем на немецком, переместилась с айфоном в гостиную, оставив гостя одного, минут на пятнадцать. Пока тот не сообразил, что пора и честь знать. Не прерывая разговора, Мира закрыла за ним дверь. Тень прошлого растворилась в вечерних сумерках без лишних слов и сожалений. Для горя, счастья, и тревог, достаточно поводов в настоящем. Например, Вилли, любопытный до неприличия кот, так и не появился из своего укрытия. Мира открыла дверцу бельевой тумбочки, кота в укрытии не было. Через 10 минут обежав все потайные места она забила тревогу. Сущность мага слабо вздыхала, а прозрачное семейство рыдало в голос. Мира ещё надеялась отыскать любимца, а старшее поколение уже знало масштаб трагедии, и жалело малышку от всей души.