Утро началось, как обычно: кофе, школьный рюкзак сына на стуле и тишина, которую Дмитрий умел делать особенно густой. Я стояла у окна, глядя, как соседский кот крадётся к нашему забору, и думала: «Вот бы и мне так — бесшумно, незаметно, но с результатом».
— Ты сегодня не на работу? — спросила я, не оборачиваясь.
— Совещание отменили, — бросил он с дивана, не отрывая глаз от телефона.
Я налила себе кофе. Горячий, крепкий, с каплей молока — как всегда. Дмитрий даже не предложил налить мне. Это тоже было как всегда.
Но в тот день что-то щёлкнуло. Не в голове — в груди. Как будто маленький замок, который я годами не замечала, вдруг открылся. И я вспомнила: вчера вечером, когда я уже спала, он заходил на кухню. Я проснулась от шороха — и увидела, как он что-то сыпет в банку с кофе. Быстро, почти незаметно. Я подумала, что мне приснилось. Но теперь…
Я пошла в ванную. Вылила кофе в унитаз. Потом вернулась, взяла банку с кофе и аккуратно пересыпала содержимое в прозрачный пакет.
— Ты куда? — спросил Дмитрий, наконец оторвавшись от экрана.
— В аптеку, — ответила я. — У меня голова болит.
Он кивнул, даже не глядя.
Аптека была пуста. За стойкой стояла молодая фармацевтка с усталыми глазами. Я протянула ей пакет.
— Можно проверить, нет ли здесь снотворного?
Она нахмурилась.
— Это не лаборатория. Но… если вы подозреваете что-то серьёзное… Я могу показать, как выглядит порошок диазепама. Он почти не имеет запаха и растворяется в жидкости.
Я кивнула. Она достала пробирку с белым порошком.
— Вот так он выглядит. Если вы найдёте что-то похожее…
— Спасибо, — сказала я и вышла.
Сердце стучало, как будто пыталось вырваться из груди. Я не плакала. Плакать — значит признавать, что ты слаба. А я давно перестала быть слабой.
Дома я открыла ноутбук. Дмитрий ушёл «на встречу». Я знала, куда. К Ольге. Его «коллеге», с которой он «работает над проектом».
Я вошла в его почту. Пароль не менял — дата нашего свадьбы. Как будто издевался.
Письма шли месяцами.
*«Она ничего не подозревает. Продолжай подсыпать. Пусть думает, что устала. Главное — чтобы не пошла к врачу».*
*«Договор с «Мироновым и партнёры» почти готов. Как только она подпишет отказ от доли в фирме, мы получим контроль».*
*«Мать говорит, что пора решать вопрос с наследством. Пусть подумает, что это её идея».*
Я закрыла глаза. Мать. Его мать. Та самая, что каждый раз, когда приходила в гости, говорила: «Ты слишком независимая для жены. Дмитрий заслуживает покорности».
А Ольга… Ольга работала в юридической фирме, которая вела дела моего отца. Именно она убедила меня подписать документы после его смерти — «всё стандартно, не переживайте».
Теперь всё встало на места.
Я позвонила своей сестре.
— Алёна, помнишь, ты говорила, что у тебя есть знакомый частный детектив?
— Помню, — ответила она. — Ты что-то выяснила?
— Да. И мне нужна помощь.
Через два дня у меня на кухне сидел мужчина лет сорока пяти, с добрыми глазами и блокнотом в руках.
— Вы уверены, что хотите идти до конца? — спросил он. — Это может разрушить вашу семью.
— Моя семья уже разрушена, — ответила я. — Просто я этого не видела.
Он кивнул.
— Хорошо. Начнём с документов. Нужны все бумаги, связанные с наследством, бизнесом, недвижимостью. И записи разговоров.
— Записи?
— У вас есть диктофон в телефоне?
Я кивнула.
— Отлично. Следующий шаг — заставить их говорить.
Я вернулась к Дмитрию как ни в чём не бывало. Даже приготовила его любимый борщ.
— Ты сегодня какая-то… мягкая, — заметил он за ужином.
— Просто поняла, что устала от борьбы, — сказала я, опустив глаза. — Может, ты прав… Может, мне стоит отойти от дел.
Он замер на секунду. Потом улыбнулся.
— Вот и умница.
Я улыбнулась в ответ. Внутри всё кипело.
На следующий день «случайно» оставила телефон включённым на кухне, когда ушла «в магазин». На самом деле сидела в машине и слушала.
— Она наконец сломалась, — говорил Дмитрий по телефону. — Сегодня сама предложила подписать отказ от доли.
— Отлично, — ответил женский голос. Ольга. — Тогда завтра встречаемся у нотариуса.
— А мать?
— Она уже договорилась с тётей Лидой. Та подтвердит, что у Янны проблемы с психикой. После смерти отца она «странно себя вела».
Я сжала кулаки. Тётя Лида — дальняя родственница, которую я видела раз в жизни.
На следующее утро я приехала к нотариусу первой.
— Здравствуйте, — сказала я. — Я — Янна Дмитриевна. Хотела уточнить кое-что по поводу наследства моего отца.
Нотариус — пожилая женщина с проницательным взглядом — кивнула.
— Конечно.
Я показала ей распечатку писем, аудиозаписи и документы, которые собрала.
— Они хотят заставить меня подписать отказ от доли в компании отца. А также от части наследства, связанной с загородным домом.
Нотариус внимательно всё прочитала.
— Это… серьёзные обвинения.
— Я знаю. Но если вы не поможете мне сегодня, я обещаю, что всё всплывёт.
Она задумалась. Потом кивнула.
— Хорошо. Давайте сыграем спектакль.
Когда пришли Дмитрий и Ольга, я сидела в кресле, опустив голову.
— Ну что, готова? — спросил Дмитрий, протягивая мне бумагу.
Я взяла её дрожащей рукой.
— Подожди… Мне страшно. А вдруг я что-то не так подпишу?
— Да что ты, — сказала Ольга, улыбаясь. — Это стандартная форма. Ты же мне доверяешь?
— Доверяю… — прошептала я.
И в этот момент дверь открылась. Вошёл детектив.
— Прошу прощения, но у меня есть основания полагать, что здесь происходит мошенничество.
Дмитрий побледнел.
— Кто вы?!
— Частный детектив. Предъявите, пожалуйста, свои документы.
Ольга попыталась уйти, но нотариус встала у двери.
— Никто не выйдет, пока мы не вызовем полицию.
Полиция приехала быстро. Дмитрий кричал, что это заговор. Ольга молчала.
Меня вызвали на допрос. Я всё рассказала: про кофе, про письма, про планы с наследством.
— А почему вы не обратились раньше? — спросил следователь.
— Потому что не верила, — ответила я. — Не верила, что человек, с которым я живу десять лет, способен на такое.
Через неделю Дмитрий был уволен с работы — его фирма разорвала контракт из-за подозрений в мошенничестве. Ольга лишилась лицензии.
А я… я сидела на веранде загородного дома — того самого, что они хотели отобрать. Рядом играл мой сын.
Мама принесла чай.
— Ты молодец, — сказала она. — Не сдалась.
— Я просто наконец поняла: если не защитишь себя сама — никто не защитит.
Через месяц я открыла собственное агентство по защите прав наследников.
А Дмитрий… он прислал письмо. Просил прощения. Говорил, что мать его «подтолкнула», что Ольга «всё спланировала».
Я не ответила.
Иногда по утрам я всё ещё завариваю кофе. Но теперь — только для себя. И всегда смотрю, что кладу в чашку.
Потому что в жизни, как и в кофе, самое опасное — это то, что добавляют незаметно.
А я больше не та, кто пьёт наобум.