Я сидел на скамейке в сквере у пруда. Наш старый знакомый, Иван Васильевич Трезвый, с поистине научной дотошностью кормил уток, пытаясь объяснить крякве основы квантовой физики при помощи горсти булки.
Кажется, пернатые навеяли ему не печаль, а новую порцию энциклопедических познаний. Вот он, отряхнув крошки с фалд своего неизменного твидового пиджака, заметил меня и двинулся в мою сторону. Он не шёл, а словно парил, слегка подпрыгивая и раскачиваясь. Его ноги были похожи на два независимых маятника, ведущих между собой учёный спор.
«Ну, — подумал я, — сейчас будет очередной виток его гениального безумия. Но, кажется, на сей раз тема будет пикантной».
— А, вот и вы, мой дорогой друг! — прогремел его бархатный, но способный перекрыть шум трамвая голос. — Случайность? Не думаю! Это провидение! Я как раз, наблюдая за этими утками, вывел универсальную формулу их миграции к моей булке. И параллельно размышлял о причудливых зигзагах судьбы. Они плавают по воде, а мы с вами — по волнам истории алкоголя, периодически натыкаясь на подводные камни похмелья! И сегодня наш маршрут пролегает в страну утренней свежести, Корею. Мы же с вами будем называть её «местом, где нужно быть осторожнее со стопками».
Степные корни огненной воды
Он рухнул на скамейку, с драматическим вздохом поправил свой клетчатый шарф, кончик которого вечно норовил превратиться в бабочку и улететь, и, достав из кармана складную лупу, начал.
— Ну что ж, начнём с основ. Что есть соджу? Если вы представите себе нашу родную водку, почтительно склоните перед ней голову и попрощайтесь — вы на верном пути. Соджу — это не водка. Это её утончённая, слегка сладковатая и несравненно более коварная восточная кузина. Она не бьёт кулаком в грудь, а бьёт точно в подколенные сухожилия. На вид — кристально чистая влага. Но не обольщайтесь, мой друг! Эта «влага» обладает норовом питона, обвивающего ваше сознание.
История её, как и всё на Востоке, глубока. Зародилась она во времена монгольских завоеваний, а если точнее — в эпоху Корё. Представьте: суровые степняки, от которых пахло пылью, лошадьми и великими завоеваниями, принесли на Корейский полуостров технологию дистилляции! Вот уж воистину, пути Господни неисповедимы, а алкогольные — и подавно!
Изначально соджу была напитком благородным, почти сакральным. Её производили из дорогого риса. Но потом грянул великий рисовый кризис! Правительство запретило тратить драгоценное зерно на пьяное веселье. И что вы думаете? Корейцы не смутились. Они проявили знаменитую гибкость ума и принялись гнать соджу из чего ни попадя! Из батата, из пшеницы, из крахмала. Это породило её главную черту — демократизм. Её пили и в королевских дворцах, и в лачугах бедных рыбаков.
Дистилляция против разбавления
— Но как же её производят нынче, спросите вы? — Профессор вскочил, приняв позу оратора, одной рукой указывая на небо, а другой — на уток. — Технология — это поэма, написанная алхимиками! Основа — не всегда рис, чаще крахмал. Его варят, засевают особой культурой и оставляют бродить под шепот древних духов. А дальше — магия дистилляции.
Вообразите себе громадный медный куб, смахивающий на космический аппарат. В нём брага превращается в прозрачные, чистейшие капли. Это и есть дистиллированное соджу — крепкое, около сорока градусов, ароматное. Но существует и иной метод — разбавление. Своего рода, простите за прямоту, вариант для массового потребления. Спирт развели водой, добавили подсластителей — и вот вам недорогой и весёлый вариант, который я в шутку называю «соджу-лайт для начинающих». Мы же с вами будем вести речь о первом, благородном.
Вкусовое откровение
— Теперь, мой друг, закройте глаза. Мы переходим к самой чувственной части. Представьте, что ваш язык — это Христофор Колумб, который вот-вот откроет Америку, но только вкусовую.
Вы наливаете его в малюсенькую стопочку. Цвет? Абсолютная прозрачность. Подносите к носу… Осторожно! Не делайте резкого вдоха. Аромат его тонок, едва уловим, как мысль в голове министра перед отпуском. Чуть сладковатый, зерновой, порой с нотами цветов или легчайшего дыма. Это намёк. Эскиз.
Первый глоток. Вот он, миг истины! Текстура мягкая, почти маслянистая, обволакивающая, словно прохладный шелк. Она не обжигает, а ласкает язык. Вкус — чистая, прохладная сладость, перетекающая в лёгкую, чуть горьковатую травяную ноту на финише. Это не грубый удар водки, а изящный танец балерины на кончике вашего языка. Он скользит вниз невероятно легко.
— Неужели так коварно? — не удержался я.
— Ах, в этом-то и вся суть! — воскликнул Профессор. — Ибо минут через пятнадцать вы можете с удивлением обнаружить, что ноги ваши живут собственной жизнью и собираются основать собственное государство где-нибудь под столом.
Поучительная история питерского маклера
Профессор хитро подмигнул, достал из кармана миниатюрную лабораторную колбу и сделал церемонный глоток
— А теперь — история из жизни. Был у меня знакомый, великий ценитель крепких напитков, маклер из Петербурга. Мужчина, способный одним взглядом согнуть кочергу. Приехал в Сеул, зашёл в бар, увидел зелёную бутылочку. Подумал: «А, азиатская водка». И, будучи мужчиной решительным, опрокинул стопку залпом, по старой привычке.
Бедняга. Он поведал потом, что следующее, что ему вспоминается — это как он на чистейшем корейском языке, которого не знал, растолковывал таксисту теорию относительности, рисуя формулы на запотевшем стекле. А потом пытался обнять полицейского, уверяя, что тот — его пропавший брат-близнец.
Философия в стакане
— Мощь соджу — в её обманчивой мягкости. С ней надлежит сидеть на полу, за низким столиком, вкушать острую корейскую закуску — будь то огненное кимчи или паровой омлет. И совершать крошечные, почти ритуальные глотки. Лишь тогда она откроет вам свою душу, а не устроит экскурсию по ближайшему участку.
Вот он какой, напиток соджу. Не просто алкоголь, а целая философия в стакане. Где внешняя простота таит внутреннюю сложность, а сладость обманчива, как улыбка кота из Чешира. Это напиток для бесед, для дружбы, для долгих вечеров.
Профессор Трезвый замолкает, и его взгляд вновь устремляется к пруду. Утки выходили на берег с видом полнейшего удовлетворения.
— В общем, мой друг, — говорит он, возвращаясь из корейских далей в наш сквер. — Если судьба занесёт вас в Корею, вспомните нашего старого чудака профессора. Вежливо попросите «чхонджю» — это дистиллированное, благородное. Налейте его подобающим образом, вкушайте неспешно. И, кто ведает, может статься, именно тогда вы и расслышите ту самую, древнюю душу страны утренней свежести. Она умеет петь. Тихо, но весьма убедительно.
С этими словами он поднимается, делает мне рукой загадочный знак и, закутавшись в шарф, вновь направляется к пруду — дорисовывать свой мысленный портрет корейского напитка.
А я остаюсь на скамейке с тёплым чувством внутри и твёрдым намерением когда-нибудь последовать его совету. Предварительно заручившись поддержкой опытного товарища.
И пока тень профессора сливается с сумерками, мне чудится его голос, долетающий с ветерком:
— А в следующий раз мы перенесёмся в тёмные, хвойные леса Германии, где водятся гномы с кружками! Речь пойдёт о «Киршвассере»! О той самой «вишнёвой воде», что способна в одной стопке уместить и сладость летнего сада, и суровость немецкого характера! До скорого, мой дорогой друг! И помните: соджу учит нас внимательности, а «Киршвассер»... впрочем, это уже совсем другая история. Главное — чтобы стопка была полной, а ноги — послушными.
Ставь лайк, если твои ноги после прочтения всё ещё тебе подчиняются! 🦆🥃
Подписывайся на канал «Свиток семидней» — или профессор Трезвый придёт к тебе домой и будет читать лекцию о квантовой физике уткам под твоим окном!
Делитесь, комментируйте, спорьте — давайте устроим учёный спор, достойный маятниковых ног профессора!