В доме Татьяны Васильевны стоял привычный запах выпечки и жареного мяса, такой, что у любого сразу просыпается аппетит, даже если только что поел. На кухне кипела жизнь: Тимур с мамой резали салаты, что-то обсуждали, смеялись, спорили, кто лучше умеет делать оливье. Карина сидела в спальне, убаюкивала Славика, которому через неделю должно было исполниться девять месяцев. Ребёнок вертелся, смешно гукал, то тянулся за игрушкой, то за телефоном, который лежал рядом на тумбочке.
Карина устало улыбнулась. Она уже почти привыкла к вечным разговорам мужа с матерью, к их тесной связи. Иногда казалось, что у Тимура внутри встроен некий невидимый провод, который соединяет его с Татьяной Васильевной. Стоит матери позвонить, он сразу вскакивает, будто под током.
Но сегодня она решила не раздражаться. Праздник всё-таки.
Славик захлопал ручками по коленям матери, будто требовал внимания. Карина поцеловала его в макушку. И тут телефон завибрировал.
Она машинально взяла его, собираясь убрать подальше, чтобы малыш не схватил ручонками. На экране высветилось сообщение с незнакомого номера:
«Ты говорил, что встретимся, а сам молчишь».
Сердце будто споткнулось. Карина моргнула, пересмотрела сообщение, будто надеялась, что это ошибка, спам, розыгрыш. Но номер выглядел вполне реальным, без рекламы или странных символов.
В груди медленно поднималась волна непонимания и холодного интереса. Тимур не из тех, кто удаляет переписки, она не раз видела, как он лениво листал мессенджеры, не запароливая экран. Всегда говорил: «Что там прятать? Всё равно ничего интересного».
Карина замерла на секунду, а потом, словно кто-то другой управлял её руками, набрала ответ:
«Прости, я забыл, что у мамы день рождения. Встретимся завтра, напиши, когда тебе удобнее и где».
Пальцы дрожали. Славик засопел, прижимаясь к её плечу, а она не чувствовала даже его тепла.
Через пару минут пришёл ответ:
«Мой муж в командировке, можем спокойно встретиться у меня».
Мой муж.
Карина перечитала несколько раз. В голове вихрем пронеслось: «То есть она замужем. И они встречаются. Значит, Тимур не просто переписывается. Значит, всё серьёзнее».
Пальцы снова застучали по экрану:
«Давай сначала поужинаем в кафе на Революционной, часиков в семь, а потом уже к тебе».
Через мгновение пришло короткое:
«Хорошо».
Карина глубоко вздохнула. Телефон мигнул, и она, не раздумывая, удалила всю переписку. Сердце гулко стучало в груди, но на лице не должно было быть ни одной лишней эмоции. Она знала, что если выйдет сейчас с этим лицом, мать Тимура сразу что-то почувствует.
Положив телефон на подоконник, она ещё пару минут сидела, стараясь успокоиться. Потом поднялась, пошла на кухню, где уже стоял накрытый стол.
— Ну наконец-то, — улыбнулся Тимур. — Славик заснул?
— Да, — тихо ответила она.
Татьяна Васильевна поставила перед ней тарелку с салатом и подмигнула:
— У нас сегодня праздник, не грусти. Выпей хоть бокальчик вина.
Карина послушно взяла бокал, натянула улыбку. Внутри всё бурлило, но на лице не было ни следа. Она слушала, как свекровь вспоминает молодость, как Тимур шутит, как они все вместе смеются. Ей хотелось встать и уйти. Просто уйти. Сказать: «Я плохо себя чувствую, поеду домой». Но она знала: Татьяна Васильевна обидится. Она действительно была хорошим человеком, доброй, сердечной. Не заслужила того, чтобы её праздник испортили.
Карина подлила всем чаю, помогла убрать со стола, поблагодарила за ужин, поцеловала свекровь в щёку. Всё, как обычно. Только руки всё ещё слегка дрожали, когда она одевала сына и выходила к машине.
Тимур шёл рядом, что-то рассказывал про нового заказчика, а Карина кивала, не вслушиваясь. Мысли шли по кругу: «Кто она? Что за женщина? И как давно?»
Дома она долго стояла под душем, будто смывала с себя липкое чувство предательства, хотя пока ещё не знала, есть ли оно на самом деле.
А потом, уложив Славика, легла рядом с Тимуром и долго смотрела в потолок.
Он уснул почти сразу, уставший, спокойный, как человек, которому нечего скрывать.
На следующий день Карина проснулась рано, хотя ночью почти не спала. Ребёнок сопел рядом, Тимур собирался на работу, привычная утренняя суета, но теперь всё выглядело как-то по-другому. Каждое движение мужа вызывало подозрение. Как он взял телефон, как отвёл взгляд, когда она спросила, надолго ли уедет. Даже его запах, знакомый, домашний, теперь будто отдавал чем-то чужим.
— Мама звонила, — сказал он, застёгивая куртку. — Просила передать тебе спасибо за вчерашнее.
— И ей передай спасибо, — ответила Карина, стараясь говорить спокойно.
— Что будешь делать сегодня?
— Думаю, в салон схожу. Надо привести себя в порядок.
Он кивнул, поцеловал сына, бросил ей короткое «Пока» и ушёл. Дверь закрылась, и Карина позволила себе выдохнуть.
Она знала, что делать. Позвонить Татьяне Васильевне, попросить посидеть со Славиком. Сказать, что ненадолго. Та, как всегда, не задала лишних вопросов.
— Конечно, дочка. Приезжай, я всё сделаю. Мне с ним только в радость оставаться, не ребёнок, а солнышко.
Когда Карина вышла из дома, сердце билось так, будто она шла не на встречу, а на допрос. Снег подтаял, асфальт блестел влажными разводами, прохожие торопились по делам. Мир шёл своим чередом, только для неё всё застыло в странном напряжённом ожидании.
Она подошла к кафе на Революционной без пятнадцати семь. За стеклом горели мягкие огни, люди смеялись, звенели чашки. Ей нужно было всего лишь увидеть, кто придёт.
Она остановилась чуть поодаль, у витрины цветочного киоска. И ровно в семь увидела, как в кафе вошла стройная женщина в светлом пальто. Карина пригляделась, и сердце словно остановилось.
Жанна, её однокурсница, свидетельница на их свадьбе три года назад. Весёлая, разговорчивая, с громким смехом и яркой улыбкой, которую все запоминали. Карина помнила, как они вместе выбирали платья, как Жанна шутила: «Главное, чтобы муж твой не заскучал через год, ты ж у нас серьёзная, а мужику нужен огонь». Тогда это казалось безобидной болтовнёй.
Жанна прошла к столику у окна, сняла пальто, поправила волосы и начала что-то писать в телефоне. Потом оглянулась, снова посмотрела на экран. Явно кого-то ждала.
Карина замерла за углом. Всё внутри сжалось.
Не может быть. Только не она.
Она стояла так минут десять, пока не почувствовала, что просто не выдержит этого ожидания. Надо было подойти, убедиться, что ошиблась. Может, у Жанны действительно встреча с кем-то по работе, она ведь визажист, у неё клиенты бывают самые разные.
Карина вошла в кафе, стараясь держаться спокойно.
Жанна, увидев её, удивлённо подняла брови, потом широко улыбнулась:
— Каринка! Какая встреча! Сколько лет, сколько зим!
— Привет, — улыбнулась Карина, присаживаясь напротив. — Ты кого-то ждёшь?
— Да, — махнула рукой та. — Клиент один назначил встречу в семь, а сам пропал. Телефон не отвечает, сообщение не читает. Сижу вот, как дурочка, кофе остывает.
Карина глотнула слюну.
— Клиент?
— Ну да. Он хотел заказать макияж для фотосессии жены, вроде бы, — сказала Жанна, рассеянно листая телефон. — Но, по-моему, передумал. Я вообще уже хочу уйти, надоело ждать.
Они поговорили минут десять. Вроде бы о пустяках, про общих знакомых, про детей, про жизнь. Но всё это время Карина чувствовала, как внутри всё переворачивается. Каждый раз, когда Жанна брала телефон в руки, у неё начинало стучать в висках.
Пока та отвлеклась на звонок, Карина мельком взглянула на экран, номер начинался на те же цифры, что и тот, с которого вчера пришло сообщение Тимуру. Её сердце кольнуло, но она сделала вид, что ничего не заметила.
— Ладно, побегу, — сказала Карина, вставая. — Рада была тебя увидеть.
— И я, — улыбнулась Жанна. — Надо как-нибудь собраться, пообщаться нормально.
Карина кивнула и вышла. На улице стемнело, и фонари размывали снег под ногами. Она стояла, не зная, что чувствовать. Всё вроде совпадало, и в то же время нет. Жанна ждала «клиента», Тимур был на работе. Может, это совпадение. Или Жанна и правда что-то путает.
Карина шла домой на автопилоте. Она так надеялась, что ошиблась, что всё это просто нелепое стечение обстоятельств. Но внутри что-то настойчиво шептало: «Нет. Всё слишком точно».
Дома её ждал Тимур. Татьяна Васильевна сидела со Славиком, укачивала его в кресле и тихо напевала колыбельную.
— Вот и мамочка пришла, — сказала она с улыбкой. — Всё успела?
Карина улыбнулась.
— Почти, — ответила она.
Тимур обернулся от телевизора, внимательно посмотрел на неё, прищурился.
— А чего-то я не вижу, что ты была в салоне.
Карина едва не поперхнулась.
— Электричество выключили, — выдавила она, стараясь не смотреть ему в глаза. — Записалась на завтра.
Тимур пожал плечами, будто это не имело значения. Но внутри Карины всё кипело. Она чувствовала, что теперь начнётся другая жизнь, та, где придётся наблюдать, слушать, догадываться. Где каждый взгляд и каждое слово мужа будут под подозрением.
И хотя вечером они ужинали, как обычно, она видела: Тимур чаще отворачивается к окну, чаще берёт телефон, читает что-то и морщится.
С тех пор, как Карина увидела Жанну в кафе, всё вокруг будто поменяло цвет.
Мир остался прежним: тот же дом, те же звуки, запах кофе по утрам, детский лепет, звонки от свекрови. Но внутри всё стало тревожным, настороженным.
Каждое слово мужа теперь проходило через невидимое сито: правда это или ложь?
Она не спрашивала ничего прямо. Просто смотрела, наблюдала, запоминала.
Тимур, как и раньше, уходил на работу к девяти, возвращался к шести. Иногда задерживался: «совещание», «новый проект», «заехал к матери». Всё привычно. Только раньше Карина принимала эти объяснения как должное, а теперь как возможную уловку.
Иногда она подходила к окну и ловила себя на том, что ждёт не мужа, а доказательство. Доказательство того, что не зря всё это в её голове.
Телефон Тимура лежал на полке в коридоре, на виду. Раньше она даже не обращала на него внимания, а теперь, когда он мигал уведомлением, ей приходилось сдерживать себя, чтобы не взять и не прочесть. Но она не хотела быть той, кто копается в чужом. Хотела, чтобы правда вышла сама.
Однажды вечером муж зашёл в ванную, оставив телефон на диване. Карина сидела рядом, гладила Славика по головке. Экран вспыхнул, мелькнуло имя, «Жанна».
Не номер, а уже имя. Руки похолодели.
Она посмотрела на малыша: тот улыбался, играя с погремушкой. Телефон снова мигнул. Сообщение исчезло, экран погас. Карина чувствовала, как кровь стучит в висках. Хотелось вскочить, открыть, прочитать. Но Тимур уже вышел из ванной, вытирая руки полотенцем.
— Что-то ты бледная, — сказал он. — Всё в порядке?
— Устала, — тихо ответила она. — Славик весь день капризничал.
Он нагнулся, поцеловал сына, положил телефон в карман. И тогда она поняла: случай больше не повторится. Теперь он будет осторожен.
Прошла неделя. Карина старалась вести себя, как обычно: готовила, гуляла с ребёнком, звонила свекрови. Но внутри её будто кто-то медленно точил. Она начала замечать то, чего раньше не видела.
Тимур стал чаще принимать душ вечером, иногда поздно, уже после того как Славик засыпал. Он стал внимательнее к внешности: брился каждый день, рубашку гладил сам, чего никогда раньше не делал.
И запах… чужой, не их домашний, а какой-то цветочный, тонкий. Женский.
Карина больше не сомневалась, что что-то происходит. Но кому сказать? Свекрови? Та ведь не поверит, только расстроится. Подруге? Все скажут: «Ты, может, накручиваешь себя».
Однажды вечером они сидели за ужином. Тимур ел молча, что-то читал в телефоне, потом выругался вполголоса.
— Да что ж она пристала-то... — пробормотал он.
Карина подняла глаза.
— Кто пристал?
Он словно опомнился, посмотрел на неё и усмехнулся:
— Да одна знакомая. Всё пишет и пишет. Никак не поймёт, что неинтересно.
— Знакомая? — переспросила она.
— Ну... Жанна. Помнишь, ты её знаешь.
Карина почувствовала, как под ложечкой сжалось.
— Жанна? Та, что у нас на свадьбе была?
— Угу, — кивнул он, отводя взгляд. — Мы случайно встретились пару месяцев назад. У друга день рождения был, ну и... короче, потом началось. Теперь она пишет, что любит, что я должен всё бросить.
Он сказал это спокойно, как будто рассказывал о какой-то нелепой истории, не имеющей к нему отношения. Карина смотрела на него, не веря ушам.
— Подожди, — произнесла она. — «Началось» — это как?
Тимур вздохнул, отложил вилку.
— Я не хотел тебе говорить. Не должен был вообще. Но... Один раз у нас с ней что-то было. Не специально. Выпили, разговорились, всё это глупо. Я потом сам не понял, как вышло. Но теперь она достаёт звонками, сообщениями. Я ей сказал, что всё кончено, а она будто не слышит.
Он посмотрел на жену, ожидая реакции. Карина молчала. В голове шумело, как будто кто-то включил кран на полную. Слова мужа не укладывались в сознании: «один раз», «глупость», «сама пристаёт».
А у неё перед глазами стояло кафе, Жанна в светлом пальто, её улыбка, телефон в руке.
— Ты... изменил мне, — тихо сказала она, будто пробуя слова на вкус.
— Карин, я сказал, что это было один раз. И всё. Я ж не ушёл, не собираюсь. Просто дурацкая ситуация.
Он говорил спокойно, почти уверенно, но глаза выдавали напряжение. Карина хотела закричать, бросить что-нибудь, но вместо этого просто поднялась, взяла ребёнка из кроватки и пошла в другую комнату.
В ту ночь она не спала. Тимур лежал на другой половине кровати, повернувшись к стене.
Она слушала его дыхание и думала, что теперь всё будет иначе. Не потому что он признался, а потому что в её сердце что-то надломилось.
Наутро всё выглядело будто нормально. Тимур играл с сыном, помог убрать со стола, даже предложил свозить их к его матери на обед. Карина улыбалась, но внутри была пустота.
Но разрушать жизнь из-за какой-то нелепой ошибки она не будет. И разговаривать с Жанной, чтоб отстала от ее мужа, тоже не будет. В обед они поехали к свекрови.
Татьяна Васильевна была такой же гостеприимной, весь стол был заставлен яствами, причем два блюда Карина видела впервые. Она ела, хвалила кулинарное мастерство свекрови. Но Татьяна Васильевна заметила, что с невесткой что-то не так. Обычно, она вела себя сдержанно, а тут словно нарочито показывала, что все у нее замечательно.
Тимур взял сына на руки, и они ушли в гостиную, а женщины остались на кухне.
—Карин, расскажи все, что тебя гложет. Я же не слепая. —Карина рассказала все, что знала, видела, слышала. Татьяна Васильевна сказала, что она не позволит Жанне лезть в чужую семью.
— А Тимур пошел в своего отца. Федор тоже один раз в жизни мне изменил, говорил, что разум у него помутнел. Но зато потом все время будто исправлял свою ошибку. Стоит мне только о чем-то подумать, как оно уже у меня на столе или в комнате…
И Карина почему-то поверила свекрови.