— Николай, ну помоги старой теще, а? — голос Маргариты Павловны звучал сладко, как патока. — У Артема опять беда с машиной. Генератор сломался. А у него же малыш растёт, твой племянник! Без машины совсем никак. Нужно всего сорок тысяч. Я пенсию получу в среду — сразу верну.
Я сидела на кухне, слышала каждое слово и чувствовала, как внутри всё сжимается. Опять. Опять мама приехала за деньгами. И опять я буду виновата, если откажу.
Николай не оторвался от монитора, где доделывал квартальный отчёт.
— Спроси у Алены. Деньги в семье общие, — коротко бросил он.
Мама поджала губы, но быстро натянула улыбку.
— Алёнка у нас добрая, но расточительная. Помнишь, как она на те курсы записалась? Деньги на ветер выбросила. Лучше я у тебя попрошу, Коля. Ты мужчина, ты понимаешь, что такое ответственность. Ты у нас опора семьи, — протянула она с лёгким придыханием.
Это был её коронный номер. Подмазаться к мужу, чтобы обойти меня. И раньше это работало. Николай уже тянулся к телефону, но вдруг замер.
— Маргарита Павловна, а Артем сам не пробовал решить свои проблемы? Ему тридцать шесть лет, он взрослый мужик с семьёй, — спокойно сказал он. — У нас свои расходы. Алене давно пальто нужно, зимнюю резину надо менять, дочке на секцию плавания платить.
Лицо мамы мгновенно изменилось. Улыбка сползла, как маска.
— Конечно, конечно! Свои планы важнее! — её голос стал едким. — У твоей жены, между прочим, шуба норковая есть, а ты про пальто! А Артём что, не родной? Не брат? У него ребёнок маленький!
Я обернулась, почувствовав знакомое давление в груди.
— Мам, хватит. Не начинай.
— Да я просто вижу, кто у вас тут хозяин! — мама повысила голос. — Тебе слова не дают сказать, всё он решает! Не даёт мне сыну помочь, брата твоего родного на улицу выгоняет фактически!
Николай тяжело выдохнул. Я снова опустила глаза, чувствуя себя виноватой. Всегда так. Всегда я была между ними — между мамой и мужем. И всегда выбирала маму. Потому что она умела заставить меня чувствовать себя плохой дочерью.
— Я не командую, — холодно произнёс Николай. — Я просто считаю, что взрослые люди должны сами зарабатывать на свою семью. Артём работает, его жена работает. Они могут накопить на ремонт машины.
— Ой, умник нашёлся! — отмахнулась мама. — А кто вам телевизор новый купил на прошлый Новый год? А кастрюли? А детскую кроватку для Дашки? Я! Всё деньги на ерунду тратите, а помочь родным жалко!
Так было всегда. Мама приезжала, брала деньги в долг, сеяла ссоры между мной и Николаем, а потом уезжала, оставляя нас в холодной тишине. Мы ругались потом по ночам, я плакала, защищала маму, а Николай молчал и отдалялся всё больше.
Но сегодня что-то изменилось.
— Маргарита Павловна, присаживайтесь, — сказал Николай спокойно, но твёрдо. — Раз уж речь о деньгах, давайте обсудим это серьёзно.
— Я не собираюсь…
— Садитесь, — повторил он, и в его голосе прозвучала сталь.
Мама опешила и опустилась на стул. Николай открыл ящик стола и достал потрёпанную тетрадь в клеточку.
— Что это? — испуганно спросила я.
— Домашняя бухгалтерия, — ответил муж. — Я веду её последние пять лет. С того момента, как твоя мама в третий раз взяла у нас крупную сумму и не вернула ни копейки.
Мама побледнела.
— Это какая-то слежка! Ты что, следишь за мной?! — закричала она.
— Это факты, — спокойно ответил Николай и открыл первую страницу. — Итак. Три года назад. "Срочно нужны деньги на лечение Артёма. У него обострение язвы, лежит в больнице". Сто двадцать тысяч рублей. Через пять дней я увидел в соцсетях фотографии вашей семьи в Париже. Эйфелева башня, круассаны, Лувр.
Я открыла рот, но не смогла произнести ни слова.
— Париж?.. Но мама сказала, что Артём в реанимации…
— Вот именно, — сухо подтвердил Николай. — Дальше. Ремонт в квартире Артёма. Пятьдесят тысяч на материалы. Помните? А потом три недели я после работы ездил к ним помогать штукатурить, клеить обои. И ещё двадцать тысяч из своего кармана вложил на краску и ламинат, потому что "не хватило".
Он поднял голос:
— И кто, по-вашему, тогда делал ремонт на самом деле?
Гробовое молчание.
— Потом была "сломанная стиральная машина". Пятнадцать тысяч. А через неделю жена Артёма выложила сторис с новым айфоном пятнадцатой модели. Совпадение? — Николай перелистнул страницу. — Ещё. "Артём попал в аварию, нужны деньги на ремонт". Восемьдесят тысяч. Аварии не было. Зато через месяц они поехали отдыхать в Турцию. Вот билеты, я нашёл их фотографии.
Он положил на стол распечатки из соцсетей. Я узнала брата, его жену Настю, их сына Мишу. Они стояли у бассейна пятизвёздочного отеля, счастливые, загорелые.
— Это всё неправда, — пробормотала мама. — Ты всё выдумал. Ты хочешь поссорить меня с дочерью!
— Общая сумма за пять лет, — продолжал Николай, не повышая голоса, — триста сорок семь тысяч рублей. Ни копейки не возвращено. При этом каждый раз вы давали слово вернуть через неделю, через месяц, после пенсии.
Триста сорок семь тысяч. Я почувствовала, как комната поплыла.
— Это неправда! — закричала мама. — Я просто хотела помочь сыну! Он мой ребёнок! У него семья, ребёнок! Я обязана ему помогать!
— Ваш сын живёт за счёт вас и вашей дочери, — жёстко отрезал Николай. — А вы манипулируете Аленой, заставляете её чувствовать себя виноватой, чтобы выжать побольше денег. Это не помощь. Это паразитизм.
— Как ты смеешь! — мама вскочила со стула. — Я мать! Я имею право…
— Мать, которая звонит дочери только когда нужны деньги, — перебил её Николай. — Когда вы в последний раз спросили, как живёт Алена? Как она себя чувствует? Как её дела на работе? Как Даша в школе учится?
Мама растерялась.
— Я… я просто думала, что всё хорошо…
— Вы не думали, — сказал Николай. — Вам всё равно. Вы приезжаете, берёте деньги и уезжаете. А потом звоните и требуете ещё. И каждый раз Алена плачет, чувствует себя виноватой, мы ссоримся, я не сплю ночами, потому что не знаю, как накопить на дочкино образование, когда постоянно приходится отдавать ваши "долги".
Я стояла у стены, и слёзы текли по щекам. Впервые за все эти годы я увидела правду. Голую, страшную правду.
— Мама, уйди, — тихо сказала я.
— Что? — она обернулась ко мне. — Алёнка, ты что несёшь? Он же тебя настроил против меня! Он манипулятор!
— Уйди, — повторила я твёрже. — Прямо сейчас.
— Ты выгоняешь родную мать?! — мама схватилась за сердце. — Я тебя родила, вырастила, всю жизнь тебе посвятила!
— Ты меня использовала, — я вытерла слёзы. — Все эти годы. Ты врала мне, манипулировала, заставляла чувствовать себя плохой дочерью. А я верила. Защищала тебя. Ругалась с мужем из-за тебя.
— Алёна!
— Уйди. Немедленно.
Мама схватила сумку, её лицо исказилось от ярости.
— Пожалеешь! — прошипела она. — Останешься без матери, без брата! Умру одна — вспомнишь мои слова!
Дверь захлопнулась с грохотом.
Я опустилась на стул, и Николай молча протянул мне стакан воды. Долго мы сидели в тишине. Потом я взяла тетрадь и начала читать. Каждая строчка была как удар. Все даты, все суммы, все обещания вернуть. И ни одного возврата.
— Почему ты молчал? — спросила я устало.
— Намекал. Много раз. Но ты не хотела слышать, — честно ответил он. — Мне пришлось вести записи, чтобы не сойти с ума. Чтобы понимать, что я не выдумываю.
— Прости, — прошептала я. — Я защищала её. А она нас обманывала. Обирала. Разрушала нашу семью.
— Не тебе извиняться.
Я посмотрела на мужа. Он сидел усталый, постаревший. Пять лет он терпел. Пять лет молчал, записывал, собирал доказательства. Не ушёл. Не бросил меня. Ждал, когда я сама увижу.
— Всё, — сказала я твёрдо. — Больше ни копейки. Ни маме, ни Артёму. Я сама поговорю с братом.
Вечером я позвонила Артёму. Он ответил не сразу.
— Алён, привет, — в его голосе слышалась настороженность. — Мать звонила?
— Да. Артём, нам надо встретиться.
— Если ты про деньги, то это мама попросила, я не…
— Я знаю про Париж, — перебила я. — И про Турцию. И про айфон Насти. И про все "аварии", "болезни" и "ремонты".
Молчание.
— Завтра в три часа. У меня. Без Насти, без мамы. Только ты. Если не придёшь — забудь мой номер навсегда.
Я повесила трубку.
Артём пришёл на следующий день. Выглядел неловко, как школьник, вызванный к директору. Я положила перед ним тетрадь Николая.
— Читай.
Он пролистал несколько страниц, побледнел.
— Алён, это не то, что ты думаешь…
— Триста сорок семь тысяч за пять лет, — сказала я спокойно. — Ни разу не вернул. Врал про болезни, аварии, ремонты. Тратил наши деньги на отдых и гаджеты. Пока мы с Колей экономили на каждой мелочи, отказывали дочке в кружках и одежде.
— Мама сказала, что у вас много…
— Мама врала, — отрезала я. — И ты знал. Ты взрослый мужик, у тебя работа, семья. Ты мог отказаться. Но тебе было удобно жить за чужой счёт.
Артём молчал, глядя в пол.
— Я не хочу тебя видеть, — сказала я. — Уходи. И забудь этот адрес.
— Алёнка, мы же брат и сестра…
— Ты перестал быть моим братом в тот момент, когда солгал про реанимацию и улетел в Париж на наши деньги. Уходи.
Он ушёл, не оборачиваясь.
Мама звонила ещё неделю. Плакала, угрожала, проклинала. Я не отвечала. Потом звонки прекратились.
Прошло три месяца.
Мы с Николаем наконец-то купили мне зимнее пальто. Красивое, тёплое, которое я приглядывала два года. Записали Дашу на плавание — она мечтала об этом с первого класса. Начали откладывать на летний отдых всей семьёй.
И самое главное — мы снова стали близки. Я научилась говорить "нет". Научилась защищать свою семью. Свой дом. Своё счастье.
Однажды вечером, когда Даша уже спала, мы сидели на кухне с чаем. Николай взял меня за руку.
— Я горжусь тобой, — сказал он тихо.
— За что?
— За то, что ты нашла в себе силы. Это было непросто.
Я сжала его пальцы.
— Ты ждал пять лет.
— Я знал, что ты справишься. Просто нужно было время.
Мы сидели в тишине, и я впервые за много лет чувствовала себя по-настоящему свободной. Без вины. Без страха. Без манипуляций.
На следующий день я удалила мамин номер из телефона. Заблокировала Артёма в соцсетях. Стёрла всё, что связывало меня с той жизнью, где я была вечно виноватой дочерью и сестрой.
И знаешь что? Я не жалею. Ни капли.
Мой дом. Моя семья. Мои границы.
И никто больше не заставит меня чувствовать себя виноватой за то, что я защищаю своё счастье.